Читать книгу "Эринеры Гипноса - Елена Бычкова"

А потом меня схватили за плечо и со всего маху приложили к стене.

– На меня смотри! – рявкнул над ухом низкий гортанный голос.

Я вскинул голову, увидел совсем близко черные, бешеные глаза с красной сеткой сосудов на белках, пучки волос в раздувающихся ноздрях широкого приплюснутого носа, ощеренные желтые зубы, жирные потеки в густой бороде.

– Белый гуль! – сказал он, как выплюнул, и вытащил свой нож.

– Это мой сын! – послышался возглас Руфа, и тревога в нем была не наигранной. – Мы уже двадцать лет здесь живем. Оазис Навкратис.

Договорить ему не дали. Один из маххарибов сбил его с ног легким толчком, другой вытащил пистолет и со смехом ткнул дулом в затылок, заставляя повернуться в мою сторону.

Тот, кто держал меня, сдернул с моей головы повязку, медленно вытянул из-за пояса нож и так же медленно начал подносить его к моему лицу, наслаждаясь своей властью и беспомощностью жертвы.

– Сначала отрежу тебе нос, потом уши. Потом вырежу твои глаза…

Блестящее острие коснулось переносицы, и тогда я опустил веки, крепче сжимая в ладони срезанные трофеи – пряжки, лоскуты одежды, обрывки шнурков. Услышал гогот и предположение о том, что белый уже обделался от страха. А потом накатила темнота, приглушившая на миг голоса, выкрики, легкую царапающую боль.

Через свой мир снов я увидел желания этих людей. Они оказались примитивны, узнаваемы и одинаковы. Преимущество искусителя – мгновенно узнавать чужие мечты и страсти. А затем манипулировать их обладателями по собственной воле. Я перебрал эти фантазии одну за другой, как бараньи позвонки, нанизанные на струну. Теплые луга, столы с едой, возникающие из пустоты, и толпы голых девиц, валяющихся тут и там в расслабленных позах. Сами герои возлежали среди них, подгребая под себя мягкие тела, зарываясь в белых грудях и закидывая на себя длинные стройные ноги.

Воздействие было мгновенным, неуловимым и разрушительным. Еще никогда я не действовал так быстро. Даже в лучшие годы работы с Феликсом.

Семь человек, семь приказов.

Они поднимались, сбрасывая с себя женские тела, и оставались стоять, тупо глядя перед собой. Я отступил, выныривая в реальность, успел услышать отдаленный грохот. Он напомнил раскат грома, повеяло запахом пороха, зазвенели по каменным плитам стреляные гильзы.

Я открыл глаза.

Маххариб, державший меня, поспешно убирал нож и участливо заглядывал в мое лицо, которое только что собирался резать.

– Как ты, уважаемый? Кровь, вот, вытри.

Двое других поднимали с земли Руфа, вежливо бормоча:

– Вставай, почтенный. Обопрись на нас.

Еще один – самый молодой, с едва пробившейся бородой на щеках и подбородке, убирал пистолет, из которого только что застрелил приятеля, кого я не успел захватить своим воздействием. Тот, видно, пытался вразумить остальных, ни с того ни с сего бросившихся помогать тем самым белым «шпионам» Полиса вместо того, чтобы убить их, как собирались.

Стрелок пнул мертвое тело и поспешил за тростью, откатившейся вниз по лестнице.

– Проводим вас, – угодливо шептал маххариб мне на ухо. – Беспокойно сейчас. Не надо в одиночку ходить. Ни тебе, ни твоему достопочтенному отцу. Слышишь, стреляют?

Руф посмотрел на меня пронзительно и тревожно. Молча взял палку из рук мужчины и пошел было вверх по лестнице, но его мягко придержали за локоть.

– Не туда, уважаемый. Идем здесь. Гассир покажет дорогу.

– У меня машина недалеко, – сухо сказал Руф.

В ответ тот же самый вежливый участливо зацокал, замотал головой.

– Не надо на машине. Верблюды сейчас побегут, передавят. Дороги перекрыты.

Я видел, как корежит моего спутника от заботливых прикосновений и учтивых фраз убийц, которые только что пытались вволю поглумиться над двумя безоружными людьми. Меня же в отличие от него обуревали совсем другие чувства. И вряд ли Тайгер одобрил бы их.

– Мой дом – ваш дом, – поклонился сухой, нервный, похожий на голодную гарпию, Гассир. – Отдохнете. Покушаете.

– Отличная идея, – сказал я довольно. – Так и сделаем.

Руф шагнул ко мне и спросил очень тихо и зло:

– Ты можешь это прекратить?

– Могу. Но не хочу, – ответил я ему доверительно. – Не люблю, когда мне в глаза ножом тычут.

– Ну так пусть дадут нам возможность пройти и проваливают! Я не собираюсь ходить по гостям к этим ублюдкам.

– А если мы вмажемся прямо в центр озверевшей толпы? – прошептал я, взяв его за край жилета. – Думаешь, у меня хватит сил и времени усмирить сразу сотню человек?

Наши новые друзья стояли рядом, послушно дожидаясь, когда беседа «отца» с «сыном» закончится. Лишь самый молодой переминался нетерпеливо и нервно прислушивался к очередям, разрывающим воздух все ближе и ближе.

Руф хотел сказать что-то, но, взглянув на мою ладонь, все еще сжимающую снятые трофеи, промолчал и мотнул головой. Давая понять, что готов согласиться с моими доводами.

– Веди, – велел я главарю.

Он тут же метнулся вперед и, поминутно оглядываясь на меня, показывал дорогу. Был бы у него ковер – расстелил бы на лестнице, чтобы мне было мягче спускаться.

– Считаешь, я заставил их пресмыкаться перед нами?

Руф не ответил, но я видел по его суровому лицу, что именно так он и думает.

– Каждый по-своему понимает уважение. Для кого-то оно выражается в вилянии хвостом и лизании ботинка, а для кого-то в стремлении быть равным среди равных.

Мой спутник собирался возразить, но снова заставил себя промолчать. Я хотел бы сказать ему, что с гораздо большим удовольствием убил их всех. До изобретения вакцины зараженных бешенством отстреливали. А эти люди были заражены ненавистью и жаждой убийства. Но я убивать не мог. К сожалению.

Интересно, как бы поступила на моем месте Талия? Харита, создательница прекрасных и сложных иллюзий. Заставила бы их заблудиться в собственных фантазиях?..

Мы вышли в проулок, где Руф оставил машину. Правда, с другой стороны. И я тут же понял, что посиделки с нашими новыми знакомыми откладываются, если не отменяются вовсе.

Автомобили, прежде мирно стоявшие рядом с нашим, оказались раскурочены. Один «таир» был завален набок и лежал среди битого стекла, второй – с высаженными стеклами и помятыми дверцами – устало опустился на проколотых шинах. За «фалькон» Руфа мародеры только принялись. Их было пятеро. Молодые парни из той категории, когда силы уже много, а дурь еще не выбита. Ближайший к нам деловито откручивал боковое зеркало, двое бродили вокруг, заглядывая в окна, четвертый лениво попинывал переднюю левую шину, а пятый, самый старший из них, осматривал улицу, кого-то поджидая.

Увидел нас, радостно завопил, решив, что его соплеменники поймали двух белых, и, схватив металлический прут, бросился навстречу. Но не пробежал и нескольких шагов, поймав лбом пулю. Опрокинулся на землю, из-под головы потекла темная кровь. Его приятели замерли на секунду, а затем с криками бросились на обидчиков, забыв про машину.