Читать книгу "Файф-о-клок - Иржи Грошек"

«Меньше двух тысяч долларов не возьму! – думал профессор Радзивилл. – Будут предлагать, а я руки в карманы спрячу!»

На площади Труда обезумевший профессор подрезал «мерседес», номер 444-ЕМ, и ускакал от него по «Киссес-бридж», вихляя тощим задом.

– Что это было? – озадачился хозяин «мерседеса». – Подстава или наезд?!

А профессор Радзивилл, чуя запах наживы, продолжал набирать обороты, используя проезжую часть и тротуары.

«За две тысячи долларов пусть пишут сами! – думал Андрей Степановитч. – Меньше чем за десять руки из кармана не вытащу! И никому не подам!»

Здесь профессор Радзивилл пришел к финишу раньше, чем сумма претензий к издательству перевалила за пятьдесят тысяч долларов. Он заскочил в подъезд своего научного заведения совершенно обессиленный и – пал на высокую грудь вахтерши:

– Мария Симеоновна!.. Мария Симе-Оновна!..

– Тянь-Шаньская! – подчеркнула вахтерша.

Но профессора Радзивилла сейчас не волновали такие подробности из жизни возвышенностей.

– Меня не спрашивали?!! – запыхавшийся Андрей Степановитч непроизвольно сучил руками, рискуя сорвать с Эвереста бюстгальтер. – Издательства – не спрашивали?!!

– Интересовались, – степенно отвечала вахтерша, снимая профессора со своей груди. – Сидят у вас в кабинете.

– Ы-ы-ы-ы! – изрек профессор Радзивилл и погнал вверх по лестнице.

Сшибая по пути младших научных сотрудников, он вихрем промчался извилистыми коридорами и на последнем издыхании уперся в дверь своего кабинета.

– Обогреватель забыли выключить?! – спросил у профессора подвернувшийся некстати аспирант, и Радзивилл замахал на него руками, мол, убирайся с глаз моих в жопу.

Он приоткрыл дверь своего кабинета…

– Ы-ы-ы-ы! – снова изрек Андрей Степановитч, и на этот раз от растерянности.

Кабинет был завален «Аналогиями». И не то чтобы полностью, но повсюду лежали книги, знакомые до боли и наслаждения. А главное – в профессорском кресле сидела молодая красотка в кокошнике, с тугой косой – девичьей красой, и трепалась по громкоговорящей связи…

– Алло! Это Петербургский дом книги?! Сокращенно – ПеДиК?! – верещала она, не обращая внимания на Андрея Степановитча.

– Не надо нас сокращать! – предупреждали из Дома книги.

– Ну как же?! Ну как же?! – явно веселилась красотка в кокошнике. – Дворец культуры имени Мирона Кирова – сокращенно ДеКаМирон! Библиотека Академии наук – сокращенно БАНя! Общественный туалет на Большой Конюшенной – сокращенно тубзик…

– Других сокращайте, а нас не надо! – настаивали из Дома книги.

– Ладно-ладно! – соглашалась красотка. – Если вы скажете, сколько будет шестью восемь за пять упаковок!

– Две тысячи четыреста рублей ноль-ноль копеек! – раздавалось в ответ.

– Они давно на вашем счету в банке! – продолжала верещать красотка в кокошнике, закидывая ноги на профессорский стол. – И сколько можно ждать?! До второго пришествия Нерона?!

«А ноги-то голые», – машинально отметил Андрей Степановитч, будучи в том интересном возрасте, когда энтузиазм подавляется интеллектом, но время от времени выходит из-под контроля.

– Здравствуйте, Андрей Степановитч! – красотка отключила громкоголосую связь, но позы не изменила. – Как поживает ваш почечуй?!

– Кто? – опешил профессор Радзивилл.

– Надо хоть изредка открывать толковый словарь Даля! – красотка укоризненно покачала головой в кокошнике. – Почечуй – это задне-интеллигентное заболевание! Том третий, страница триста семидесятая!

Андрей Степановитч хотел достойно ответить зарвавшейся интеллигентке из новых русских, но тут в его кабинет доставили еще пять пачек «Аналогий». И отодвинули профессора Радзивилла к вешалке.

– Из Петербургского дома книги! – сказал посыльный, больше смахивающий на горную гориллу. – Распишитесь в получении!

– Легко! – согласилась красотка и запустила воздушным поцелуем, отчего на щеке посыльного отпечаталась губная помада.

– Здесь, здесь и здесь! – настаивал посыльный из Петербургского дома книги.

– Развратный бюрократ! – возмутилась красотка в кокошнике и добавила два недостающих воздушных поцелуя.

Посыльный придирчиво оглядел свою морду в зеркале, остался удовлетворен и на прощанье хлопнул дверью. Стекла в кабинете затряслись и задрожали, а со стола звезданулся профессорский стакан с недопитым чаем.

– Чтоб тебе вечно на маршрутном такси ездить! – благословила гориллу красотка. – И дверцами хлопать!

Очутившись на улице, посыльный из Петербургского дома книги плюнул на свой грузовичок, остановил маршрутное такси номер 29 и стал пререкаться с водителем. «До Магадана идет?!» – «Только до Кантемировского моста!» – «А в Нижнекамск я не попаду?» – «Только в Нижневартовск!» Недовольный таким ответом, посыльный из Петербургского дома книги разбежался, как баран, и что есть силы треснулся головой о дверцу маршрутного такси. После чего осел на дорогу, многозначительно улыбаясь. То же самое он проделал с номером 30; номером 31; номером 32, номером 33 и так далее – до номера 444-ЕМ. Который, после встречи с профессором Радзивиллом, укрепил свою дверцу прокатным листом нержавеющей стали. «Наезд!» – определился хозяин «мерседеса» и почему-то вспомнил рекламный буклет со словами: «Эмиграция в Канаду – без проблем! Проблемы – в Канаде!» Но так или иначе, номер 444-ЕМ тоже сошел с дистанции, а посыльный из Петербургского дома книги получил легкое сотрясение мозга. Что значительно продвинуло институт имени Бехтерева в области изучения психоневрологической деятельности посыльных. Ибо раньше предполагалось, что мозга у этой категории граждан – нет…

А в кабинете профессора Радзивилла тем временем продолжался научный симпозиум. Андрей Степановитч как-то незаметно переместился от вешалки на диванчик, не уставая таращиться на красотку в кокошнике и поражаться.

– Андрей Степановитч! – красотка смодулировала официальную интонацию и скинула ноги со стола. – Дорогой Андрей Степановитч!..

«Да в чем же дело?!» – лихорадочно соображал профессор. У него было предчувствие, что сейчас он попадет на вручение ордена «За заслуги перед Отечеством».

– Многоуважаемый Андрей Степановитч!.. – наяривала красотка, вышибая слезу из камня. – Достопочтенный Андрей Степановитч!..

Радзивилл встал по стойке смирно, затем снова дал осадку… И был готов встретиться с сыном, которого потерял на станции Узловая в тысяча девятьсот шестидесятом году. Ну, на худой конец – с дочерью…

– Многопочтивый Андрей Степановитч! – с дрожью в голосе говорила красотка. – Я уполномочена сообщить, что годы, проведенные вами за письменным столом, не прошли даром! И невзирая на застарелый геморрой – доллар нашел героя!..

Тут у красотки, по всей вероятности, перехватило дыхание, и долгожданная встреча увязла в бюрократических проволочках.