Читать книгу "Коты, призраки и одна бабушка - Светлана Лаврова"

– И как это понимать? – спросила она. – Вы зачем ко мне в дом лезли?

Блондины обычно краснеют очень ярко и быстро. Молодой человек тут же подтвердил этот факт, приняв цвет недоеденного им винегрета.

– Ну, – сказала Аня, чувствуя себя опытным полковником на допросе юного карманника.

– Я есть дойч, – ответил молодой человек. – Я русски не понимайт.

– Что, прямо-таки ни слова? – ехидно спросила Аня.

– Абсолют, – кивнул молодой человек. – Ваще.

– Врешь, – вздохнула Аня. – Бабе Миле вон как заливал про киску с бантиком и про деда с невестой.

– Дас ист вранье, – отперся молодой человек. – И что есть киска?

– Кэт, – объяснила Аня. – Мяу.

От такого перевода немец вытаращил глаза и переспросил:

– Мяу?

– Мяу, – сурово подтвердила Аня. – Вы мне зубы не заговаривайте. А то милицию позову и этих… газеты, пресса, ферштейн? О, майн готт, как я от вас устала.

– Взаимно, – кивнул немец. – Эта ужасная Россия…

– А мы вас не звали, – парировала Аня. – Сейчас дам интервью в газету и устрою международный скандал. Эй, пресса!

Молодой человек начал озираться, как будто ждал, что страшная пресса выскочит из-под кровати и набросится на него с микрофонами.

– Нихт скандал, – взмолился он. – Их есть гут.

– Кого их есть? – не поняла Аня. – Вы есть хотите? А кого их? Котлет? Ах да, «их» по-немецки «я».

– О, я-я, – согласился немец и представился: – Эрнст.

– Анна, – церемонно сказала Аня. – Ну что, вы чистосердечно признаетесь? Вы хотели украсть открытку с киской?

– Нихт украсть, – покачал головой Эрнст. – Эта киска есть моя.

И с трудом продираясь через бесконечные «найн», «нихт», «майн» и прочее, Аня услышала другую версию истории о киске с бантиком.

– Мой дед был зольдат, – начал Эрнст и заторопился, увидев ужас в глазах Ани. – Найн, он не быль эсэс, не быль палач, он быль зольдат, его… как это?… заставляль. Война, дед был молодой, служиль этот город… он собраль золото… найн, не пугайтесь, фрейлейн, не отбирал у жителей, просто забраль немножко из музей… не знай, какой музей…

– Все равно ужас, – сказала Аня. – Это наш музей.

– Это быль война, – сказал Эрнст. – Германия осознала ошибки… мы раскаивал… но тогда быль страшный война. Дед спрятал золото… боялся, что его стреляйт партизанен… Нарисоваль план, где искать, склеил две открытки с кошка с бант, послал невесте. Но невеста открытки не получиль… Много лет прошло, дед не мог забрать клад. Сначала политика, потом сейчас он старый, ехать не может. И дед видит в журналь фото старой фрау держать та открытка. Дед говорит: «Эрнст, поезжай Россия, забери открытка, раз… раздели два склеенные открытки, там план. Достань золото, стань богатый».

– И вам не стыдно было бы пользоваться краденым золотом? – спросила Аня.

– Стыдно, – молодой человек только начал было потухать и вдруг опять побагровел. – Я есть гут. Я есть порядочный человек. Но я очень хотеть быть богатый. Но я честный человек. Я сказаль деду: «Нет!»

– А потом? – удивилась Аня.

– А потом сказаль «да», – упавшим голосом признался Эрнст. – Очень хотеть. Но я честный человек. Я хотеть заплатить за открытка. Та фрау или фрейлейн. Но они не хотеть. Тогда я пошел забрать мой открытка кошка. Но я – честный человек!

– Ничего себе, честный, – покачала головой Аня. – Залез в дом, хотел украсть открытку, чтобы воспользоваться краденым золотом.

– Я честный, – упрямился парень. – Только я очень хотеть.

И тут до Ани дошло. Значит, у нее дома есть план зарытого клада! Ну не у нее, а у Руслана, раз он взял его на сохранение, но все же… настоящий клад!

– Я есть честный, – повторил Эрнст. – поэтому поделим клад пополам. С вами, фрейлейн Анни. Не надо сердиться. Меня Бог наказал – сбросил с балкона. Бог явил ужасный лик. Я испугался и упал… о, какой страшный лик быль там!

– Ну, дело вкуса, – поморщилась Аня. – Это была я. Вы так громко скреблись, что я высунулась посмотреть, кто там.

– Найн, – галантно сказал Эрнст. – Это быль ужасный мор… морд. А фрейлейн очень красивый… хорошенький лицо… и остальное.

Теперь настал Анин черед краснеть.

– Ладно, – сердито сказала она. – Я сейчас пойду домой, посмотрю план клада, достану его и отдам государству. А за это мне дадут четверть стоимости клада – по закону. Я отдам вам эти деньги.

– О-о! – удивился Эрнст. – Гут. Только я пойти с вами. И мы разделить эти деньги с вами. Я честный человек.

– Вы мне не доверяете? – спросила Аня. – Думаете, я сбегу с вашим кладом?

Глаза Эрнста виновато забегали.

– Найн, найн, – забормотал он. – Я доверять. Но копать клад есть тяжелая мужская работа. Я помогу копать.

«Ага, много ты накопаешь со сломанной рукой и сотрясенными мозгами», – подумала Аня, но вслух сказала другое: – А как вы выберетесь из больницы? Вас не выпустят.

Эрнст сник.

– Ладно, – сжалилась Аня. – И что бы вы без меня делали, просто не представляю.

Она как-то забыла, что без нее Эрнст тут просто не лежал бы.

Глава шестая

Винегрет в действии

Через десять минут из палаты номер сто девять вышла высокая блондинка в очень коротком платье. Неприличный подол открывал кривоватые ноги в больничных тапочках. Курточка была накинута на одно плечо, как гусарский ментик, маскируя руку в гипсе. Светлый ежик волос был замотан носовым платочком, губы были накрашены густым свекольно-бордовым цветом, тем же цветом были нарумянены щеки и даже часть лошадиной челюсти, чтоб скрыть щетину. Вот когда пригодился недоеденный винегрет.

Походкой баскетболиста блондинка вышла из отделения.

– Это из лицея, с экскурсии, – пояснила постовая медсестра процедурной сестре, которая пришла к ней поболтать. – Ну и девицы там учатся! А щеки-то, ты видела?

– Ладно, я пойду антибиотики ставить, – сказала процедурная медсестра.

Еще через пять минут мимо столика робко прошла девочка в болтающейся больничной пижаме и сапожках на каблуках.

– Эй! – удивилась постовая медсестра. – Больная, вы куда? Вам надо лежать… что-то я вас не помню.

– Я вас тоже, – сказала Аня. – Я здорова и иду домой.

– А пижама! – Сестра обличающе ткнула пальцем в казенное имущество.