Читать книгу "Стеклянное море - Сергей Лукьяненко"

— Малый крейсер и три легких патрульных корабля Тараполучили разрешение базироваться на планете. Это Дьини помог…

— Почему так мало кораблей? — растерянно спросил я. — И гдеДесантный Корпус?

— Земля сообщила, что оснований для посылки эскадрынедостаточно. А наши корабли… Терри отправила их на поиски… когда узнала, чтоты воспользовался гиперкатапультой.

— Дура! — зло выругался я.

Ланс дернулся, как от удара. Тихо сказал, словно сам не верятому, что говорит:

— Ты… не Сергей. Ты другой. Подделка.

Меня словно кипятком ошпарили. Я молча смотрел, как Лансдостает пистолет. Потом тихо сказал:

— Но твоим императором я остаюсь все равно, Ланс.

Он замер. Я сел на деревянные ступеньки рядом с ним. Подъездбыл пуст — грязный подъезд кирпичного дворца на планете Ар-На-Тьин.

— Послушай, Ланс… Прежде чем мы пойдем к твоемупромышленнику и даже прежде чем ты спрячешь оружие. Я расскажу, что со мнойслучилось.

Мы сидели под тусклой, пыльной лампочкой, в которой нельзябыло найти ни единого достоинства, кроме того, что она электрическая. И ярассказал все, что произошло со мной. Кроме ритуала вступления в семью Алер.

— Что теперь делать, капитан? — неожиданно спросил Ланс.

— Жить. Готовиться к бою. А со своими чувствами я разберусь.

— Кто они, Отрешенные?

— Потомки фангов. Не думаю, что Нес врал.

— Тогда у нас нет шансов, Сергей.

— Они не могут активно вмешиваться в происходящее. Только вмежвременье… и то лишь в психику людей, путешествующих туннельнымгиперпереходом. Поэтому я и не воспользовался на Клэне кольцом.

Ланс кивнул — не то соглашаясь, не то примиряясь снеизбежным.

— Пойдем к твоему промышленнику. На этой планете власть неможет принадлежать «пожизненному президенту». Диктатурой здесь и не пахнет,значит, «Вечный Пастух» — просто подставная фигура. Правят деньги… наверное.

Мы поднялись по скрипучей деревянной лестнице. Несколькодверей оказались полуоткрыты. В темноте угадывались какие-то ящики ипластиковые мешки.

— Промышленность и торговля здесь только развиваются, —извиняющимся тоном сказал Ланс. — Так что это гибрид дома и склада.

— А преступности не существует? — полюбопытствовал я.

— Не знаю. Но вроде бы воровство не в почете.

— Ага. Местные бандиты, оказывается, не чужды этике.

Дверь в жилые помещения была прикрыта, но тоже не заперта.Ланс толкнул ее, и мы очутились в длинном и узком коридоре. Я остановился,пораженный.

— Ланс, этот промышленник, он что, печатает книги?

— Нет, только собирает.

Стены коридора скрывались за сплошными рядами полок. Они шлидо самого потолка — аккуратные, молчаливые. А на них — книги. В поблескивающихпластиковых переплетах, твердых картонных корках, обтрепанных бумажныхобложках. Некоторые вообще разорванные, в прозрачных чехольчиках — раненыесолдаты великой армии. Над каждой полкой — металлическая табличка свыгравированной на стандарте надписью: «Романтическая литература», «Эротическаялитература», «Кулинария». Большинство книг, как ни странно, были изданы вдвадцатом-двадцать первом веках. Антиквариат. Я даже находил знакомые названия.

— Подожди, — тихо попросил я Ланса. — Гляну…

Колдовство. Мистика. И книги — «Молот ведьм», «Страх»,«Вампиры», «Оборотень», «Японские сказки»… Сказки-то что здесь делают?«Проделки праздного дракона»…

Рыцарские романы. Тоже ряды, знакомые и незнакомые названия…«Песнь о Роланде», «Оружие средневековой Европы», «Русские богатырские былины»…

— Пойдем, — тронул меня за руку Ланс.

— Невероятно, — я пожал плечами. — Эти книги и на Землередкость. А тут, на краю галактики…

— Большинство книг — репринты, — пояснил Ланс.

Я провел пальцами по корешкам. Словно на мгновение заглянулв детство.

Ланс снова коснулся моей руки, и я сбросил оцепенение. Надодействовать, а не любоваться древними книгами. Но когда я пошел за Лансом покоридору, у меня возникло странное ощущение, словно в душе, там, где зиялвырезанный лезвием Отрешенных провал, что-то появилось…

Откинув занавес, заменяющий дверь, мы вошли в комнату.

2

Библиофил

Дьини, промышленник планеты Ар-На-Тьин, был молод. Летдвадцати пяти по земным меркам. Невысокий, широкоплечий, с бегающими глазками,он походил скорее на бармена из ночного кафе, чем на преуспевающего дельца.Наливая нам с Лансом розового вина из огромной бутыли, он скороговоркойрассказывал о своем бизнесе:

— Планета у нас отсталая, император… Да это и к лучшему,быстрее расти приходится. Кто не успел, тот опоздал, у кого голова работает —тот в отпуск на Схедмон летает… Попробуйте вино. Граанское, во всем Арнатьитакого две бутылки — одна у меня в подвале, другая на столе… Наши дельцы, ониже не понимают ничего, вложили всё в экспорт продовольствия, ударились вживотноводство — а цены сразу упали. Теперь давят друг друга, конкурируют. Ашоколада земного, или сладостей лейанских, или вина граанского все хотятпопробовать. Кто ими торгует? Я. У меня и скота-то всего три сотни голов, чтобыположение в обществе поддерживать, наши балбесы до сих пор богатство по головамрогатым считают, а надо бы по своим… А когда Земля синтезаторы пищи продаст,куда они денутся? Что? Конечно, знаю. Правильно Сеятели делают, такой товарнадо придержать… За благополучие Земли-прародины, император!

Пока я переваривал тот факт, что синтезаторы пищи — секретПолишинеля, Дьини продолжал разливать вино. Мы выпили за Сеятелей, за ДесантныйКорпус, за Вечного Пастуха Ар-На-Тьина, за процветание императорского дома Тара,за здоровье присутствующих, за прекрасных дам — нам все равно, за что пить, аим приятно.

В голове зашумело, хотя граанские вина не отличаютсякрепостью. Дьини рассказал о том, в какие сферы он вкладывает капитал и кактрудно торговать на планете, где бумажные деньги вошли в обиход тридцать летназад. Я предложил тосты за победу над фангами, развитие экономики и погибельОтрешенных. Возражений не было.

Ланс предложил тост за великую земную литературу. Дьиниподдержал, после чего с грустью признался, что читает лишь на стандарте иродственном ему китайском, а русский и английский еще учит. Потом он принесфаянсовый сосуд с ликером из плодов чамо. Мы попробовали, и я сострил (поняллишь Ланс), что слово «чамо» недаром является фонетической анаграммой одногорусского слова. Дьини согласился, что ликер слабоват, после чего на низенькомжурнальном столике появился восьмидесятиградусный «Дикий дракон». Рекомендациюна этикетке — пить в горящем виде — мы отвергли, после чего я предложил выпитьза клэнийцев, их обряды и стоградусный спирт. Зрение слегка расфокусировалось.Дьини изыскал в дебрях своей квартиры-склада закуску: мелко нарезанные огурцы ипосыпанный черным перцем рис. Знакомство неумолимо приближалось к моменту,когда можно будет говорить о делах.