Читать книгу "Философия хорошей жизни. 52 нетривиальных идеи о счастье и успехе - Рольф Добелли"

Идея о том, что отдельный человек способен изменить мир, одна из мощнейших идеологий нашего века и одновременно одна из величайших иллюзий. Здесь присутствуют и перетекают друг в друга две ментальные ошибки.

Во-первых, это иллюзия фокусировки (глава 11), о которой Даниэль Канеман пишет: «Ничто в жизни не важно так, как вы думаете, пока вы об этом думаете». Если вы путешествуете по географической карте, вооружившись лупой, масштаб участка, на который вы смотрите, резко увеличивается. Фокусировка внимания действует точно так же, как лупа. Когда мы углубляемся в свой проект изменения мира, нам кажется, что его значение, важность, влияние гораздо выше, чем на самом деле. Мы систематически переоцениваем значимость своих намерений.

Вторая ментальная ошибка называется интенциональная установка — понятие, введенное в обиход американским философом Дэниелом Деннетом[64]. Интенциональная установка (или интенциональный подход) означает, что при каждом случившемся изменении мы предполагаем, что оно произошло преднамеренно — независимо от того, было ли там, в самом деле, намерение или нет. Когда в 1989 году рухнул «железный занавес», непременно должен был кто-то иметь такую цель и ради этого потрудиться. Прекращение апартеида в Южной Африке было бы невозможно без борцов за это дело, таких как Нельсон Мандела. Чтобы Индия смогла обрести независимость, нужен был такой человек, как Ганди. Для появления смартфонов понадобился Стив Джобс. Без Оппенгеймера не было бы атомной бомбы. Без Эйнштейна — теории относительности. Без Тима Бернерса-Ли[65] не возникла бы всемирная компьютерная сеть. За каждым изменением окружающего мира мы усматриваем присутствие человека, чья воля позволила изменить мир именно в этом направлении.

Установка на исполнение какого-то намерения, объясняющая любой шаг в развитии мира, берет начало в нашем эволюционном прошлом. Лучше чуть больше верить в наличие всяких намерений, чем чуть меньше. Если в зарослях слышен шум, лучше подозревать, что там саблезубый тигр или вражеские воины, чем думать, что это шумит ветер. Конечно же, были такие, кто предпочитал все списывать на ветер, — они, разумеется, экономили силы, не бросаясь опрометью бежать в 99 процентах случаев. Однако такие люди рано или поздно были безжалостно удалены из нашего генофонда. А мы, современные представители человеческого рода, биологически происходим от тех гоминидов, которые обладали гиперактивной подозрительностью. Это свойство накрепко впечатано в наши мозги. Оттого мы повсюду усматриваем чьи-то намерения и агентов, действующих в заданном направлении, — даже там, где их нет. Но как же могло произойти избавление от апартеида без Нельсона Манделы? И кто иной, вместо визионера Стива Джобса, сумел бы создать концепцию, скажем, айфона?

Позиция предполагаемой преднамеренности ведет к тому, что всю мировую историю мы интерпретируем как историю «великих мужей» (к сожалению, это были в основном мужчины). Гениальный британский автор и политик Мэтт Ридли в своей книге «Эволюция всего»[66] самым радикальным образом отметает теорию об исторической роли «великих мужей»: «Мы склонны расточать слишком много похвал в адрес умных людей, оказавшихся в нужное время в нужном месте». Это было известно еще во времена просветителей. Монтескье писал: «Мартина Лютера делают ответственным за Реформацию… Но она должна была произойти. И если бы не Лютер, это сделал бы кто-то другой».

Около 1500 года горстка завоевателей из Испании и Португалии покорила всю Центральную и Южную Америку. Великие царства ацтеков, майя и инков за короткое время подчинились пришельцам. Почему? Не потому что «великие мужи» типа Кортеса были особенно хитрыми и одаренными, а потому что эти отважные авантюристы, сами того не ведая, завезли из Европы болезни, против которых у европейцев уже выработался иммунитет, но которые оказались смертельными для местных жителей. Вирусы и бактерии стали причиной того, что сегодня половина населения Американского континента говорит по-испански или по-португальски и молится католическому богу.

Но кто же создал всемирную историю, если не «великие мужи»? Ответ: никто. История разных эпох есть случайный продукт бесконечно многих течений и взаимовлияний. Он функционирует скорее как неуправляемое уличное движение, но вовсе не как автомобиль. Ходом истории никто не управляет. Это процесс абсолютно, фундаментально случайный, он идет без всяких правил и непрогнозируем. Если вы углубитесь в чтение исторических документов, то убедитесь, что все великие перемены несут в себе некие случайности. И вы поймете, что даже самые выдающиеся фигуры в мировой истории были марионетками своего времени. К необходимому для хорошей жизни инструментарию относится и умение не превозносить «великих мужей» — и не усваивать иллюзию, будто нам и самим можно стать «великими людьми».

Глава 42. Иллюзия «кто изменил мир»: часть 2

Почему никого нельзя ставить на пьедестал — и прежде всего себя

В прошлой главе я развенчал теорию «великих мужей» как ментальную ошибку. Вы можете возразить: но несколько «великих мужей» все-таки было, они определили судьбу целых континентов!

Одним из примеров служит Дэн Сяопин. В 1978 году он ввел в Китае рыночную экономику и тем самым освободил от бедности сотни миллионов людей — это самый успешный проект экономического развития за все времена. Без Дэна Сяопина сегодняшний Китай не стал бы мировой державой.

Правда, не стал бы? Анализ британского автора Мэтта Ридли открывает другую картину. Введение рыночной экономики не входило в намерения Дэна Сяопина. Это было движением снизу. В захолустной деревне Сяоган восемнадцать отчаявшихся крестьян решили разделить между собой землю, принадлежавшую государству. Каждый получил возможность работать на себя. Крестьяне верили, что только таким «криминальным способом» можно «выжать» из земли столько, сколько нужно на прокорм семьи. И действительно, уже в первый год они произвели больше продукции, чем за прошедшую пятилетку. Замечательный урожай привлек внимание местного партийного функционера. Он предложил и другим фермерам поучаствовать в эксперименте. В конце концов соответствующая бумага оказалась в руках Дэна Сяопина, который принял решение не останавливать этот процесс. Менее прагматичный, чем Дэн, партийный босс «мог бы, наверное, затормозить реформу, но рано или поздно она бы произошла», — пишет Ридли.