Читать книгу "Песня любви - Диана Гроу"

— Прости меня, — прошептала она, — но так должно быть.

— Нет, я не верю, что ты хочешь продолжать эту чушь с арабским замужеством. — Тут она увидела, что его лицо озарила какая-то умная мысль: — Мы же умерли. Орнольфу в голову не придет, что мы пережили спуск по Аэфору. Я сам с трудом в это верю. Мы никогда не вернемся на север, и никто ничего не узнает.

— Нет, Бьорн. — Она положила руку ему на плечо. — Я во что бы то ни стало должна добраться до Миклагарда.

Она увидела, как он стиснул зубы и на его щеке задергался мускул. Когда он резко повернулся и посмотрел ей в глаза, перед ней стоял свирепый незнакомец. Как-то получилось, что за долгие дни их пути она уже забыла это опасное жесткое выражение его грубоватого лица. И вот оно вернулось. Он хищно ухмыльнулся:

— Ты никому, кроме меня, принадлежать не будешь! Он рывком притянул ее к себе в удушающее объятие и яростно завладел ее ртом. Она застонала, но он не обратил на это внимания. Он вцепился в нее скрюченными пальцами, и боль от ушибов сделала его грубое прикосновение еще мучительнее. Она потрясенно вскрикнула. Даже в порыве страсти он никогда не причинял ей боли. Никогда с намерением повредить ей.

Она забилась и выскользнула из его рук, рванулась прочь, неуверенная, что сможет убежать, и действительно, Бьорн нагнал ее в три шага. Тут он споткнулся и повлек ее за собой наземь. Она оказалась на нем, но Бьорн быстро перевернулся и всем весом подмял ее под себя.

— Бьорн, пожалуйста, — взмолилась она.

Но он ее не слышал. Он ввел свое колено между ее ногами и пинком развел их.

— Никто, кроме меня, — яростно повторил он.

Она почувствовала, как его вздыбившийся член уперся во внутреннюю сторону ее бедра.

— Не делай этого, — вскричала она.

Если он сейчас возьмет ее в гневе, вонзится в нее, полный злобы, изливая в нее переполнявшую его ярость, он накажет ее сильнее, чем все камни Аэфора.

— Не делай так, чтобы я возненавидела тебя, — выкрикнула она.

И он остановился. Звериный блеск в его глазах погас, он увидел ее ясным взором. Увидел слезы, текущие по ее ушибленной щеке, ее распухшие губы… и страх в ее глазах.

— О боги! Рика!.. — С рыданием, от которого содрогнулось все его тело, он отстранился от нее, затем откатился и отвернулся. Его мощные плечи затряслись. — Прости меня.

Она села. Все ее тело болело. Она потянулась к Бьорну, чтобы утешить его, но рука ее так сильно дрожала, что она опустила ее. Страх смешался со стремлением к нему. Магнус предупреждал ее о взрывной силе буйной страсти. Когда она попросила Бьорна любить ее, она не предполагала, никак не ждала такой всепоглощающей свирепости.

— Почему? — горестно спросил он. — Почему ты убиваешь меня, отрезая по кусочку?

Только ее подчинение воле Гуннара обеспечивало безопасность брата. Никто — за исключением, может быть, Бьорна, который сам находился в опасности, — не поверит ее слову против слова ярла Согне. Да, угроза жизни Кетила и Бьорна продолжала тяготеть над ней, но теперь ничего, кроме правды, не могло ей помочь.

— Если я не выйду замуж за араба, твой брат отправит Кетила в Уппсалу в качестве жертвоприношения в Священной роще будущим летом. Гуннар предупредил меня, что если я расскажу об этом тебе, он подстроит и тебе несчастный случай.

Бьорн повернулся к ней лицом:

— Это действительно так?

— Да. Разве этого мало?

— Почему ты не рассказала мне об этом? — Он сел. — Ты думаешь, я такой беспомощный? Я могу выкрасть Кетила и увести в безопасное место. Ты лучше других знаешь, что я хорошо устраиваю набеги.

— Потому что я хотела защитить тебя и Кетила. Даже если бы ты узнал о намерениях Гуннара, невозможно быть всю жизнь настороже. А ему нужен лишь удобный случай. И позже, когда я подумала, что, может быть, мы сумеем как-то победить Гуннара, оставалась твоя клятва верности. Я молчала ради сохранения твоей чести.

— Ради моей чести?

— Да, любовь моя, разве ты не понимаешь? — Она положила руку ему на плечо, и он быстро накрыл ее руку своей, словно боялся, что она тут же ее уберет. — Если мы сбежим на север, забрав с собой Кетила, всем станет известно, что ты нарушил клятву верности Гуннару. Ты станешь изгоем. В лучшем случае изгнанником, или будешь приговорен к утоплению в болоте. А в мире ином за свое клятвопреступление ты будешь обречен на Нифльхейм. Здесь же, в этом мире, ты никогда не вернешься домой.

— Я в любом случае никогда не вернусь в Согне, — с горечью заключил он.

— Ты должен, — с трудом выговорила она. Кончик носа Рики покраснел, и одинокая слеза скатилась по щеке. — Ради меня. Если я продолжу путь в Миклагард, ни одна живая душа не узнает, что ты нарушил клятву. Единственное, что поможет мне вынести брак с арабом, это сознание того, что ты благополучен в Согнефьорде, заботишься о земле и людях фьорда, оберегаешь Кетила, живешь в чести и, я надеюсь, в радости.

Губы ее подергивались, подбородок дрожал, и он увидел, как она старается сдерживать слезы. Однако эта битва была заведомо проиграна, и слезы полились ручьем.

Он раскрыл ей объятия и испытал глубокую благодарность, когда она не колеблясь шагнула в них. Он бережно прижимал ее к себе, давая выплакаться, зная, что плачет она о них обоих.

«Будь проклято завтра!» — яростно подумал он. Сегодня ему было достаточно просто держать ее в объятиях.

Глава 27

Этим утром Бьорну удалось поймать в силок маленького кролика, и вскоре его тушка жарилась на самодельном вертеле над костром. Капли жира шипели, падая в огонь, и наполняли воздух вкуснейшим ароматом. Они ждали Орнольфа уже несколько дней. Они, Бьорн и Рика, сидели на своем островке и надеялись, что уже вот-вот их спутники притащат сюда «Валькирию», обогнув Аэфор.

Все это время любовники ни в чем не нуждались, Бьорн рыбачил на мелководье с самодельной острогой и ловил силками мелких зверьков. Рика собирала съедобные клубни и ягоды, Река, чуть не убившая их на коварном пороге, теперь обеспечивала их едой. И еще они «вдоволь пили из рога любви». Рика улыбалась, повторяя мысленно это поэтическое выражение, которое часто употребляла в «девичьих песнях». Только раньше она не представляла себе, каким пьянящим напитком был наполнен этот рог.

По молчаливому согласию они больше не говорили о будущем. Они смеялись, плескались в воде, как дети, и бурно любили друг друга с виноватым отчаянием людей, знающих, что их время коротко. Иногда они сходились с томительной нежностью, от которой замирало сердце, иногда брали друг друга со свирепостью спаривающихся волков. «Завтра» для них не существовало. Значение имело лишь вечное «сегодня».

Рокот Аэфора был слышен постоянно, и Рика привыкла не обращать на него внимания. Однако когда вдалеке послышался скребущий звук дерева по дереву, эхом отразившийся от высоких сосен, она насторожилась.