Читать книгу "Самый бешеный роман - Анна Богданова"

Лифт снова лязгнул в двух шагах от меня, открылся, и я увидела…

Ах! Нет, лучше бы я этого не видела, лучше бы не приходила сюда вовсе, лучше бы сидела дома одна, лучше бы я не встретила тогда самого Мерзкого человека всех времен и народов в коридорах редакции и никогда потом!

Он был не один в лифте: его спутница – толстенная, вульгарная, крашеная блондинка с черными, отросшими волосами у корней – обхватила его за шею и удивленно смотрела на меня маленькими невыразительными глазками, как будто думала, что двери лифта никогда не раскроются, что он вырвется за пределы дома и унесет их в открытый космос. Нет, это не от ревности и злости я так описываю ее внешность – она действительно так выглядела!

Что ж, под Новый год иногда исполняются самые заветные желания – сбылось оно и у Кронского (он ведь баловень судьбы!) – секс в лифте. Они стояли в недвусмысленной позе, полураздетые так, что тут и додумывать мне ничего не оставалось. С минуту длилась эта немая сцена. Потом я швырнула бархатный футляр в лифт, молча развернулась и полетела вниз по лестнице.

– Марусь, Марусенька, – послышался сверху голос Кронского. – Ты совсем не так поняла! Я звонил тебе – у тебя все время занят телефон, – задыхаясь, кричал он мне вдогонку, – я подумал, ты зависла в Интернете и про Новый год забыла! И про меня!

Я мчалась по лестнице, не чувствуя ступеней, – ноги словно одеревенели, лицо полыхало, в голове ни одной мысли. Весь мой организм заполнило какое-то отравляющее вещество – оно, казалось, вместо крови текло в моих венах. Будто составляющие крови – вода, эритроциты, сухой остаток, плазма, креатин – сменились обидой, горечью, злостью, отчаянием, разочарованием, жалостью к себе. На секунду мне даже почудилось, что вены мои потемнели, и я почувствовала, как эта новая черная кровь разрушает меня изнутри, убивая.

Я вылетела на улицу. И теперь мне отчаянно не везло. Такси я поймать долго не могла, в метро спускаться не хотелось, я не перенесла бы давящего, замкнутого пространства подземки – и поплелась домой пешком.

Я встретила Новый год на улице: снег хлестал по лицу, повсюду слышался смех, громкие веселые голоса, взрывы петард, в окнах мерцали огнями елки. Все это я видела как во сне, сквозь пелену забытья. Я не плакала. Плачу я вообще редко, хотя говорят, что иногда это полезно – своеобразный выплеск дурной энергии.

Я была просто несчастна – по-настоящему, так глубоко, как никогда раньше. И теперь поняла, что есть горечь и печаль, потому что в эти минуты я задумалась над своим новым, так неожиданно сменившимся состоянием. Я задумалась точно так же, как час назад задумалась о счастье – уловила его, поймала за хвост. И теперь в старости я могу смело говорить, что в моей жизни было как счастье, так и несчастье.

Только почему-то новое мое нынешнее состояние не привлекало и не притягивало окружающих. Казалось, я для них стала невидимой.

Таким образом, в ту ночь я сделала для себя два вывода: счастье – есть предвкушение праздника, а несчастье – сам праздник, который заранее представляется совсем по-другому.

К трем часам утра я добралась до дома, вошла в темную пустую квартиру и в шубе опустилась возле телефона. Он не работал. Тишина. Лишь изредка слышались крики с верхнего этажа да грохот петард за окном, от которого я невольно вздрагивала.

Так я просидела до рассвета – часов пять, не меньше, – думая обо всем и ни о чем. Скорее, мною овладели не мысли, а эмоции. Очень странное состояние – наверное, результат безысходности, зыбкости, казалось бы, еще вчера, крепких отношений между мной и Кронским – ведь любил же он меня «минуточку». И не успел еще разлюбить – наш роман был в самом разгаре. Или мне так казалось?

Нет, я не ждала никакой серьезности в наших отношениях с ним – того, что эта любовь перерастет в нечто большее, не думала о том, что проживу с этим человеком всю оставшуюся жизнь. Я просто сильно любила его и радовалась каждой минуте, проведенной с ним. Выполняя каждую его прихоть, я опускалась и превращалась в доступную девицу. И все это из-за боязни его потерять, боязни, что если я поведу себя иначе, тут же стану ему неинтересна и он бросит меня. А для меня, полюбившей впервые в жизни так сильно, это было равноценно смерти.

Боже! Подумать страшно, что я вытворяла эти последние два месяца! Если б мне кто-то сказал об этом полгода назад – плюнула бы ему в лицо, а если б узнала, что кто-нибудь из моих знакомых совершает подобные безнравственные поступки, наверное, непременно бы осудила. И все это время мне было совсем не стыдно! Это просто удивительно! Стыдно стало лишь в первый день Нового года. И наконец, я поняла, что раскаиваюсь.

В эту новогоднюю ночь я многое поняла для себя – существует некий микроскопический образец всей человеческой жизни: сначала человек бывает счастлив (зачастую по уши погрязнув в грехах), потом (что естественно) несчастен, потом ему становится стыдно, и если он неокончательно утонул в своих черных делишках, раскаивается.

– Пусть это будет самым страшным горем в моей жизни. Все пройдет, пройдет и это, – и с этими словами я поднялась с пола, сняла шубу и завалилась спать, раз и навсегда отрезав от себя «Лучшего человека нашего времени».

Первого января я проснулась ближе к вечеру, и это был единственный Новый год (не считая, конечно, тех далеких детских лет, когда для меня имело большое значение завладеть оранжевым карандашом, торчащим из снега), после которого не болела голова, а в желудке урчало от голода.

Я изо всех сил старалась казаться себе бодрой и счастливой: ровно минуту чистила зубы (согласно памятке на зеркале) и даже поверила в то, что меня ждут великие дела. Но, честно говоря, вчерашняя история никак не давала покоя моей душе, а в глазах стояла жирная полураздетая тетка с непрокрашенными белыми лохмами.

Что же делать? Что нужно сделать, чтобы спутница «Лучшего человека» перестала крутиться перед светлыми моими очами? Знаю! Мисс Двойная Бесконечность всегда говорила мне: «Если у тебя плохое настроение или обидел кто, единственное, что может помочь в этом случае, – это работа. Принимайся за что угодно – стирай, мой полы, гладь белье, размораживай холодильник. Только не сиди и не жалей себя!»

Абсолютная истина. Естественно, холодильник я размораживать не стала, как, впрочем, и стирать белье. У меня была своя работа – можно сказать, непочатый край. И чем быстрее я переделаю роман, тем раньше я получу гонорар, который после неумеренных трат на подарки некоторым недостойным и якобы «Лучшим людям» сейчас просто необходим.

Я немедленно села за компьютер и, с воодушевлением открыв файл романа «Убийство на рассвете», прочла первый абзац:

«Впервые я увидел ее за столиком открытого летнего кафе на Арбате. Я, как обычно, возвращался вечером с работы, и вдруг она – прекрасная незнакомка в строгом синем костюме и шляпе с огромными полями. В одной руке она держала чашечку кофе, пикантно отведя мизинец, в другой тлела длинная дамская сигарета».

– Нет, ну что тут можно переделать? – воскликнула я и тупо уставилась на экран. Встрепенулась только тогда, когда передо мной проплыла табличка: «Работай, бестолочь!»