Читать книгу "Победить смертью храбрых. Мы не рабы! - Сергей Лапшин"

– Разбредутся все, как будешь собирать? – озвучил я то, что волновало меня в первую очередь.

– Соберу, – уверенно отозвался Хохол.

Равнодушно пожав плечами, я отвернулся от самодовольного зэка.

Доктор появился через несколько минут. Все так же сопровождаемый двумя бывшими заключенными, несколько растрепанный и с большим саквояжем в руках. Похоже, именно там хранилось все необходимое для восстановления моего раненого.

Сам доктор, судя по всему, выдержал еще несколько тумаков. Под глазом у полноватого, пожилого мужчины наливался фингал, и плюс к тому врач явно прихрамывал на левую ногу. Что ж, этого следовало ожидать. Неразумно требовать от еще недавно содержащихся в неволе людей пиетета к немцу.

– Больной может идти сам? – не откладывая в долгий ящик, указал я на лежащего Волкова.

Разведчик тут же откликнулся:

– Могу!

Доктор, с опаской посмотрев на нас обоих, решился внести коррективы:

– Лучше его перемещать на носилках. Он не в состоянии выдержать напряжение на ногах.

Не слушая лечащего врача, Волков решительно откинул одеяло и аккуратно сел на своей койке. Спустил ноги на пол и попытался встать. Мгновенно оказавшись рядом, я подставил ему собственное плечо и обнял за талию. Несмотря на демонстрируемый достаток сил, разведчик тут же всем телом осел на меня. Судя по всему, передвигаться самостоятельно ему действительно было трудновато.

Хохол, видя мои затруднения, взял бразды правления в свои руки:

– Лещ, Белый, тащите раненого. Что-нибудь мягкое там постелите в кузове.

Обозначенные зэки, взяв Волкова так же, как я, неспешно повели его к выходу. Сам разведчик еле передвигал ногами, по сути, вися на плечах своих помощников. Проводив их взглядом, я обернулся на Хохла. Тот, намеренно не смотря в мою сторону, но тем не менее явно рисуясь передо мной, продолжил:

– Лепилу с собой возьмем, уважим. Командир наш проследит. Ты, Скок, пройдись по верхам, собери людей. Пора бы и честь знать. Пошли-пошли, нечего задерживаться!

Высокий, похожий на жердь заключенный, понятливо кивнув, выбежал из палаты. Оставшиеся, исполняя завет собственного командира, потихоньку потянулись на выход. Один из мужчин, нагнувшись, схватил медсестру, забившуюся в угол, за волосы. Потянул, заставляя подняться, и едва та открыла рот, чтобы завизжать, безо всякого раздумья шлепнул ее ладонью по лицу:

– Завали, лялька!

Девушка, широко распахнув глаза, оторопело замолчала. Удовлетворившись тем, мужчина дернул ее за волосы, так, что ей пришлось запрокинуть голову, и впился в ее губы поцелуем. Другой, оказавшийся рядом, жизнерадостно заржав, шлепнул медсестру по ягодице.

Возмущенно повернувшись ко мне, доктор резко произнес:

– Оставьте Марту! Прекратите это! Я скажу, где находится ваш человек!

Отведя взгляд от трепыхающегося женского тела, оказавшегося в руках озверевших зэков, я удивленно спросил:

– Какой человек?

– Не ломайте комедию! Я знаю, где находится ваш человек, и скажу вам, только оставьте в покое Марту!

Встретившись глазами с Хохлом, тоже изумленным откровениями доктора, я вопросительно качнул подбородком. Уголовник, подумав пару секунд, пожал плечами:

– Посмотрим. Чего уж там!

И тут же выкрикнул громко:

– Охолонись, жеребцы! Время будет еще!

– Вниз надо идти, в камеры, – торопливо выпалил доктор, увидев, что окрик подействовал и зэки с неохотой отпустили девчонку. Медсестра, покрасневшая, с искусанными, уже распухающими губами, громко дышала, выпучив глаза и не делая попытки вырваться из рук своих мучителей. Врач успокаивающе кивнул ей:

– Все будет хорошо, дитя, успокойся.

Проверка слов доктора много времени у нас не заняла. Небольшой отряд, состоящий из меня, врача, Хохла и трех его приспешников, быстро прошелся по первому этажу и спустился в подвал. Наш пленный сам открыл тяжелую железную дверь и щелкнул выключателем. Вспыхнувший свет озарил небольшой коридор с четырьмя дверями: по две с каждой стороны. Я подошел к одной, обнаружив в ней закрытое решеткой окошко. Взглянув внутрь, ударил по железу, исторгнувшему низкий протяжный гул.

– Слева последняя камера, – подсказал мне врач, оставшийся вверху у ступенек. Обернувшись, я требовательно посмотрел на него. Доктор, судя по всему, колебался, за что тут же получил удар между лопаток от требовательного Хохла. По инерции сбежав со ступенек ближе ко мне, врач затравленно оглянулся и тут же зачастил: – В комендатуре нет лазарета. Преступников везут сюда, в больницу.

Удовлетворившись объяснением, я подошел к указанной двери и ударил по ней ботинком.

– Кто тут? – добавил я, страстно желая и одновременно боясь услышать голос Нельсона.

– Я… – последовал вполне логичный ответ, и мое сердце, на секунду застывшее, снова забилось ровно. Сказано было не вполне членораздельно, но голос моего товарища я прекрасно помнил. Это был не он.

– Кто «я»? Кто ты такой? – Я прильнул к решетке, стараясь разглядеть заключенного. Тот, повозившись, поднялся с койки и не спеша встал в полный рост. Я снова убедился, что ничего общего с Нельсоном он не имеет.

– А вы кто? – тут же откликнулся человек в камере. Все так же с дефектами речи. Следом за тем мужчина подошел ближе, позволяя себя увидеть. Грубые слова, готовые сорваться из-за еврейской манеры разговора, замерли у меня на губах.

– Парень, ты выйти отсюда хочешь? – произнес я, не уверенный в том, правильно ли поименовал обитателя камеры. Глаза и лоб мужчины украшали бинты. Нижняя часть лица, свободная от них, представляла собой одну сплошную вспухшую рану. Немудрено было ошибиться при выборе возрастных критериев.

– Хочу, – ответил мне раненый, и я понял, почему плохо разбираю его слова: он разговаривал, практически не размыкая губ.

– Тогда в темпе: кто такой и как здесь оказался, – не позволил я сочувствию и жалости затмить основной для меня вопрос. Ведь доктор, отводя нас в эту камеру, в действительности считал, что заключенный чем-то близок мне. Следовало выяснить причину его уверенности.

Мужчина подошел ближе, подволакивая ногу, и прижался к решетке лицом. Бинты закрывали лишь один глаз. Второй, покрасневший, он скосил, разглядывая застывших на лестнице подручных Хохла и приведшего нас в подвал врача.

– Лагерники, – сделал заключенный тихий вывод. – Выпустите меня. Я на вашей стороне.

– Кто ты такой? – повторил я, чувствуя, что теряю терпение. Потеря времени, связанная с бессмысленными препирательствами, грозила в будущем большими неприятностями.

– В прошлом лейтенант Красной армии. Пойдет?

– В каком прошлом? – продолжил я настаивать, мысленно уже готовый к тому, что я услышу. Видимо, врач, сам того не ведая, попал в точку.