Читать книгу "Чеченская марионетка, или Продажные твари - Полина Дашкова"

«Прямо мемориальная доска, как на памятнике архитектуры», —усмехнулась про себя Маша.

Все так же медленно и плавно, «нога от бедра», она двинуласьк охраннику.

— Здравствуйте, молодой человек, — пропела она, обдавая егозапахом духов «Фиджи», — если не ошибаюсь, Вячеслав Борисович Иванов работаетименно здесь? Сейчас он еще у себя?

— А вы по какому вопросу? — спросил охранник, восхищеннооглядывая рыжеволосую синеглазую красотку.

— Значит, я не ошиблась. — Она ослепительно улыбнулась,высоко вскинула подбородок. — Вы позволите мне войти? Дело в том, что мненеобходимо взять у Вячеслава Борисовича небольшое интервью.

— Вы договаривались с ним по телефону? — спросил охранник.

Он готов был уже впустить красотку, но работа есть работа.

— Нет, все получилось случайно. Я корреспондентка молодежнойгазеты «Кайф», из Москвы. Меня зовут Юлия Воронина, — царственным жестом онапротянула охраннику тонкую холеную руку. Он пожал эту руку растерянно иосторожно.

— Вообще-то, — начал он, — если нет предварительнойдоговоренности… А можно мне взглянуть на ваше удостоверение?

— Дело в том, что…

Тут дверь офиса открылась, и появился Иванов собственнойперсоной — маленький, пухлый, с редкими светлыми волосами, прикрывающими раннююлысину. Маша решительно нырнула под цепь между створками ворот.

— Минуточку, девушка! — охранник попытался преградить ейпуть, но Иванов уже заметил ее и шагнул навстречу.

— Вы ко мне? Вова, пропусти!

В курортном городе не ощущалось недостатка в красоткахвсевозможных мастей и форм. Но далеко не все они стремились встретиться сбывшим комсомольцем. А эта обалденная рыжая девица прямо бросилась к нему вобъятия, обволакивая запахом духов и томно прикрывая темно-синие глаза. Ивановтаял при виде молоденьких красоток и не мог позволить охраннику ее задержать.

— Здравствуйте, Вячеслав Борисович, — произнесла Маша глубокимгрудным голосом, — простите, что отнимаю у вас время. Я корреспондентмосковской молодежной газеты «Кайф», меня зовут Юлия Воронина, я веду колонкусветской хроники.

Иванов впервые слышал о такой газете. Но их столькоразвелось сейчас. «Ну до чего же хороша телка!» — подумал он и важно кивнул:

— Очень приятно.

— Вы так внимательно смотрите на меня, Вячеслав Борисович, —Маша чуть потупилась и улыбнулась, — вам, возможно, знакомо мое лицо.Фотографию часто печатают перед репортажами. У нас тираж растет с каждым днем.Знаете, в вашем замечательном городе меня иногда узнают на улицах. Честноговоря, на отдыхе это немного утомляет.

«Теперь он вряд ли попросит показать удостоверение, — решилаМаша, — неловко просить удостоверение у человека, которого узнают на улицах. Аон кажется, клюнул!»

— Так вот, — продолжала она, вскинув ресницы, — я прочиталавашу предвыборную листовку и страшно заинтересовалась вами как личностью.Думаю, наши читатели тоже заинтересуются. Знаете, настоящий репортер — и наотдыхе репортер. Позвольте мне задать вам несколько вопросов.

Про удостоверение Иванов даже не вспомнил. Пока Машаговорила, он не сводил глаз с ее ног, бедер и груди.

— Я с огромным удовольствием побеседую с вами, Юленька. Мыможем пройти в офис, в мой кабинет.

— Большое спасибо, Вячеслав Борисович. Я не отниму у васмного времени, — покачивая бедрами, Маша вошла в дверь офиса.

Они поднялись на второй этаж.

— Подожди меня внизу, — бросил Иванов своемугромиле-телохранителю, который следовал за ним безмолвной тенью и тоже тихонькооблизывался на рыжую московскую корреспондентку.

Секретарша уже покинула приемную. Открыв дверь своим ключом,Иванов широким жестом пригласил Машу в кабинет, обставленный по последнемуслову офисной роскоши.

Маша сразу обратила внимание на глубокую напольную вазу ссухими цветами и на неприметную дверь в углу. Она вспомнила, что в кабинетеректора ее родного Щепкинского училища такая вот неприметная дверь вела вотдельный начальственный сортир. «Два варианта для кассеты уже есть», —отметила она про себя.

Усевшись в глубокое кресло у журнального столика, онадостала из большой элегантной сумки блокнот-ежедневник и ручку.

— Вячеслав Борисович, для начала я задам вам вопросы нашейобычной экспресс-анкеты для героя номера. А потом, если не возражаете, мынемного побеседуем о вашей потрясающей предвыборной программе.

Перспектива стать героем номера московской газеты, пусть дажемолодежной, Иванову понравилась.

— Я готов, Юленька, — сказал он, подъезжая поближе к Маше всвоем кресле на колесиках и вальяжно раскидываясь.

— Какую кухню вы предпочитаете — русскую, французскую,грузинскую? — Маша поставила в блокноте цифру "I".

— Я люблю пробовать разную еду. Но, наверное, ближе всегомне русская кухня и, пожалуй, украинская. Сытно, просто.

— Каким видом спорта вы занимались в детстве и занимаетесьсейчас?

— В детстве я, как все мальчишки, гонял в футбол, а сейчас,как все чиновники, играю в теннис. Правда, редко, к сожалению. На спорт примоей работе совсем не остается времени.

Маша старательно записывала ответы. Иванов то и дело царапалглазами по открытой странице блокнота, будто хотел проверить, правильно ли онафиксирует на бумаге его бесценные откровения.

— Какую музыку слушаете на досуге?

— Ох, Юленька, где он, этот досуг? — спросил он со вздохом.— Но музыку я люблю. Разную. Мне нравится и эстрада, и народные песни в хорошемисполнении.

«Настоящая корреспондентка сейчас наверняка бы попыталасьуточнить, попросила бы назвать хоть одного исполнителя или композитора. Но я ненастоящая и уточнять не буду, — усмехнулась про себя Маша, — и так сойдет!»

— Какой тип женщин вам нравится? Блондинки, брюнетки, худые,полные?

— Рыжие! Мне больше всего нравятся рыжеволосые женщины. Вних есть изюминка, огонек, — на его круглом лице расплылась весьма откровеннаяулыбка, — в общем, Юленька, мне больше всего нравятся женщины вашего типа. Таки запишите. Да, кстати, я не предложил вам даже чашечку кофе! Простите, у менясегодня выдался тяжелый день, я совсем замотался,

«Молодец! — мысленно похвалила его Маша. — Догадалсянаконец. Сейчас ты пойдешь в приемную, электрический чайник и все прочеенаверняка у секретарши. А ее нет. Делать кофе тебе придется самому, и яостанусь в кабинете одна».