Читать книгу "Сыновья Ананси - Нил Гейман"

Вот, значит, о ком речь.

– Милая малютка Дейзи, – продолжил он без заминки. – Наверняка она была бы счастлива прийти на свадьбу, останься она в стране. Увы, она курьер. Постоянно в пути. Сегодня здесь, а завтра доставляет конфиденциальные документы в Мурманск.

– У тебя нет ее адреса? Или телефонного номера?

– Мы можем вместе ее поискать, вы и я, – согласился Паук. – Весь мир перевернем. Она ведь то приедет, то уедет.

– Ты просто обязан ее пригласить, – сказала мать Рози таким тоном, каким, должно быть, Александр Великий отдавал приказ о разграблении маленькой персидской деревни. – Когда она вернется, непременно ее пригласи. Она такая прелестная малютка, что Рози, я уверена, будет счастлива с ней познакомиться.

– Да, – сказал Паук. – Именно. Всенепременно.

* * *

У каждого, кто когда-нибудь был или будет, есть песня. Она не похожа на песню, у которой есть автор. В ней особая мелодия и особые слова. И очень немногим дано пропеть свою собственную песню. Большинство из нас боятся, что голоса не хватит, или что слова слишком глупые, или слишком честные, или слишком странные. Так что вместо этого люди свои песни проживают.

Взять, к примеру, Дейзи. Песня крутилась у нее в голове большую часть жизни, имела бодрый походный ритм, и в ней говорилось о защите слабых, а припев начинался со слов: «Берегитесь, грешники!» – и был настолько глупым, что пропеть его во весь голос было бы неловко. Впрочем, иногда она напевала эту песню в дУше, превращая мытье в мыльную оперу.

И это, в общем-то, все, что вам следует знать о Дейзи. Дальше – детали[45].

Отец Дейзи родился в Гонконге. Ее мать была родом из Эфиопии, из семьи богатых экспортеров ковров: у них был дом в Аддис-Абебе, и еще один дом и земли под Назретом. Родители Дейзи встретились в Кембридже. Он изучал компьютеры, еще до того, как в этом появился смысл с точки зрения карьеры, а она поглощала молекулярную химию и международное право. Два молодых человека, одинаково прилежных, по природе застенчивых, привыкших чувствовать себя не в своей тарелке. Оба скучали по дому, хотя и по очень разным вещам; зато оба играли в шахматы и познакомились в одну из сред в шахматном клубе. Их, как новичков, посадили за один стол, и в первой партии мать Дейзи с легкостью разгромила отца Дейзи.

Отец Дейзи был настолько этим уязвлен, что робко попросил о матче-реванше в следующую среду и во все остальные среды на два года вперед, исключая каникулы и государственные праздники.

Их социальное взаимодействие укреплялось по мере того, как улучшались их навыки общения и ее английский. Вместе они держались за руки, будучи частью живой цепи, протестуя против прибытия больших грузовиков с ракетами. Вместе, пусть и в составе очень большой группы участников, они отправились в Барселону, где протестовали против безудержного наступления мирового капитализма, и выразили решительный протест гегемонии корпораций. Там же они испытали на себе официально разрешенный слезоточивый газ, а испанские полицейские, оттаскивая мистера Дэя с дороги, выбили ему запястье.

А потом, в одну из сред в начале их третьего года в Кембридже, отец Дейзи обыграл мать Дейзи в шахматы. Он был так счастлив, так этим воодушевлен, он так ликовал, что, осмелев от собственной победы, сделал матери Дейзи предложение; а мать Дейзи, которая в глубине души боялась, что как только он выиграет, сразу потеряет к ней интерес, конечно, сказала «да».

Они остались в Англии, продолжая заниматься наукой, и у них родилась дочь, которую они назвали Дейзи, потому что в то время у них был (и как ни странно, использовался по назначению) тандем, велосипед для двоих[46]. Они переезжали из одного британского университета в другой: он преподавал теорию вычислительных систем, а его жена писала книжки, которые никто не хотел читать, о гегемонии транснациональных корпораций и книжки, которые читали, – о шахматах, их стратегии и истории, так что в иной год она зарабатывала больше, чем он, хотя деньги у них особенно не водились. Их интерес к политике с годами угас, и, достигнув среднего возраста, они превратились в счастливую пару, которая не интересовалась ничем, кроме как друг другом, шахматами, Дейзи, а также восстановлением и отладкой устаревших операционных систем.

И оба они не понимали Дейзи, ни в чем.

Они винили себя, что не воспрепятствовали ее увлечению полицией с самого начала, когда оно проявилось впервые, примерно в то же время, когда она начала говорить. Дейзи показывала пальчиком на полицейские автомобили с таким же восторгом, как другие девочки на пони. На ее седьмой день рождения был устроен маскарад, чтобы она могла надеть детский костюм полицейского, и у родителей на чердаке и теперь хранились снимки, на которых запечатлелось ее счастливое личико при виде выпеченного ко дню рождения торта: все семь свечей на нем были расставлены вокруг полицейской мигалки.

Дейзи была прилежной, живой, разумной девушкой, которая осчастливила родителей тем, что поступила в Лондонский университет, чтобы изучать право и компьютеры. Ее отец мечтал, что она станет преподавателем права, а мать питала надежду, что дочь наденет шелковую мантию и, став королевским судьей, применит закон, с помощью которого будет уничтожена гегемония корпораций во всех ее проявлениях. А затем Дейзи взяла и все испортила, сдав экзамены и поступив на работу в полицию. Полиция приняла ее с распростертыми объятиями: во-первых, имелись указания увеличить многообразие численного состава[47]; во-вторых, компьютерных преступлений и связанных с компьютерами мошенничеств становилось все больше. Полиция нуждалась в Дейзи. Честно говоря, полиция нуждалась не в ней одной, а в целом букете Дейзи[48].

Теперь, четыре года спустя, можно признать, что работа в полиции не оправдала ее ожиданий. И дело было не в том, что – как неоднократно предупреждали родители – полицейские силы представляли собой монолит расистов и женоненавистников, который грозил сокрушить ее индивидуальность, превратив в нечто скучное и безликое, сделать ее неотъемлемой частью «столовской культуры»[49], вслед за растворимым кофе. Нет, больше всего огорчений ей принесли попытки убедить остальных копов в том, что она тоже коп. Она пришла к выводу, что для большинства копов их задача ограничивалась охраной простого англичанина от нехороших людей плохого происхождения, которые вышли на улицу, чтобы украсть у него мобильный. С точки зрения Дейзи работа полиции заключалась совсем в другом. Дейзи знала, что какой-нибудь парень из своей берлоги в Германии может отправить вирус, который отключит электричество в больнице и принесет вреда больше, чем бомба. Дейзи придерживалась мнения, что по-настоящему плохие парни в наши дни знают, что такое FTP, кодирование высокого уровня и одноразовые мобильные с предоплаченным тарифом. И она не была уверена, что хорошие парни в этом разбираются.