Читать книгу "Горький квест. Том 1 - Александра Маринина"

И почему люди плачут?

— Ага, и девочка назвала первое и пятое, — подхватила Вера, снова заглянув в блокнот. — Чем опечалена туча и почему люди плачут. Вы именно поэтому сказали ей, что она любит поплакать?

— Грустная какая-то эта Наташа, — заметил я. — Может быть, она в депрессии? Слушает печальные песни и плачет. Вряд ли это признак здоровой психики.

— Вот тут я с вами не соглашусь, — убежденно произнесла Максимова. — У нее позитивные установки. Она попросила бы у волшебника радости и умения понимать людей и то, как устроен мир, первое и шестое из перечисленного. Это активная позиция. Если бы речь шла о проблемах с психикой, она бы в первую очередь жаловалась на то, что ее никто не понимает, то есть попросила бы пятое, а не шестое. В депрессии она, скорее всего, захотела бы, чтобы все умерли и вообще всё закончилось. А она хочет радости и любви.

— Про любовь ни слова не слышал, — возразил я.

— «Чтобы встречали» и «чтобы я все понимала». Желание, чтобы рядом был человек, которому дорого твое общество и которого ты понимаешь. Разве это не про любовь? Нет-нет, Ричард, девочка нормальная, просто особенная. А что с картиной «Грачи прилетели», Назар Захарович?

— Это уже другой бард, Клячкин, написал песню на стихи Давида Самойлова. Тоже известная песня была.

— А про две получки и Рождество?

— Это Дольский, песня про осень.

Осталось две получки до метели

И ни одной любви до Рождества,

Но ласточки еще не улетели,

И на березах желтая листва.

— Ничего себе! — Вера положила блокнот на стол и в восхищении уставилась на Назара. — И вы все эти песни наизусть знаете?

— Может, не все, но почти все, — скромно признался Бычков. — Я их очень любил, а поскольку сам играл на гитаре, то и пел постоянно, и в компаниях, и сам для себя. Да я-то ладно, со мной все понятно, я — типичное дитя оттепели, а вот то, что нынешняя девочка Наташа их знает не хуже меня и с легкостью цитирует с любого места — это занимательно.

— И не менее занимательно, что у нее такая «продвинутая» подружка, — заметил я. — Так как, Вера, что посоветуете? Берем нашу любительницу погрустить на второй этап?

— Безусловно. И подругу ее я бы тоже взяла.

— Почему? — удивился я.

Подруга с розовыми прядями на голове и стразами на ногтях мне как-то сразу «не показалась». Она не производила впечатления человека вдумчивого и пригодного для целей моего эксперимента.

— Из них может получиться любопытный тандем. Подруга Марина, конечно, привирает, нет у нее никакого стремления к знаниям и к общению с образованными людьми, это понятно. Но какая-то цель у нее определенно есть.

— Она же сказала: Наташу защищать и оберегать, — подсказал Бычков.

— Возможно, — согласилась Вера. — А может быть, цель у нее совсем другая. Но в любом случае девочки настолько разные, настолько непохожие друг на друга, что их взаимодействие может оказаться полезным.

Я сделал пометки в своих записях.

— Хорошо, идем дальше.

Мы вспомнили каждого кандидата, освежили впечатления, поделились мнениями, еще раз посмеялись над незадачливым «знатоком истории СССР». Кого-то вычеркнули сразу и единогласно, кого-то долго обсуждали. В итоге оставили девять человек, которые будут приглашены для прохождения тестового испытания.

Назар, как обычно, выдавал пессимистические прогнозы.

— Из этих девяти человек пять-шесть, не больше, согласятся ехать для тестирования за тысячи километров. Да и испытание пройдут не все. Я же предупреждал: хорошо, если в итоге хотя бы трое останутся.

Ну и ладно. Троих мне достаточно.

Завтра утром на сайте появятся имена тех, кто прошел первый этап отбора, и будет указано место, где мы проведем тестирование. Кандидатов попросят в течение дня ответить, готовы ли они отправиться туда в обозначенные сроки, так что к вечеру мы и узнаем, сколько билетов нужно заказывать и сколько персонала нам понадобится.

* * *

«Наверное, не такой уж хороший я работник, если меня так легко выкинули», — думал Сергей Гребенев, складывая в кучу пустые коробки — магазинную тару, в которой завозили продукты от поставщика. Грузчик Шакир, работавший в этом магазине, попросил подменить его на недельку-другую: надо съездить домой, сестра замуж выходит. Директор не возражала, только строго предупредила, чтобы пьяным или даже в подпитии являться не смел. Когда Шакир вернется, Сергею придется искать еще какую-нибудь временную подработку, чтобы протянуть до августа.

Как только он заикнулся на работе, что в середине августа уезжает в другой город, его немедленно уволили. Прямо на следующий же день.

— Но почему? — не понял Сергей. — Я могу еще три месяца работать.

— Мне не нужны сотрудники, которые знают, что через три месяца все равно уволятся, поэтому работу можно выполнять спустя рукава, расхлебывать им уже не придется, — жестко ответил исполнительный директор. — Вместо тебя я возьму человека, который будет знать, что за каждую ошибку ему придется ответить, и не пропустит ни одной неправильной буквы или запятой. Такой человек не будет предлагать непродуманные проекты в надежде на то, что мучиться с ними потом будет кто-то другой. Всё, Гребенев, свободен.

«Наверное, я сам виноват, все испортил, — корил себя Сергей. — Но я хотел как лучше. Думал, нужно честно предупредить заранее, чтобы начали искать нового сотрудника и мой участок не оказался оголенным, когда я уйду. Вот дурак! Надеялся на то, что люди все нормальные, думают об интересах дела, а они… Нет, никому нельзя верить. Ни на кого нельзя полагаться».

Первый товар в магазин завозили с 6 до 7 утра — молочные продукты от одного поставщика и хлебобулочные изделия от другого, и к этому времени грузчику полагалось уже быть на месте. Все расходы Сергей постарался сократить до минимума: неизвестно, сумеет ли он найти следующую подработку достаточно быстро, а деньги заканчивались так стремительно… Поменял тариф на телефоне на более дешевый, да и сам телефон, купленный в прошлом году, продал за бесценок, а симку переставил в свой старенький аппарат, без интернета, но вполне работающий. Девушка, которую Сергей так ценил за то, что она «без претензий», оказалась совсем не такой: как только он заикнулся о том, что хочет переехать в другой город и уже нашел там работу, заявила, что в таком случае он ей не интересен.

— Раз ты теперь без зарплаты, значит, мы никуда не сможем пойти? И ты мне даже цветочка не подаришь? — обиженно спросила она, когда Сергей сказал, что в ближайшее время ему придется жить в режиме строгой экономии. — И ради чего мне это терпеть? Ради того, чтобы через три месяца расстаться? Так уж лучше прямо сейчас, чего тянуть-то.

Вчера Сергей прошел собеседование и теперь все время поглядывал на часы: интересно, вывесили уже результаты или нет? Целый месяц жизни на всем готовом и с крышей над головой, а потом еще и оплата! В его нынешнем положении это просто сказочный подарок. К тому же он уедет из этого ненавистного города, воздух которого отравлен зловонным дыханием подлости и жадности его самых родных людей — матери и сестры. Ему так нужна эта работа!