Читать книгу "Десятая заповедь - Валерий Фурса"

Больше трех лет прошло, а желание его так и не удовлетворилось. А память Николя хорошую имел. Злую память.

Время от времени он наведывался к матери, и тогда каждый раз пытался Гале на глаза попасться. Словом-другим переброситься. Но Галина на контакт не шла. Старалась даже не глядеть в его сторону. Чем еще больше заводила Скребкова. А то, что ему следовало бы извиниться за свое недостойное поведение, ему даже в голову не приходило.

За прошедшие годы другой человек давно забыл бы о своих тогдашних требованиях-пожеланиях. Но не таким был Николя Скребков. Он никогда и никому не прощал обид. А нанесенную ему Галиной обиду он считал самой тяжелой в своей жизни. И чем больше проходило времени, тем тяжелее и горче становилась та обида. Но сам он ничего сделать не мог. Пришлось к своим обращаться…

Не зря Гарик был лидером в их группе. И умом, и хитростью он был на две головы выше любого из других членов Клуба клинобородых. Если бы кто-то когда-то сумел направить его фонтанирующую энергию на какое-то хорошее дело, то и результат того предприятия мог бы быть положительным. Но его воспитанием занимался только папан. Вот и воспитал. Воспитал точно таким же, каким он был сам. Можно сказать — по образу и подобию своему…

На людях Гарик свою группу не собирал никогда.

— Нам не нужно, чтобы хоть кто-то что-то знал о нашей дружбе. Девиз «Больше двух не собираться!» — это именно о нас. Достаточно какому-то постороннему лицу увидеть нас всех вместе и обратить внимание на особенную примету, — погладил свою бородку клинышком, — чтобы догадаться, что мы — одна команда. В случае легализации нашего Клуба всем нам будет куда сложнее достигать наших целей. Потому что мы все, именно все вместе, у всех на виду будем. Потому и противостоять нашим намерениям будут более активно. Трудней нам тогда будет вверх выбираться…

Клуб в полном составе собирался только на празднованиях дней рождений клинобородых. Да и то, в таких местах, где их никто не знал. Обычно — на каких-то базах отдыха в других областях, лишь бы подальше от дома. Иногда даже в столице собирались.

Скребкову как раз тогда тридцатник исполнился. И поздравляли, и желали ему. А выпито было сколько…

Он уже хорошо под градусом был, когда вдруг о своей давней обиде вспомнил.

— Очень мне хочется, други мои милые, одну бабу трахнуть.

— Так в чем же дело? Если так хочется, то трахай! Или у тебя места нет? А, может, трахало подводить стало?…

И заржали все, как табун лошадей.

— Не хочет она… — размазывая пьяные слезы по фейсу, пролепетал Николя. — Не хочет!

— Что значит — не хочет? — поднялся из-за стола бывший спортсмен. — Не хочет — заставим! Или мы тебе не друзья?

— А ты сам не пытался к ней клинышки подбить? — по-отцовски обняв именинника за плечи, прошептал ему на ухо Гарик. — Это ведь дело деликатное. Тут посторонних быть не должно. Мы ведь когда-то договорились, что только в карьерном росте друг другу помогать будем. А чья-то любовь в сферы наших общих интересов не входит…

— Какая там любовь, Гарик? — встрепенулся Николя, пытаясь встать из-за стола, чуть не падая при этом на своего собеседника.

— Но-но! Еще не хватало, чтобы ты на меня упал. Ведь я — не она. Да и на голубого я не тяну. Меня трахать не надо. Сядь! И расскажи все подробно.

— Да о чем там рассказывать? — пьяно залепетал Скребков. — Она — жена моего соседа.

— Что же это тебя так на замужних женщин потянуло? — подлил масла в огонь журналист. — Малолеток тебе не хватает? Или незамужних мало? Таких, чтобы — без проблем?… Или ты и вправду влюбился?

— Да не влюбился я! В морду она мне дала, когда полез к ней.

— А-а-а, ну, если в морду, то понятно… Такое забыть трудно.

— А я и не хочу забывать! Я отомстить хочу!

— Уж не забыл ли ты, друг, что месть — это такая вещь, которая только трезвую голову признает?

— Так я же никому и не говорю, что именно сейчас это случиться должно! Я просто не знаю, как это сделать. Потому и посоветоваться с вами хочу. Может, вместе что-то толковое придумаем?…

— А что тут думать? Если она — твоя соседка, то подстережем ее, выкрадем, и в лес увезем. Там и трахай, сколько угодно! Хочешь — до вечера, а пожелаешь — то хоть до самой осени…

— Да не моя она соседка. Она по соседству с моей матерью живет, в нашем городке. Выкрасть ее вряд ли удастся. Дома она все время. Возле детей. Днем — соседи увидеть могут. А ночью Василий с ней…

— А Василий — это что за фрукт?

— Да бизнесмен наш. Местный…

— А вот с этого места — как можно подробней, — ухватил какую-то, еще не достаточно выразительную мысль за хвост Гарик. — Кто такой? Чем занимается? Как твердо на ногах стоит?

— А черт его батьку знает, какой он там бизнесмен. Когда-то ко мне приезжал. Лес ему нужен был. Лесопилка у него там где-то.

— Лесопилка — это уже интересно. Можно что-то и нарыть…

— Сначала проверками замучаем. Потом «крышу» подведем. А со временем и на нары посадим. Тогда уж твою обижалку защищать некому будет. Тогда сам справишься?

— Тогда, может, и справлюсь…

Василий тогда никак в толк не мог взять, с чего это вдруг к нему так проверки разные зачастили и откуда такая неожиданная «крыша» появилась? А ноги-то вон откуда росли…

Однако, ни наезды налоговой и Пенсионного фонда бизнесу Василия и Николая не помешали, ни «крыша» его не испугала. О подробностях того наезда Скребкову в деталях никто и не рассказывал. Но облом вышел по всем статьям.

— Да пристрели ты его! — как-то за рюмкой коньяка коварно предложил ему Ник. — Нет человека — нет проблем! А не будет твоего врага, то и жену его приручить сумеешь. Смотри, еще и женишься на ней.

— Жениться я не собираюсь, — огрызнулся Скребков. — А если даже соберусь, то не на ней.

— Так какого же милого ты к ней так привязался? Других баб мало?

— Потому что по морде дала…

— Ну-у, если по морде, то это святое… Будь здоров!

— Будь!

Николя что-то задумчиво пожевал, подумал, и таки решился направить разговор в нужном ему направлении:

— А не мог бы ты его подстрелить? У тебя и оружие есть. А я — что? Я даже ружья от пистолета отличить не могу.

— На что это вы меня, гражданин Скребков, подписываете? Так это вы мне, представителю закона, советуете смертоубийство сотворить? Или как мне твои слова понимать?

— Ну, ты ведь сам сказал «Убей!»

— Я сказал «Застрели!», а не «Убей!». А это — две большие разницы. В Божьих заповедях сказано «Не убей!». А о «Не застрели!» там ничего нет.

— Будто оно — не одно и то же…

— Может, и одно… Но сказано не так… Впрочем, там тоже сказано «Не возжелай жену ближнего своего!»