Читать книгу "Комдив. Ключи от ворот Ленинграда - Олег Таругин"

Команда на подрыв поступила, когда по мосту благополучно прошли бронетранспортеры с пехотой и несколько легких танков передовой разведки. Следом за ними, не теряя ни минуты, уже втягивались остальные: немецкие командиры убедились, что опасности нет. Если бы русские собирались взрывать переправу, то уже наверняка сделали это: какой смысл тянуть? Видимо, и на самом деле просто не успели заминировать. Или шальной осколок порвал провод, и большевистский подрывник сейчас бессмысленно крутит ручку подрывной машинки. Да и господин генерал-лейтенант требовал немедленно продолжать движение – и без того слишком долго провозились с этим мостом, который еще вчерашним утром должен был оказаться в тылу стремительно развивающей наступление на Ленинград танковой дивизии…

Внезапно по переправившимся войскам ударили минометы. А спустя несколько секунд ожили казавшиеся покинутыми траншеи восточного берега и оба ДЗОТа. Тяжелые пулеметные и винтовочные пули пробивали борта бронетранспортеров и тела не успевших покинуть бронемашины солдат. Успевшие переживали боевых камрадов совсем ненадолго – русские стреляли с убийственной точностью. А тех, кто не попал в прицел, рвали в клочья восьмидесятидвухмиллиметровые осколочные мины. Бьющие с кинжальной дистанции противотанковые ружья сбивали гусеницы и поджигали моторы танков. Это был разгром – буквально в считаные минуты немцы потеряли всю бронетехнику и большинство личного состава. Впрочем, паника среди неожиданно оказавшихся под прицельным перекрестным ружейно-пулеметным огнем фашистов продлилась недолго. Ровно до того момента, когда справившиеся с первым шоком командиры принялись наводить порядок и отдавать четкие команды. Уцелевшие рассредоточились и залегли, укрываясь за корпусами подбитых боевых машин, и открыли ответный огонь. Продержаться нужно было всего ничего, только до прибытия помощи, со всем возможной скоростью идущей по мосту. Однако, как выяснилось буквально через пару минут ожесточенной перестрелки, это уже ничего не могло изменить.

Поскольку в этот момент земля под ногами тяжело вздрогнула от мощного строенного взрыва. Оказавшегося настолько мощным, что со стенок траншей потекли целые потоки иссушенной солнцем глины, а у левофлангового ДЗОТа разошлись бревна перекрытия. Несколько сот килограммов тротила разнесли все три бетонные опоры. Лишившиеся поддержки пролеты обрушились вниз на всем сташестидесятипятиметровом протяжении вместе с бронетехникой, несколькими грузовыми машинами и шагающими по обеим сторонам моста пехотинцами. Танки и вспыхнувшие автомашины сразу скрывались под водой, вместе с искореженными обломками моста превращая бывшую переправу в немыслимое нагромождение рваного и перекрученного ударной волной металла, разобрать которое будет весьма непросто – и уж точно абсолютно невозможно в самое ближайшее время. Взрыв поджег и разлившееся горючее, успевшее просочиться между досками настила и как следует пропитать древесину. По поверхности реки тоже побежали язычки пламени – топливо, согласно незыблемым законам физики, осталось на поверхности воды. На несколько минут, прежде чем волны отнесли ниже по течению пылающие пятна, на месте бывшей переправы воцарился настоящий огненный ад…

Сколько всего погибло пехотинцев, точно подсчитать не удалось – большая часть числилась пропавшими без вести, поскольку до берега добрались считаные единицы. В основном те, кому посчастливилось не оказаться в эпицентре взрывов и кого не уволокло под воду многотонной техникой или конструкциями моста…

Отрезанных на восточном берегу немцев перебили быстро. Подбитые, но так и не загоревшиеся танки и броневики подожгли, расстреляв бензобаки, или подорвали ручными гранатами, чтобы не оставлять фашистам ремонтопригодной техники. После чего последние защитники переправы вместе со свернувшими позиции минометчиками отступили к Ивановскому. На самом деле минометные батареи далеко не уходили, поскольку комдив имел на них отдельные планы, лишь имитируя эвакуацию. Позиции для них уже были подготовлены буквально в полукилометре отсюда. А затаившиеся неподалеку от реки корректировщики должны были помочь этим планам осуществиться во всей их полноте и прочей эффективности.

Недолгая оборона прекратившего свое существование моста через Лугу завершилась с явным перевесом в сторону оборонявшихся…

Лужский рубеж, с. Ивановское, 13 августа 1941 года

– Товарищ полковник, связь со штабом группы, срочно. Генерал-лейтенант Пядышев на линии.

– Благодарю, Анатолий Петрович, не поверите, как раз собирался доложиться, да товарищ командующий первым успел, – слегка покривив душой, кивнул Сергей, беря в руку эбонитовую трубку полевого телефона.

Ближе к полудню делами 191-й стрелковой дивизии, наконец, заинтересовались в штабе ЛОГ[27]. Откровенно говоря, Кобрин думал, что это произойдет еще вчерашним вечером, но и подобное развитие событий ему вполне подходило. А еще больше подходило, если б ему вовсе никто не мешал. Но это уж из разряда ненаучной фантастики. Так что придется докладывать. Собственно говоря, донесения вышестоящему командованию отправлялись, как и положено, так что с этим все в порядке. Главное, чтобы сейчас оное командование не начало, по давней армейской традиции, грузить множеством ценных указаний, из которых придется выбирать, что выполнять немедленно, что отложить, дожидаясь, пока «само рассосется», а что и откровенно… гм… проигнорировать. Утерять, так сказать, старым военно-морским способом…

Впрочем, возможно, Константин Павлович просто хочет услышать доклад из первых уст, вовсе не собираясь учинять разбор полетов. Да и что тут пока разбирать? Только вторые сутки боев пошли… Тем более Пядышев – весьма опытный и толковый командир, настоящий патриот своей Родины, беспочвенно наезжать и обвинять в несуществующих грехах не станет, сначала выслушает. Да и послужной список более чем впечатляющий. Военную карьеру начал простым прапорщиком, дослужившись к концу Первой мировой – или Империалистической, как ее принято здесь называть – до чина штабс-капитана. Участник Гражданской с 1918 года, стоял у истоков создания Красной Армии. Командовал бригадой, а в самом конце войны – даже и дивизией. В межвоенные годы дважды обучался на курсах высшего комсостава, так что можно сказать, Академию Генштаба закончил, пусть и де-факто. К началу зимней войны с белофиннами занимал должность заместителя начштаба Ленинградского округа. Смело критиковал планы армейского руководства, в частности, считал, что штурмовать линию Маннергейма без массированного применения тяжелых гаубиц и бомбардировщиков нельзя, а лучше и вовсе обойти. Да и к готовности РККА к боевым действиям в условиях сурового северного климата относился с определенным скепсисом. Но, несмотря на поддержку командующего округом Шапошникова, нарком обороны весьма холодно отнесся к этому предложению. Непосредственно во время Финской войны Константин Павлович командовал стрелковым корпусом, участвовавшим во взятии Выборга. Летом того же года получил генерал-лейтенанта и ненадолго, буквально на неполный месяц, стал командармом, но был переведен в Москву, в центральный аппарат РККА. Сложно сказать, в чем крылась истинная причина этого перевода, произведенного по личному указанию самого Иосифа Виссарионовича. Вполне вероятно, в том, что выводы проведенного по итогам зимней кампании секретного совещания полностью подтвердили изложенные Пядышевым еще до начала боевых действий факты…