Читать книгу "Та, что правит балом - Татьяна Полякова"

Но в тот момент даже это обстоятельство меня не особеннозанимало. Мыслями я то и дело возвращалась к Пашке. Странно было думать, что онрядом. Все эти годы я была уверена: мы больше никогда не встретимся. Бог знаетпричину этой уверенности, просто знала, и все. И была убеждена, что так лучшедля него. По крайней мере, безопаснее уж точно. И для меня, наверное, тоже.Потому что легче знать, что никогда его не увидишь, чем надеяться, а ещебояться за его жизнь. И вдруг он вернулся. И сегодня вечером я его увижу.Холодок прошел по спине, и я с удивлением поняла, что боюсь. На сей раз не заего жизнь, просто боюсь. Увидеть его, говорить с ним… Я покачала головой, глядяна проезжающие мимо машины. Неужто все так просто, войду в бильярдную на Чеховаи его увижу? Я вновь покачала головой, точно речь шла о каком-то невиданномфокусе: хождению по воде или летающих слонах.

Руки дрожали, когда я потянулась с ключом к замку зажигания,и сердце вдруг забилось сладко и тревожно.

— Черт-те что… — буркнула я и поехала домой.

Я едва дождалась семи часов, времени, когда в прежниевремена в бильярдную на Чехова подтягивались завсегдатаи. Я запрещала себедумать о том, какой будет наша встреча, и предположения типа «а он…», «а я…»только раздражали. Я хорошо представляла, как далека бывает реальность отфантазий, но одно знала точно: если компромат существует, Ник его не получит.Впрочем, скорее всего, и я не получу. Пашка отлично знает цену того, чтослучайно попало ему в руки. Значит, моя задача убедить Ника, что у него ничегонет. Задача не из легких.

Я вздохнула и внезапно подумала: а что мне следует надеть?Вот уж неожиданная мысль, но она теперь захватила меня целиком, точно ничеговажнее на свете не было. В крайней досаде я принялась вытаскивать из шкафаодежду, разбрасывая ее по комнате, примеряла, невольно хмурилась, пока вся этасуета не показалась мне ужасно глупой. Из духа противоречия я осталась вджинсах, только сменила футболку на рубашку и, не глядя больше на себя взеркало, заспешила к двери. Возле плаката, на котором красовался Че Гевара,все-таки задержалась — он вроде бы смотрел укоризненно, а я отмахнулась:

— В женщинах ты ничего не понимаешь, команданте.

Я и сама мало что понимала. Неужели я чего-то жду отсегодняшней встречи? Через столько лет? Такое чувство, будто бегу на свидание.

Машина некоторое время не желала заводиться, и я сочла этодурным предзнаменованием, по-настоящему расстроившись. Затем на центральномпроспекте угодила в пробку, потеряв терпение и полчаса времени, и наконец-тосвернула на улицу Чехова. Я очень торопилась, потому что вдруг подумала: он,может быть, и не придет сегодня, в конце концов, о встрече мы недоговаривались. Припарковав машину возле бильярдной, я уже собралась выходить,когда почувствовала странную слабость и некоторое время вынуждена былапосидеть, откинувшись назад, слыша стук своего сердца. «Только этого нехватало!» — в досаде подумала я и заставила себя выйти из машины. Я быстро шлаот стоянки к бильярдной, считая шаги, чтобы отвлечься.

Посетителей было не так много, как я ожидала, — то лиеще слишком рано, то ли золотые деньки данного заведения уже прошли. Я окинулавзглядом зал: кажется, никого, похожего на Пашку. И тут заметила его. Он сиделвозле стойки спиной ко мне, и отражение его лица я увидела в зеркале над баром.И сразу же почувствовала боль, а еще снова страшную слабость.

Я замедлила шаги и оттого подошла почти бесшумно, сдерживаядыхание, так что он до последнего мгновения не оглянулся.

— Салют, — сказала я и не узнала свой голос — онзвучал хрипло, почти болезненно.

Павел обернулся. Передо мной было его лицо с большими,фантастически синими глазами с приглушенным блеском. Удивительно красивое лицо,но недоброе, насмешливое, настороженное, и я поразилась тому, как изменилсяПашка. И вдруг имена, которыми я привыкла называть его — Паша, Павлик, а когдасердилась, Пашка, — показались чужими, мой язык не поворачивался назватьего так.

Много лет назад он был красивым парнем, а теперь передо мнойсидел красивый мужчина. Лицо дерзкого мальчишки, от которого млели девицы иматери семейств, изменилось, и теперь я с трудом находила в нем что-то общее стем Пашкой, которого любила и так хорошо знала. И я пыталась разглядетьзнакомые черты сквозь маску равнодушия с застывшим на ней особым презрительнымвыражением, свойственным сильным, сознающим свою силу и жестоким людям. Лицоэтого красивого мужчины было злым и грустным одновременно.

— Привет, — ответил он. Голос его остался прежним:нежным, бархатным.

Я села рядом с ним, положив руки на стойку. Он все ещедержал в руке пустой бокал, мы смотрели друг на друга, и я разом забыла, зачемя здесь, и только мучительно искала слова, которые должна была сказать ему.

— Ты очень изменился, — наконец произнесла ясовсем не то, что хотела.

Он усмехнулся краешком губ.

— Ты тоже. Очень красивая и очень уверенная в себеженщина. Успешная, — добавил он и улыбнулся шире.

— Шутишь? — хмыкнула я.

— Нет, — покачал он головой. — Хотявпечатление может быть обманчивым, тут я спорить не буду. Ты зачемпришла? — резко сменил он тему. — Ведь не станешь же ты утверждать,что заглянула сюда случайно и с удивлением обнаружила меня сидящим у стойки.

— Давно в городе? — ответила я вопросом на вопрос.

— Почти месяц.

— Вот как… И не позвонил?

«Зачем я это говорю, — думала я в панике. — Зачем?Глупые ненужные слова».

— Не предполагал, что ты все еще живешь с отцом, —пожал он плечами.

— Но мог бы предположить, что у него есть мой телефон.

— Извини, как-то не пришло в голову. Значит, ты узнала,что я приехал, и поспешила сюда.

— Тебя это удивляет? — спросила я едва ли не созлостью.

— Нет, почему же. Я рад, что вижу тебя, и вообще… Откого ты узнала, что я здесь? — Он улыбнулся, а взгляд был насмешливым.

— От Ника, от Никиты Полозова, — ответила я, глядяв его глаза. На мгновение они изменили выражение, но лишь на мгновение.

— Вот как… — кивнул он. — Говорят, вы с нимбольшие друзья.

— Говорят.

— Да? — Он засмеялся. — А мне твой другникогда не нравился, полное дерьмо, по-моему.

— Кто бы спорил, — усмехнулась я.

Павел покачал головой, вроде бы сомневаясь в моих словах, ипродолжил:

— Так что Нику от меня понадобилось?