Читать книгу "Секс с экс - Адель Паркс"

Ну и что?

И я начинаю просматривать сообщения.

Первое – от Иззи, она напоминает о моем «новогоднем» решении не заниматься сексом со случайными мужчинами. Ха, у меня здесь масса возможностей. Даррен, кажется, не хочет даже словом со мной перекинуться, хоть физически нас и тянет друг к другу. И вообще, о чем она говорит? Я здесь не для этого. Я здесь для того, чтобы влюбить в себя Даррена и чтобы он согласился на участие в шоу. И все. Кажется, я ей это объяснила.

Остальные сообщения касаются работы.

Кэс. Пожалуйста, позвони мне. Сегодня вторник. Когда ты вернешься? Ты уговорила Даррена участвовать в шоу?

Фи нервничает, и меня терзают угрызения совести – я бросила Фи в беде. Она хорошая помощница, но никогда не принимала самостоятельных решений. А может, я зря вникаю во все мелочи, и ей пора брать на себе больше ответственности? Она, наверное, в состоянии со всем справиться. Я прокручиваю еще несколько сообщений и снова слышу ее голос.

Еще три сообщения от Фи. Первое и второе еще более сердитые. А в третьем она уверенно заявляет, что нашла замену Даррену, Клэр и Маркусу. И приняла решение изменить график съемки. Она подробно рассказывает, как можно работать сразу с двумя режиссерами. Один монтирует материал в студии, а второй в это время на съемке, а потом наоборот. Это хорошая идея, если она позволит ускорить процесс. Она говорит, что ждет меня в среду утром, и многозначительно повторяет «как ты обещала». Бейл менее деликатен.

Кэс, где вы, черт возьми, пропадаете? Вас обслуживают? Пора кончать. Позвоните мне.

Все три его сообщения одинаковы.

Есть еще звонки от Ди, Дебс и Рики. Какой-то епископ или кто-то еще написал открытое письмо в «Тайме» с протестом против нашего шоу. Это важная новость. Ди и Дебс спрашивают, как освещать эту тему для прессы. Идиотки. Неужели не могут справиться без меня? Рики просит изменить график с учетом Дня святого Валентина. Он пытается пробить лбом стену. Или, точнее, препятствие в лице администрато-рагомофоба, который принимает такие решения. Шарм Рики его только озлит. А я могла бы, без сомнения, помочь этому человеку принять положительное решение, пригласив его пообедать. Я звоню Рики и говорю, что откладываю это до пятницы. Потом набираю номер Фи, чтобы сказать, что приеду не сегодня вечером, как обещала раньше, а завтра рано утром или, в крайнем случае, завтра вечером.

– Но тебе не нужно оставаться, Кэс. У меня есть замена.

– Да, но мне кажется, что Даррен скоро сдастся, а с ним у нас получится отличное шоу. – Это явная ложь, но мне не стыдно.

– Да, он потрясающий, – оживляется Фи.

– Да, если он в твоем вкусе.

– Тебе с ним хорошо?

– Не очень. У него неустойчивый характер. Иногда он милый, а иногда кидается, как бешеная собака. Мне приходится всюду таскаться с его скучными родственниками. Тут собачий холод, и я на краю света. – Моя любимая присказка: я вовсе не обязана говорить каждому любопытствующему правду, всю правду и ничего кроме правды.

– Это ради дела.

– Конечно. Слушай, Фи. Было бы лучше, если бы ты не говорила Бейлу, что у нас есть замена. Он не видел Даррена и не поймет, почему я так настойчиво его заманиваю. – Фи начинает хихикать, и я для ясности добавляю: – На шоу.

– Конечно. – В ее голосе слышна улыбка. Вот телка! – Осторожнее, не влюбись в него.

– Исключено. Я не способна влюбиться в человека, которого зовут Даррен. Ведь меня зовут не Кайли и не Шэрон.

Фи смеется:

– Я ничего не скажу Бейлу, но тебе совершенно необходимо вернуться самое позднее в четверг. Тогда мы еще сможем отменить съемку, но не позже. Я не могу проводить съемку сама. Нам нужна ты.

Конечно, нужна.

После ванны мне приходит в голову подышать свежим воздухом. Мне никогда не нравились полотенца цвета зеленого авокадо. Решаю догнать Даррена с детьми. А чем еще заняться? Играть в боулинг? Иду по пирсу и вижу, что они гуляют по пляжу, довольно пустынному, потому что это север и в январе здесь холодно. Все нормальные люди сейчас сидят у камина или у телевизора и радиатора, это не так романтично, но более разумно. Машу рукой, окликаю их, и, как ни удивительно, Люси и Шарлотта бросаются ко мне сломя голову, вот только их желание скорее добежать не поспевает за их маленькими детскими ножками. Я поддаюсь на рекламу «Кальвина Кляйна» и бегу им навстречу. И наклоняюсь, чтобы их обнять. Я делаю так только потому, что это нравится Даррену.

– Привет, – улыбается Даррен.

Он уже забыл вчерашнюю ссору? Не уверена, и поэтому обращаюсь к девочкам. Я знаю, они наблюдают, как я рассматриваю ириски и проявляю должный интерес к устрашающим пластмассовым игрушкам, которые им купили на приморском бульваре.

– Вы, я вижу, постепенно привыкаете к детям. И к сапогам тоже, – замечает он.

Я сердито смотрю на него. Это сапоги мистера Смита. Я сегодня оказалась в очень неудобном положении, мне было ужасно неловко. Миссис Смит настояла на том, что мои широкие брюки от «Малберри» «слишком хороши, чтобы пачкаться в них на пляже», и дала мне свои. Она долго смеялась над моими туфлями без задника от Джины Кутюр и стала искать мне пару высоких сапог. У меня седьмой номер. Это очень удивило всех ее знакомых в Уитби, которых она обзванивала, разыскивая для меня такие большие ботинки. Ни у кого из них не оказалось такого размера. Очевидно, в Северном Йоркшире, как в Китае, все еще бинтуют женские ноги.

Я казалась себе самой уродливой из сестер Золушки, когда пыталась втиснуть ногу в ботинки Шелли шестого размера. Они на меня не налезли. Я сказала, что дешевые фирмы делают обувь меньше. Миссис Смит посмеялась и дала мне сапоги мистера Смита. Они мне велики и при ходьбе сползают с ноги, но я хотя бы смогла в них влезть. Меня не выпускали из дома без теплых варежек, шарфа и пальто с капюшоном. Так одеваются школьницы. Я никогда так не одевалась, я отказывалась носить все это. Но никакие возражения не могли остановить миссис Смит. Она упорно твердила, что в январе ветрено, что я не знаю, что такое мороз. Подразумевалось, что я изнеженная южанка. Я упиралась, я говорила ей, что бывала на севере и раньше – в Манчестерском университете, например. А она издала звук, выражающий одновременно насмешку и жалость:

– Разве ж это север, милая?

Я похожа на пугало. И еще это сочетание цветов. Даррен окидывает взглядом мой наряд. Как это ему удается одеваться тепло и в то же время изысканно и строго?

– Я смотрю, мама основательно вас экипировала.

Я не удостаиваю его сарказм ответа. Не пойму, он хочет меня рассмешить или позлить?

К тому же я не понимаю, злит ли меня это.

Странно.

Не помню, когда я в последний раз ощущала такую неопределенность. Я хочу сказать Даррену, что чувствую себя лучше после долгого сна. Давно так хорошо себя не чувствовала. Хочу сказать ему, что проснулась с каким-то новым ощущением ясности, и хотя я не разделяю его точку зрения, я признаю ее право на существование. Я неохотно, но все же уважаю ее. Он умеет отстаивать свое мнение. Но я не могу ему это сказать, иначе как я объясню, что хочу остаться еще на одну ночь? Как объясню, что, несмотря на мои предубеждения, мне здесь нравится?