Читать книгу "Ведьма - Сергей Асанов"

Побеждать он уже не стремился. Садовская могла гарантировать ему финал и даже победу, но, учитывая обстоятельства, она просто развела руками и сказала: «Решай сам, Миш. Считаешь возможным играть до конца – играй». И он решил, что играть абсолютно честно уже не сумеет, но и выйти из шоу тоже пока нельзя. Придется как-то совмещать.

Провал колдуна Иванова и двух девочек-припевочек он наблюдал с тяжелым молчанием. Садовская тоже помалкивала, лишь изредка переругиваясь с Женькой по каким-то техническим моментам. Потом, когда возникла небольшая пауза, продюсер обернулась к эксперту:

– Ну, что скажешь? Совсем дохлое дело?

– Нет, не совсем, – покачал головой Миша. – Я бы даже сказал, дело интересное, но им оно не по зубам.

– А кому по зубам?

Михаил задумчиво пошлепал губами. Он почему-то представил лицо профессора Саакяна. Старика звали в качестве консультанта на эту программу, но он не справился с приступами жадности и не смог засунуть поглубже свое непомерно раздутое самомнение. Сейчас он мог бы сидеть на этом самом месте, которое занимает его молодой, да ранний противник Михаил Поречников. Забавно все-таки получается – они всюду наступают друг другу на пятки.

– Выпускайте Рустама Шайдуллина, – сказал наконец Миша.

– Уверен?

– Да. Он сильный мужик, что-нибудь должен нащупать.

– О’кей, как скажешь.

Женя Ксенофонтов покосился в их сторону, немало удивленный подобными отношениями. Ему самому редко удавалось хоть в чем-то удивить свою любовницу Садовскую, касалось ли это работы, секса или меню на обед. Этот же Миша добился успехов за очень короткий срок. Пожалуй, стоит его притормозить, пока он не продвинулся еще дальше.

Рустам Имранович сегодня снова был не в духе. Миша в который уж раз констатировал непредсказуемость этого мужика. Сегодня он рассказывает анекдоты, соблазняет Таню и Валю и шутя разгадывает самые сложные головоломки, а завтра он вновь в тоске необъяснимой, смотрит на мир исподлобья, как побитый и отовсюду гонимый бомж, на вопросы отвечает односложно, иногда невпопад, и кажется, что вот-вот готов заплакать или вцепиться тебе в горло, и ты даже не знаешь, что из это го было бы предпочтительнее.

«Обычный невротический тип, – пояснил однажды Пивоваров. – Одинокий, неудовлетворенный жизнью и не востребованный в своем деле. Для мужчины это чревато самыми разными осложнениями. Кто-то тихо спивается, кто-то самоутверждается за счет беззащитных домочадцев, становясь деспотом… А кто-то обретает злость и в конце концов прорывается. Я думаю, наш господин Шайдуллин на пороге третьего варианта».

Миша предпочел бы, чтобы психолог оказался прав.

Словом, Рустам Имранович вошел в квартиру Кругловых в подавленном состоянии. Молча кивнул хозяйкам, все так же молча выслушал инструкцию Пивоварова и совершенно не изменился в лице, когда дали отсчет времени.

Миша и Садовская в аппаратной переглянулись.

Шайдуллин тем временем стал молча обходить комнату по периметру, вглядываться в фотографии, вставленные между стеклами книжных полок, потирая свои ладони. Наконец он остановился на середине комнаты, опустил взгляд в пол.

– Мужчинам не везет в этой семье.

Пивоваров, наблюдавший за процессом со своего места на краешке дивана, весь подобрался.

– Что вы имеете в виду?

– Только то, что сказал, – отмахнулся испытуемый. – Мужчинам не везло с самого начала… Никого из них не вижу в нашем мире.

Женщины почти одновременно всхлипнули. На одном из мониторов Миша увидел их встревоженные лица, на другом крупным планом красовался напряженный и мрачный Рустам Имранович.

– Он двигается в правильном направлении, – констатировал Михаил.

– Да ладно! – с явной издевкой отозвался Женька. Михаил смутился.

– Не обращай на него внимания, он ревнует, – сказала Маришка. – Говори, куда он там двигается?

– Я вижу то же, что и он, – продолжил Миша. Он сам напрягся и теперь вовсю натирал свой левый висок, как обычно делал, когда начинал работать. – Все мужчины в этой семье умерли в относительно молодом возрасте. Одного вижу пьяным… Скорее всего муж этой Антонины…

Рустам Имранович на мониторе тоже начал чесать лоб. А потом заговорил:

– Одного вижу пьяного… Скорее это муж, чем сын…

Женька в ошеломлении переглянулся с Садовской. «Ты это слышала?» – как бы спрашивал он. «А то! – как бы отвечала Маришка. – Экстрасенсы, мать их!»

Михаил теперь смотрел в монитор не отрываясь – буквально впивался в него глазами, чуть-чуть прищурившись. Пальцы левой руки все так же наглаживали висок, а локоть правой руки Миша опустил на колено, кистью изобразив что-то вроде головы страуса.

Садовская тихо прокашлялась.

– Миш, – позвала осторожно.

Тот не ответил.

– Миша…

Он приподнял указательный палец, попросив тишины.

– Вижу маленького ребенка, – произнес Михаил. – Он спит… Но ему плохо… Скорее всего задыхается… Хочет крикнуть…

Рустам Имранович посмотрел прямо в объектив камеры – как будто через монитор прямо на Михаила – и повторил:

– Вижу маленького ребенка… Ему плохо… Не может дышать…

Шайдуллин замер. Еще раз посмотрел в объектив, потом отвел взгляд, как будто застеснялся чего-то… И вдруг закрыл лицо руками.

– Что с ним? – спросила Садовская.

– Ничего страшного, – ответил Ксенофонтов, – сейчас он будет плакать и говорить, как ему жалко маленького ребеночка, какую страшную картину он увидел, какие сволочи люди… Короче, начнет выдавливать слезу. Вижу эту публику насквозь… Так, Сережа, – сказал он в микрофон, обращаясь к оператору, – не бери его больше крупно, возьми средний план… Да, вот так, все, не подводи к нему больше, тошнит уже…

Едва оператор выполнил инструкцию, как Шайдуллин отнял руки от лица. Все ахнули.

Женька ошибся – экстрасенс не плакал. У него из носа ручьем хлестала кровь.

– Помогите, – только и смог выдавить Рустам Имранович.

Кровь заливала лицо, белую рубашку и уже капала на пол. В комнате началась паника.

– Помогите, – повторил Шайдуллин и рухнул на пол, потеряв сознание. К нему на помощь бросились ассистенты.

– Пацаны, продолжаем держать, – скомандовал операторам Ксенофонтов. А Маришка тут же по аппаратам внутренней связи набрала номер Баранова, который все это время дежурил в комнате с участниками, ожидающими своей очереди.

– Валентин, это Садовская, как слышишь меня?.. Отлично… Слушай, у нас вырубился Шайдуллин… Да, прямо на съемочной площадке буквально минуту назад… Что скажешь?

Она немного помолчала, выслушивая в наушниках ответ мента. Михаил насторожился, хотя уже догадывался, что именно услышит.