Читать книгу "Речной дьявол - Диана Уайтсайд"

В его сознании блеснула вспышкой мысль, что на этот раз отец не объявил количество ударов, как делал обычно. Старик избивал его как безумный, без устали охаживая палкой и проклиная упрямство Хэла и его несостоятельность как сына.

Хэл закрыл глаза и пообещал Всевышнему, что, если выживет, никогда не будет иметь собственных детей. Задыхаясь, он боролся с волнами боли сколько мог, но в конце концов потерял сознание.

Когда позже Хэл пришел в себя, то обнаружил, что его руки и ноги свободны, но одежда по-прежнему в беспорядке. Он попробовал перевернуться, но от резкой боли, пронзившей тело, вскрикнул и зажал рот одеялом. Не справившись с болью, он снова впал в беспамятство. Когда он вновь очнулся, рядом плакала Виола. Хэл попытался что-то сказать, но вместо членораздельного звука из его горла вылетел лишь невнятный хрип.

Он снова сделал попытку пошевелиться и ощутил, как на его руку легла маленькая ладошка.

– Лежи спокойно, Хэл, тебе нельзя двигаться, пока твоя спина не подживет. – Ее голос дрожал от слез. – Позволь мне за тобой поухаживать.

Виола начала осторожно обмывать его спину, и Хэл зарылся лицом в подушку, чтобы заглушить крики. От очередного прикосновения полотенца его накрыла новая волна боли, и он опять отключился.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Хэл вернулся к реальности. Виола уже обмывала область под коленями, которые, к счастью, не пострадали.

– Ты не должна была видеть меня таким, – произнес он едва слышно.

– Больше некому о тебе позаботиться. Отец… – Виола запнулась, а когда продолжила, ее голос дрожал: – Они с матерью и Джульеттой уехали в Луисвилл. Перед отъездом отец сказал, что Обадая тобой займется, но Обадая до завтрашнего вечера пробудет на ферме. Я не могла позволить тебе ждать так долго, поэтому стащила ключ и пришла… Я рада, что сделала это.

– Спасибо. – Хэл застонал от нового приступа боли.

– Хэл, что мы будем теперь делать? Может, мне пригласить врача?

– Не стоит. Он обзовет меня сопляком, скажет, что отец имеет право учить сына, и откажется помогать без отцовского разрешения. Так, во всяком случае, он говорил раньше, когда отец избил меня за то, что я не выучил спряжение латинских глаголов.

– Отец не имеет права калечить тебя! – возмутилась Виола. – Я научилась кое-чему у Ребекки и слушала рабов на плантации дедушки, но как лечить такое, не знаю.

– От этого я не умру, не бойся. Виола колебалась.

– Если до возвращения Обадаи у тебя начнется горячка, я все-таки вызову доктора.

Хэл пробормотал что-то, и она восприняла это как согласие.

– Он и раньше тебя бил, да?

Хэл молчал, не желая говорить правду. Его спина скажет за него.

– Будь он проклят!

– Виола!

– Это не проклятие, это пожелание, – упрямо сказала сестра; ее руки порхали над ним легкие, как крылья ангела. – Может, он и великий судовладелец, но воспитывать тебя не умеет. Тебе нужно уйти.

– А что станет с тобой, если я уйду? Джульетта покинет дом, как только найдет себе богатого мужа, и тогда некому будет тебя защищать.

– Обо мне не беспокойся, я знаю, как не навлечь на себя беду.

Боль стала непереносимой, и Хэл заскрежетал зубами.

– У тебя есть деньги? – спросила Виола спокойно, словно они обсуждали покупку конфет.

– Нет. Отец отобрал мое содержание за последние полгода.

– Я могу дать тебе пятьдесят долларов, которые получила от бабушки Линдсей за ноты; этого тебе хватит, чтобы добраться до Индепенденса и продержаться первое время. Река Миссури далеко отсюда, он не станет искать тебя там.

– Я не возьму твои деньги!

– Хэл, я не могу просто стоять и смотреть. Когда-нибудь он убьет тебя или ты убьешь его.

Хэл не мог не согласиться с ее предсказанием.

– Я верну.

– Не надо. Береги себя и напиши мне, когда представится возможность.

– Я сделаю для тебя все, что смогу. Сестра поцеловала его в макушку.

Тогда он подвел Виолу, и она вышла замуж за Росса. Сознание своей неудачи разъедало душу Хэла сильнее, чем трость отца калечила спину.

– Хэл, мой дорогой мальчик, – проворковал за спиной женский голос.

Хэл остановился и медленно повернулся, надевая на лицо обычную маску вежливости, которую носил в присутствии матери.

– Добрый вечер, матушка. Чем могу быть полезен? Дездемона обвела взглядом салон, полный пассажиров, занимавших места для музыкального вечера, между которыми носились официанты, выполняя последние заказы. Виола за роялем исполняла популярные мелодии, и когда к ней наклонился Уильям и сказал что-то, рассмеялась. Ее лицо светилось такой радостью и счастьем, что у Хэла сжалось сердце.

– Можем мы отойти и поговорить с глазу на глаз? Кентуккийский акцент матери был особенно заметен, что не предвещало ничего хорошего.

– Разумеется. – Хэл посмотрел на Уильяма, взглядом обещая вернуться позже, и Уильям ответил спокойным кивком, но тут Виола подняла голову и, увидев брата с матерью, умолкла. Выражение беспечной радости на ее лице сменилось холодной настороженностью, как у лоцмана, изучающего водоворот.

Уильям положил руку ей на плечо, и она подняла на него глаза. Между ними определенно произошел безмолвный обмен информацией, о смысле которой Хэл не смог догадаться. Мгновение спустя лицо Виолы вновь обрело приятное выражение, и она продолжила выступление.

После освежающей вечерней грозы воздух снаружи был прохладным и чистым. Хэл облокотился на перила и в ожидании разговора смотрел, как мать нервно мерит шагами палубу. Предлагать ей что-либо было бесполезно; она принимала все и требовала большего. Как все ее дети, Хэл еще ребенком усвоил, что мать сама должна начать разговор.

– Мой дражайший мальчик, меня глубоко волнует мисс Скайлер.

Хэл напрягся, но, к счастью, внешне это никак не проявилось.

– Напрасно, матушка. Пинкертоны из кожи вон вылезут и, конечно же, найдут ее.

– Лучше, если бы ее нашел ты, дорогой; тогда ты смог бы на ней жениться и стать благодаря ее наследству железнодорожным бароном.

Хэл поморщился.

– А разве в Нью-Йорке у нее не остался жених или ухажер, уже сделавший предложение руки и сердца?

Дездемона сделала неопределенный жест.

– Там нет никаких обязательств.

– Я слышал, что кто-то еще, помимо ее опекуна, снарядил сыщиков на поиски. Кажется, это Николас Леннокс, который называет себя ее женихом.

Дездемона побледнела, и Хэл прищурился, наблюдая за ее реакцией.

– Николас Леннокс, – медленно сказала Дездемона, – младший партнер в банковском доме ее отца. Его беспокойство вполне объяснимо. Формально они не обручены, так что путь для тебя открыт.