Читать книгу "Дневник невестки - Соня Дивицкая"

Я не хотела знать, как Роза выглядит без маски на своем непроницаемом лице. И мне было совершенно наплевать, что там у них творится в зеленом домике. У меня была своя жизнь, удаленная за тысячу верст от чужой суеты. И к тому же появился щенок…

– У нас же щенок! – вспомнила я.

Он лежал на подстилке возле переноски и как раз заплакал. Я посадила его к себе на коленки – и сразу, как только ладонь моя коснулась теплой мягкой шерсти, меня повело на совершенно отвлеченные темы.

– Скажите, Роза Михална, – спросила я, – а этот ваш купец Семенов, просветитель… Он правда был идеалистом? Он просто из-за интереса пускал в свой дом всех этих либеральных мальчиков, социалистов? Или все-таки он их финансировал? Вы не знаете случайно, там у вас в библиотеке не было подпольной типографии?

О! Донну Розу нисколько не удивил мой вопрос. Она привыкла. Мадам потянулась, села на табуретку и говорит:

– Деточка! Как с тобой хорошо! Я просто отдыхаю у тебя душой!

Она отдыхала, а я начала беспокоиться, глядя на все сковородки-кастрюли, которые заполнили мою плиту. Куда я дену сомика? Кому скормлю такую кастрюляку плова? А синенькие? Боже, неужели синенькие пропадут? Их целый таз, кто может съесть такую пропасть? Мне стало страшно, я поняла, что всю неделю мы будем страшно объедаться, и вообще вся жизнь пойдет наперекосяк.

32. Рыбалка

Королева-мать – всегда одна, не путайте ее трон со своим диваном.

…Брат Левушка приехал к маме на белую дачку. Я видела его новую тачку, черная спортивная, он сам ее собрал и номера завесил сеткой, чтобы камеры его не поймали. А дома у него в электросчетчике стоит жучок – не потому, что Лева очень экономный, а просто нужно иногда немного пошалить.

Сейчас он во дворе, вроде выходил играть с детьми в снежки – с моим слоником и с младшими племянницами. А может, в бане уже… Мама Роза звала его в баню, вместе с женой, с Лидком, только забыла предупредить, что и его бывшая жена, Вторая экс, тоже здесь. Наверно, мама закрутилась, заболталась, запуталась, как я сейчас, в Левушкиных женах, а может быть, просто хотела устроить сюрприз…

И вот как вышло. Открывает Лева дверь – и замирает, как лисица перед капканом. Увидел свою бывшую – и сразу сделал непроницаемое лицо, ну совсем как у мамочки. Он посмотрел на Розу так по-фамильному, слегка приподнимая бровь. А третья его, Лидок, вся сразу потемнела и во двор, к племянникам, в снежки играть… Короче, удался сюрпризец. И все теперь не просто так жуют свиные эскалопы, а наблюдают – вернется Левушка за стол или в бане будет прятаться от своего бабья.

Раньше старший брат был супергероем. Шарфик в полоску под горлышко, черная кепка, кроссовочки белые… Даже когда весь город перерыли газпромовскими траншеями, Лева не пачкался. Остап Бендер был его любимым героем, Левушка тоже мечтал про белые брючки и Рио-де-Жанейро.

Для этого в девяносто втором он дернул в Румынию за шмотками и заодно повез туда продавать нашу советскую швейную машинку. Вместе с младшим братом они вышли на цыганский рынок, и Левушке пришлось привязать эту машинку к своей ноге, потому что в толпе то и дело кто-нибудь пытался стибрить агрегат. К ноге привязал, потому что руки у него были заняты, в руках он держал турецкий свитер, а свободной ногой лягался. Веревка у него постоянно дергалась.

А маленький хитрый Зильберштейн в это время сидел на заборе, смотрел свысока на толкучку, которая зовется рынком. И уже тогда ему было понятно, что на швейной машинке далеко не уедешь, но старший брат все еще оставался для него настоящим супергероем.

Лева успел научить младшего всевозможным гадостям. Курить, само собой, я тоже у Левушки стреляла сигаретки. И незаметно подливать девушкам водку в шампанское – этому тоже Лева учил, но Антон никогда так не делал, никогда! Лева объяснял младшему, что самой легкой добычей являются плачущие девушки. Их даже не приходится соблазнять, просто нужно немного послушать их женские страдания, вывести даму на слезы, а потом… По плечику ее, аккуратно, по плечику.

– И все? Все так просто? – Антон удивлялся.

– А что ты хотел? Они же все дуры. Только одна есть на свете нормальная женщина – наша мать. Роза Михална – идеал. Остальные – все поголовно плачущие девушки.

Обычно плачущие девушки были собачницами, из тех, что приезжали в зеленый домик. Как-то раз Антон влюбился в одну, и две недели, пока она гостила и заодно помогала донне Розе на кухне, он выслушивал ее плач про несчастную жизнь с нелюбимым мужем, про гадюку-свекровь… Антон выслушивал, и только через две недели он обнаружил плачущую девушку вместе с братом в постели. «Братан, – сказал ему Левушка, – бабы – это фигня. Главное в жизни – рыбалка».

Вот так и сейчас… В последний раз они рыбачили вместе лет десять назад. Антон тогда увлекся новым бизнесом, обороты у него росли. Ответственность – на этом он тогда отъехал, и его раздражали люди, которые не могут так же, как он, встать и сказать: «Командовать парадом буду я». Брат Левушка парадом не командовал, после увольнения из семейной фирмы он засел в своем гараже и ремонтировал битые тачки. Уровень проблем у мальчиков был разный, поэтому и рыба не клевала, и водка не пилась.

И вот тогда, прямо на рыбалке, которая состоялась спустя эти десять лет, Антон предложил Левушке работу, но тот не согласился. Он спросил почти так же, как я:

– А зачем? Зачем мне нужен этот головняк?

Антон обиделся, точнее, был разочарован. Старший брат, кумир его детства, стал казаться ему простым неудачником.

– Что, так и будешь сидеть в гараже и на всех обижаться?

Левушка молчал. Все ему надоело, и мечты про Рио-де-Жанейро, и нудные разговоры про ответственность… Он хотел позвонить своей жене, Лидок и на рыбалке его не отпускала, но связи не было, у берега телефон не ловил, поэтому он решил подняться выше на холм.

«Никто никому ничего не должен» – это хитрый тезис. Красив, но ядовит, как ложная лисичка. Он не приводит к свободе, он приводит к одиночеству. Мы все должны друг другу. Все и всем. Мы должны улыбнуться, помочь утопающему, подать нищему, книжку внуку почитать, помыть посуду родной свекрови… Иначе нам гореть в аду. В маленьком семейном аду, который мы чудесно можем организовать даже на самой уютной кухне.

А друг мой Зильберштейн уже не мог остановиться, он начал буксовать и закричал вдогонку брату, да еще таким противным пьяным голосочком:

– Че ты звонишь ей каждые десять минут? Че ты схватился за нее, как сосунок?

– Братан, подожди… – Левушка не хотел ругаться. – Сейчас вернусь, и мы продолжим.

Но младшего уже несло, он разорался в степи у ночного костра. От переутомления, наверно, или, может быть, случайно оказался открытым его черный ящик с детскими обидами.

– Что мы продолжим? Опять твое нытье мы будем продолжать? Выгнали тебя из бизнеса! Оставили тебя без квартиры! Тебе никто ничего не должен! Понятно?!