Читать книгу "Голоса летнего дня - Ирвин Шоу"

— Помни, — сказал как-то один из друзей матери, преподаватель английского в высшей школе, тоже подключенный к этой «антифутбольной» кампании, — помни, все мы люди Книги.[36]И должны воздерживаться от насилия.

Бенджамин был достаточно воспитан, чтоб не вступать в споры с человеком, старше его по возрасту. И уж тем более — близким другом матери. А потому он не стал говорить преподавателю английского, что, по его мнению, сама Книга являла собой довольно хаотичную хронику бесконечных убийств, предательств, мародерства, насилия. И что все прочие расы, нации и народности тоже являются «людьми Книги». Что, кстати, вовсе не означало, что они сторонятся насилия. Ну, взять, к примеру, тех же греков. Человек, написавший «Эдип в Колоне»,[37]сражался с самнитами[38]и был настоящим воином по сути и духу. «Анабазис»[39]был написан человеком, прошедшим с мечом в руке тысячи миль. Автор «Дон Кихота», романа, который действительно можно считать Книгой с большой буквы, был моряком и даже попал однажды в плен. Сэр Уолтер Рейли, чьи стихи учитель наверняка читал своим ученикам на занятиях по английской литературе, также был известен тем, что время от времени воевал.

Все люди Земли, вся человеческая раса, хотелось сказать Бенджамину, являются «людьми Книги». И претензии одного небольшого, рассеянного по всему миру племени на этот исключительный титул казались ему глупыми и самонадеянными сверх всякой меры. Но он заметил лишь:

— Спасибо за внимание и заботу, сэр. Но я все равно не брошу футбол.

— Но почему? — с явным раздражением в голосе спросил учитель. — Это бы доставило твоей матери столько радости.

— Не для того я родился на свет, чтоб доставлять матери радость, — ответил Бенджамин.

— Не стану передавать ей эти слова, — заметил учитель.

— Благодарю вас, — вежливо сказал Бенджамин.

А затем последовал неизбежный вопрос:

— Что ты хочешь этим доказать, Бен?

Отвечать Бенджамин не стал.

Он играл в футбол вовсе не для того, чтоб доказать что-либо. Он играл в футбол просто потому, что ему нравилось играть. Как нравилось читать Джона Китса, играть в бейсбол, заниматься боксом. Просто нравилось, и все. Отец хоть и не заступался за него — из уважения к матери, — но выражал сыну свое молчаливое одобрение, посещая матчи и получая удовольствие от созерцания игры. Если в отце и оставался отголосок гетто, то внешне это почти никогда не проявлялось.

Бенджамин только что поступил в колледж И вот очень холодным ноябрьским днем, когда земля промерзла до такого состояния, что мяч отскакивал от нее со звоном, Луис попал в очередную неприятную историю.

Борьба на поле шла страшно жесткая, игра складывалась непросто, противник попался сильный, и Бенджамину досталось за один период больше, чем за весь сезон. К тому же он вот уже семь дней был простужен и так устал к концу первого периода, что едва держался на ногах. За всю игру он не осилил продвижения и на пять ярдов, выронил мяч из ослабевших рук прямо посреди поля и с большим трудом прикрывал крайних нападающих, которые выходили на длинные пасы. Команда соперника давила, Бенджамин не удержал мяча в атаке на десятиярдовой линии, и другая команда не допустила «заноса» всего в нескольких футах.

Капитан команды Бенджамина взял тайм-аут. Хотел дать возможность своим игрокам передохнуть немного и разработать план обороны на следующие четыре розыгрыша.

Луис сидел на трибуне прямо позади здоровенного парня лет девятнадцати-двадцати, который то и дело доставал из кармана плоскую фляжку. Из нее он и его подружка отхлебывали по глотку, видимо, желая согреться. Когда Бенджамин выронил мяч из рук, парень с флягой презрительно засвистел и заулюлюкал.

— Эй ты, Федров, задница и придурок! — крикнул он. — Чего напялил футбольную форму? Тебе бы с девчонками в пинг-понг играть!

Зрители, сидевшие по обе стороны от парня с флягой, дружно заржали. Тут Луис, сидевший позади, наклонился и легонько стукнул парня по плечу.

— Ты, — сказал он, хотя парень был года на четыре старше и весил фунтов на восемьдесят больше, — давай вставай. — С этими словами сам Луис поднялся.

Парень с флягой обернулся и, смерив задиру презрительным взглядом, ухмыльнулся.

— Что это за муха тебя укусила, а, малыш? — спросил он.

— Слишком много болтаешь, — ответил Луис.

— Разве? — сказал парень. — Ну и что ты собираешься предпринять по этому поводу?

Луис снова хлопнул его по плечу, на этот раз посильнее.

— А ты спустись с трибуны, — сказал он. — И там увидишь.

— Ой, прямо до смерти напугал, малявка! — усмехнулся в ответ парень.

На этот раз Луис ударил его кулаком, снова по плечу.

— А ты, как я погляжу, — начал парень, все еще чувствуя свое превосходство и не прочь позабавиться, — ты у нас крутой малый, верно? — И он встал и начал спускаться с трибуны вслед за Луисом.

К несчастью, вышло так, что Луис пропустил две минуты игры, последовавшие за тайм-аутом. То были две последние минуты периода, за которые Бенджамин вернул себе доброе имя, после чего брату было бы вовсе не обязательно идти под трибуны и выяснять отношения с обидчиком.

Счет был ничейным, несмотря на то что команда Бенджамина, собравшись с новыми силами, прессовала по всему полю. А команде противника оставалось до победы всего ничего.

Бенджамин глаз не спускал с квотербека из команды соперников. Это был небольшого росточка задиристый паренек по фамилии Крейвен, пользующийся дурной репутацией у всех школьных команд, что принимали участие в этом чемпионате. Он выкрикивал сигналы резким лающим голосом, подпустив в него грубости и хрипотцы — не столько с целью запугать противника, сколько произвести впечатление на болельщиков.

Первый розыгрыш был традиционным — начался с рывка фулбека к центру поля. Розыгрыш закончился ничем. Команда противника вышла из схватки, игроки рассеялись по полю, и тут Крейвен принялся выкрикивать свои команды. Чисто интуитивно, с уверенностью, которая иногда приходит к спортсменам в самый критический момент, Бенджамин разгадал его намерения. И буквально за секунду до того, как игроки пришли в движение, быстро метнулся влево. Он был так уверен в правильности своей тактики, словно Крейвен объявил это ему во всеуслышание, на внятном английском. Объявил, что один из его игроков попытается прорваться по правому краю. День для команды противника складывался удачно, она имела большое территориальное преимущество, а сам Бенджамин перевидал немало спортсменов, чтобы сразу почувствовать: этот квотербек намерен стяжать себе все лавры победы. И вот еще до начала розыгрыша Бенджамин был на месте и ждал. Занятая им позиция мешала квотербеку, никто не рассчитывал, что Бенджамин вдруг окажется в этом месте, откуда он прекрасно видел все маневры Крейвена. Не успел тот продвинуться и на дюйм, как Бенджамин уложил его.