Читать книгу "Небо. Парашют. Юноша - Маша Царева"

– Его увлеченность футбольными телетрансляциями.

– Витасик предпочитает КВН.

– Тебя не раздражает безденежье…

– Он зарабатывает в четыре раза больше, чем я.

– Прижимистость…

– Он каждый день дарит мне цветы.

– Его друзья…

– Очень милые и интеллигентные люди, они стали и моими друзьями тоже!

– Ну хорошо, – нахмурилась Лизка, – но есть ведь хоть какая-то черта, которая тебя в нем не устраивает?

Лера задумалась. Она понимала, что подруга злится, и ей очень хотелось извлечь на свет хоть один крошечный недостаток будущего супруга, хотя бы надуманную порочную деталь, чтобы Лизке было проще пережить незаслуженное женское счастье подруги. Но ничего как назло не лезло в голову. Виталик был по всем параметрам идеальным мужчиной.

– Не знаю, – улыбнулась Лера, – иногда мне самой страшно, что мне так повезло.

Лиза поджала губы.

– Так не бывает. Должен быть хоть какой-то, хоть маленький подвох. Может, он пьет?

– Только безалкогольное пиво.

– Ловелас?

– Что ты! – Лерка отвергла ее предположение энергичным отрицательным мотанием головой. – Да он на других баб даже не смотрит!

– Ненавидит детей?

– Мы хотим двоих, – застенчиво зарумянилась Лера, – а еще он любит кошек, сам гладит свои рубашки, умеет готовить лазанью со шпинатом и вчера подарил мне изумрудные серьги.

На серьгах Лизка наконец «сломалась».

– Да уж, – вздохнула она, – значит, тебе и правда повезло. Мне бы так…

На этом их диалог закончился. Потому что Лерка вместе со своей уткой отправилась к Ираиде Станиславовне. Она гордо положила на стол преподавательницы свежеприготовленное блюдо, но та лишь поджала узкие губы, выкрашенные невесть зачем в насыщенно морковный цвет. Ираида Станиславовна относилась к кулинарному процессу с ревнивым энтузиазмом настоящего профессионала, она никогда не хвалила стряпню своих учениц.

Но Лерка не расстроилась, несмотря на то что ее утке был поставлен диагноз «пережаренная». Фаршированная птичка была бережно упакована в фольгу и вместе с Валерией отправилась домой, чтобы быть наконец использованной по прямому назначению.

В тот день Лизка напросилась в гости. Лера с радостью ее приняла – до прихода мужа оставалось целых полдня и делать все равно было нечего. Подружки сварили кофе, вместе просмотрели новые Леркины кулинарные книги, посплетничали, потом Лера мерила свадебное платье, а Лиза прижимала ладошку к открытому рту, что должно было выражать высшую степень восхищения.

Наконец Лиза засобиралась домой. Вместе с ней из квартиры вышла и Лера – она решила наведаться в парикмахерскую. Раз уж в духовке Витасика поджидает вожделенная фаршированная утка, то вечер может вполне считаться праздничным. А если так, то и она, Лера, должна выглядеть на все сто.

Остаток истории нам уже известен. Лерка возвратилась домой, потряхивая уложенными волосами, заглянула в душ, а там…

* * *

– Я этого никогда не забуду!!! – всхлипнула она.

– Да брось. Через месяц ты даже не вспомнишь, как его звали. – Я утешала ее как могла.

– Даже не думай! Теперь тебе придется утешать меня пожизненно.

– С удовольствием, – быстро согласилась я, – лично я сейчас поутешалась бы с помощью утки по-пекински. Ты как?

– Отлично! Давай завалимся в ресторан, Кашеварова! Потому что я больше никогда в жизни не буду готовить сама!!!

ГЛАВА 12

И мы отправились в китайский ресторан. Там, над блюдами с рисом, уткой и какими-то странноватыми кислыми грибами, похожими на ватки для снятия макияжа, Лера немного расслабилась и даже повеселела. Она даже удосужилась рассмотреть меня более пристально, углядеть красовавшийся на моем локте синяк, с легкой завистью отметить, что я здорово похудела, и спросить:

– Ну а сама-то ты как?

И я вкратце поведала ей о событиях, которые произошли в моей непутевой жизни за тот короткий период, когда нас разделяла игра в «холодную войну». Схематично рассказ мой выглядел так:

а) Я стала дипломированной парашютисткой.

б) У меня есть бойфренд. Который на шесть лет моложе меня.

в) И у которого в свою очередь есть бывшая подружка-стриптизерка, считающая своим долгом изо всех сил меня ненавидеть.

г) А также старший братец, вес которого давно перевалил за центнер. Вдобавок он ко мне неравнодушен.

По мере того как мой немного отредактированный рассказ (я опустила сцену в стрип-баре, потому что и до сих пор она казалась мне оскорбительной) набирал обороты, Леркины глаза все больше округлялись. Я уже подошла к тому моменту истории, как я беспомощно висела на сосне близ итальянского городка Торболе, когда она наконец перебила меня восклицанием:

– Кашеварова! А ты точно не преувеличиваешь? Неужели все это и в самом деле произошло с тобой?!

Знала бы она, что на самом деле я еще и сглаживаю углы.

– Если бы ты была ко мне более внимательна, – подпустила я «шпильку», – то узнала бы об этом гораздо раньше!

– Ну извини, – помрачнела она, опустив взгляд на собственную руку, на которой больше не было кольца, – у меня были другие проблемы. И все-таки, у тебя что, серьезно с этим парашютным гением?!

– Похоже на то, – с некоторой гордостью ответила я.

– Но это ужасно, – прошептала Лера.

– Почему это? Что ты несешь? Наоборот – это прекрасно! Я снова чувствую себя юной и безбашенной.

– Ага, и поэтому выглядишь, как старый башмак.

– Что ты имеешь в виду? – оскорбилась я. – Сама же сказала, что я похудела.

– Это так. Но кто тебе сказал, что похудеть – это так уж хорошо? Тебе шло быть такой, какой ты была, пойми, Кашеварова… Ты меня просто шокировала. И что, ты собираешься дальше прыгать?

– Даже не говори мне об этом, – я нервно передернула плечами и отправила в рот какого-то очередного маринованного червяка, – ни за что на свете!

– Но тогда твой парашютный мачо тебя бросит, – резонно рассудила она, – судя по тому, что ты о нем рассказала.

Я вздохнула. С одной стороны, я понимала, что Лерка права. Я и сама в последнее время не раз возвращалась к этой неутешительной мысли. С другой стороны… Как же я теперь буду без его улыбки, без его ладошек, без него? Хотя в последнее время образ Кирилла Калинина не вызывает у меня былого энтузиазма. Я успела привыкнуть и к жесткости взгляда его по-девчачьи синих глаз, сквозь мальчишеское его обаяние я разглядела в Калинине новые черты. Была в его лице некая непримиримость, на которую я раньше внимания не обращала.

– Я не знаю, что делать, – призналась я.