Читать книгу "Похвала тени - Дзюнъитиро Танидзаки"

Давно уже не видал старый замок собрания таких выдающихся полководцев. Все это были старые заслуженные вассалы, во главе со старшим – господином Сибатой, делившие с покойным господином опасности и тяготы военных походов; к этому времени все они уже стали полноправными господами своих земель, владельцами своих собственных замков, а некоторые даже сделались могущественными правителями не одной, а нескольких провинций и многих замков. Богато разодетые, прибывали они один за другим, горделиво красуясь друг перед другом нарядным убранством и пышной свитой, так что в призамковом городке вдруг стало тесно и многолюдно, и, несмотря на траур по убитому господину, общее настроение было уверенное и спокойное.

* * *

Ну а в замке начиная с восемнадцатого числа даймё стали ежедневно держать совет в главном зале. Подробностей я, конечно, не знаю, но, судя по всему, обсуждался вопрос о наследнике покойного Нобунаги и о том, кому отойдут земли мятежника Акэти. На этот счет у каждого имелось свое особое мнение, так что никак не удавалось прийти к согласию; совещания шли день за днем, нередко до поздней ночи, иной раз дело доходило до споров и даже ссор. По правде говоря, господин Самбоси был, конечно, прямым наследником, но летами еще младенец, поэтому некоторые настаивали, чтобы до его совершеннолетия дом Ода возглавил второй сын Нобунаги, господин Нобукацу, не все, однако, были с этим согласны. Наверное, по этой причине и возникло расхождение во взглядах, но в конце концов вопрос о главе рода решился все-таки в пользу господина Самбоси.

Между князьями Сибатой и Хидэёси с самого начала отношения не ладились – казалось, они ссорятся по каждому поводу. Дело в том, что во время недавних событий наибольшие подвиги совершил Хидэёси, и многие даймё тайно склонялись на его сторону, зато господин Кацуиэ Сибата был старшим самураем дома Ода, после родных сыновей покойного князя ему принадлежало первое место среди всех остальных вассалов, так что по всем вопросам он стремился диктовать собравшимся свою волю. А главное, когда распределяли земли, господин Сибата своим единоличным решением отдал князю Хидэёси провинцию Тамба, а себе взял владения у озера Бива, ранее принадлежавшие Хидэёси, – замок Нагахаму с землей, приносившей шестьдесят тысяч коку риса. Говорили, что это решение в особенности усилило их взаимную неприязнь. Но только, скажу я вам, оно лишь на поверхности так казалось, на самом же деле они оба были неравнодушны к госпоже О-Ити и каждый стремился получить ее в жены, с этого и началась их вражда, я в этом совершенно уверен.

Еще до этих раздоров господин Кацуиэ, прибыв в Киёсу, сразу же нанес визит госпоже и приветствовал ее почтительно и любезно, а несколько дней спустя, судя по всему, по секрету обратился к господину Нобутаке с просьбой быть его сватом. И вот в один прекрасный день господин Нобутака посетил госпожу свою тетку и, похоже, стал склонять ее сочетаться вторым браком с господином Сибатой. Ну а госпожа, что бы там ни было в прошлом, привыкла всегда и во всем полагаться на покойного старшего брата; конечно, обида на него не угасла в ее душе, но все-таки, когда он погиб, она очень горевала, забыла прежний свой гнев и целиком ушла в молитвы за упокой его души. О себе она не заботилась, но ее тревожило будущее трех ее дочерей, и, наверное, она чувствовала растерянность, не зная, на кого же отныне ей опереться. Возможно, поэтому она благосклонно отнеслась к предложению господина Кацуиэ. Вернее сказать, не то чтобы благосклонно, но, во всяком случае, по-видимому, и не враждебно… Конечно, какое-то время она колебалась – во-первых, ей хотелось остаться верной памяти покойного мужа, а во-вторых, она не могла не думать о том, подобает ли вдове князя Асаи стать женой вассала дома Ода, погубившего дом Асаи… Однако не прошло много времени, как она получила еще одно точь-в-точь такое же предложение – на этот раз от имени Хидэёси. Не знаю, кто выступил тут посредником, – скорее всего, господин Нобукацу. Дело в том, что господин Нобукацу был не полным, а только единокровным братом господина Нобутаки, он родился от другой матери, и, хотя они оба были, разумеется, родным сыновьями покойного Нобунаги, отношения между братьями были прохладные, поэтому один держал сторону господина Кацуиэ, другой же усиленно советовал принять предложение Хидэёси. Конечно, ничего определенного утверждать не берусь, но, прислушиваясь краем уха к тому, о чем то и дело шептались дамы, думал про себя: «Стало быть, Хидэёси мечтал о госпоже еще с тех пор, как она жила в замке Одани. Значит, то была не пустая фантазия с моей стороны, я уже тогда это понял!..» Подумать только, что на протяжении долгих десяти лет, среди непрерывных войн и сражений, постоянно занятый бранным делом, покоряя крепости, осаждая замки, он по-прежнему лелеял в душе прекрасный образ госпожи!.. В те далекие времена она находилась на недосягаемой для него высоте, но теперь, когда в сражении при Ямадзаки он отомстил за покойного господина, он стал человеком, который – если судьба и впредь будет к нему благосклонна, – возможно, будет властелином всей страны. Теперь он наконец открыто высказал то, что давно таилось у него в сердце.

Короче говоря, предложение Хидэёси не показалось мне неожиданным, а вот то, что господин Кацуиэ, суровый воин, помышлявший, казалось, лишь о бранных делах, тоже, оказывается, таил в груди нежные чувства, – этого я никак не предполагал. Впрочем, тут, пожалуй, сыграла роль не только любовь; возможно, господин Кацуиэ, а также господин Нобутака давно уже разгадали тайные помыслы Хидэёси и, сговорившись между собой, решили ему помешать. Пожалуй, были и такие причины…

Но даже если бы никто не мешал, брак госпожи с Хидэёси все равно никак не мог состояться. «Уж не собирается ли Токитиро сделать меня своей наложницей?!» – сказала она, получив его предложение, и негодованию ее не было предела. В самом деле, у князя Хидэёси уже давно имелась законная супруга, госпожа Асахи, так что если бы наша госпожа приняла его предложение, то, сколько бы он ни твердил, что она войдет в его дом законной женой, фактически она оказалась бы, конечно, на положении наложницы. Мало того, ведь при осаде замка Одани больше всех отличился именно Токитиро, все владения князя Асаи захватил опять же Токитиро, обманом заманив господина Мампуку-мару, убил его и приказал вздеть его голову на острие копья все тот же Токитиро, ужасные эти поступки все были делом рук Токитиро Хидэёси; весь гнев, который госпожа испытывала по отношению к брату, теперь, когда князя Нобунаги уже не было на свете, она перенесла на Хидэёси, сосредоточив на нем всю свою ненависть. И уж тем паче мыслимо ли было ей, старшей дочери дома Ода, стать наложницей безродного выскочки, неизвестного, темного происхождения, пусть и добившегося в последнее время громких успехов? Если уж нельзя ей до конца жизни оставаться вдовой, так лучше выйти за господина Кацуиэ, чем за Хидэёси, – правильно рассудила госпожа.

Госпожа еще не высказала какого-либо определенного решения, но слухи об этом уже распространились по замку, и, разумеется, взаимная неприязнь господина Кацуиэ и Хидэёси стала еще сильнее. Господин Кацуиэ досадовал, что Хидэёси лишил его возможности совершить подвиг – отомстить за смерть господина, ведь именно на нем, как на старшем вассале, лежал долг мести. А князь Хидэёси терзался ревностью из-за соперничества в любви, гневался за отобранные поместья… Взаимная ненависть владела ими, и во время совета они все время спорили – стоило одному выступить с каким-либо предложением, как другой, со сверкающим злобой взором, возражал: «Нет, это никуда не годится!» В результате и сыновья Нобунаги, и все остальные даймё разделились, одни поддерживали Кацуиэ, другие – Хидэёси. Передают, что именно по этой причине в самый разгар совещаний господин Кацумаса Сибата отозвал князя Кацуиэ в укромный уголок и принялся нашептывать: