Читать книгу "Голос - Доминик Сильвен"

Он сложил мусор обратно в ведро. Моя руки над раковиной, он увидел свое отражение в стекле. Хотя он позволил себе поспать всего несколько часов, усталость не чувствовалась. Занимался день, он поспал в кровати Мартины Левин. Вернее, на кровати, не раздеваясь. Место, навевавшее мысли, в которых не признаешься и самому себе. Проснувшись, он сразу позвонил на площадь Мазас, и эксперт по одонтологии сказал ему, что остаток челюсти и два зуба по всем параметрам соответствовали снимку зубов Бертрана Делькура. Брюс вернулся в гостиную и снова выглянул в окно, чтобы посмотреть на тихо шелестевшие листья дубов. В ветвях самого большого дерева запутался оранжевый воздушный шарик с нарисованной на нем смеющейся тыквой. Брюс подумал, что, несмотря на серые офисные здания на противоположной стороне улицы, вид из этой квартиры ему определенно нравится. Он снова попытался ухватить мысль, блуждавшую где-то в глубине сознания, но не желавшую выплывать наружу. Застрявшую в мозгу, как шарик в ветвях. Зазвонил мобильный. Санчес нашел чек от «Эрмес». Действительно, хлыст из плетеной кожи стоимостью в полторы тысячи франков был куплен в модном магазине на Фобур-Сент-Оноре. Дата покупки— 16 июля этого года. Брюс понял, что Бертран Делькур купил хлыст в подарок Мартине Левин на ее последний день рождения. Все говорило о том, что это она стегала Делькура, а не наоборот. «Мы остались вместе. Так получилось. Он был милым и красивым мальчиком. Я жду, чтобы это кончилось. Чутье мне подсказывает, что еще не время».

Алекс Брюс почувствовал, что голоден. Он спустился в кафе на углу, чтобы съесть бутерброд с ветчиной и выпить кофе. Посмотрел новости по телевизору вместе с двумя завсегдатаями, пришедшими пропустить по стаканчику с утра пораньше и увлеченно комментировавшими последние события. Диктор не упомянул о сгоревшей машине, найденной в Курнев. Когда Брюс расплачивался, его мобильный зазвонил снова. Шеффер приехал в квартиру Делькура, чтобы помочь Санчесу, и только что сделал важное открытие. Его голос казался еще более охрипшим, чем раньше, он еле сдерживался, чтобы не чихнуть.

— Послушай-ка! — сказал он. (Брюс напряг слух). — «Не… смотри… на лицо Ай-до-ру. Не смотри… на лицо Айдору. Не смотри на лицо… Айдору».

— Что это? — спросил Брюс.

— Может быть, последняя молитва Вокса. Мы только что нашли все кассеты с записями убийств в тайнике под паркетом в спальне Бертрана Делькура. И в качестве довеска — пульт управления от компакт-проигрывателя Изабель Кастро.

— Какое отношение история Айдору имеет ко всему остальному… — спросил майор, словно про себя.

— В его, прямо скажем, небогатой библиотеке мы нашли роман Уильяма Гибсона. Между книгами Патриции Корнуэлл и Мэри Хиггинс Кларк Это тоже как-то не вяжется.

24

Брюс устроился в гостиной и вставил в магнитофон кассету с голосом Кассиди, которую постоянно носил с собой. Он внимательно прослушал ее, потом повторил вслух фразу про Айдору. Следовало согласиться с Шеффером. Что-то не связывалось. Предыдущие фразы складывались в научную гипотезу, а «последняя молитва Вокса» была заимствована из литературного произведения. Он поднялся и подошел к окну, чтобы колышущиеся ветки помогли ему сосредоточиться. Он увидел, как на улицу въехала зеленая мусороуборочная машина.

Майте Жуаньи сказала, что Изабель Кастро восхищалась этой историей виртуальной женщины, но, может быть, радиоведущая открыла для себя Уильяма Гибсона не самостоятельно. Безусловно, какую-то роль в этом сыграл Вокс. Однако, даже если Делькур был Воксом, специфическая научно-фантастическая книга странно выделялась среди популярного чтива, составлявшего его «прямо сказать, небогатую библиотеку».

Можно было рассматривать множество теорий, по большей части не менее идиотских, чем страстная любовь между певцом и математической эктоплазмой. Среди них и теорию о дьявольской паре — Левин и Делькуре. Темная любовь, получающая подпитку в убийстве. Вокс с двумя голосами.

Но в то утро в «Шератоне» лицо Мартины Левин не лгало. В этом он был уверен. Внезапно он подумал, что в ту минуту мог бы обнять ее. Мужчина и женщина в номере отеля. Так близко друг от друга. Она рассказала ему свою историю, но что случилось бы, дотронься он до нее? Может быть, она сказала бы еще одну фразу, еще одно слово и все изменилось бы?

Внезапный шум прервал его мысли. Шум падающего металла стих так же медленно, как шум поезда. Брюс резко вскочил. Он сообразил, что только что слышал звук из мусоропровода. Как же он не подумал, что в этом здании мог быть мусоропровод? Он сбежал по лестнице, прыгая через две ступеньки, и спустился в подвал. Под трубой стоял зеленый контейнер. Он нагнулся. Пусто. Он бросился к лестнице и побежал к стеклянной двери. Мусорщик тянул бак к машине. Брюс показал ему удостоверение офицера полиции и приказал остановиться.

Пока он копался в содержимом бака, вывернутом на тротуар, мусорщик, высокий блондин с подкрученными на кончиках усами, наблюдал за ним с философским видом. В мусоре были пластиковые мешки всех цветов, по больше части с логотипами близлежащих супермаркетов. Майор нашел аудиокассету, на сей раз нормального формата, марки ТОК — она единственная лежала не в мешке (если не считать трех бутылок из-под шампанского). Брюс поднялся с улыбкой, вытирая кассету о брюки.

— А! Хотел бы я послушать эту пленку, — сказал мусорщик. — Выглядит она волнующе.

— Вы были бы разочарованы, — сказал Брюс.

Судя по вашему довольному виду, вряд ли.

Шумовой фон. Словно какой-то дефект, в отличие от «чистых» записей Вокса. Голос мужчины. И сразу — ощущение чего-то странного. Голос, казалось, резонировал б пустой комнате, наталкивался на обитые ватой стены, которые в конце концов поглощали его. Розовое брюхо. Брюс представил себе человека с прибором, меняющим голос, как в «Афере Томаса Крауна», когда Стив Маккуин нанимает грабителей и хочет остаться неузнанным. Что касается женского голоса, он принадлежал Мартине Левин. Сомнений быть не могло.

«— Танцуй! Танцуй! Танцуй!

— Мне это надоело, урод!

— Танцуй! Танцуй! Танцуй!

— Да что тебе надо, в конце-то концов, а? Чего ты хочешь, говнюк, жирный боров, импотент!

— Танцуй!»

Танцуй! Танцуй! Танцуй! Или последняя модная мантра. Может быть, Саньяк и тут обнаружит «первородный Глагол, чьи отголоски звучат в бесконечности»? Брюс закурил, затянулся и раздавил сигарету в пепельнице, отметив, что приобретает скверную привычку курить по утрам. Он пожалел, что под рукой нет пророческой карамельки, и задумался. Кассету просто выбросили в мусоропровод. Почему? Что, Левин хранила ее много лет, а теперь вдруг решила от нее избавиться? Или… или она каким-то образом получила ее, но не знала, что именно на ней записано? Прослушав ее, она вполне могла испытать шок, почувствовать, как к ней внезапно вернулось ее прошлое. Он помнил, как говорил Шефферу, что она похожа на колодец. Секреты, в которых не признаешься. Настолько потаенные, что она ощутила иррациональную, но отчаянную потребность выбросить кассету. В черную дыру мусоропровода. А может быть, и в огонь действий, уходя из дома. Но зачем она ушла? Не для того, чтобы спрятаться, как думал Шеффер: Левин, безусловно, не принадлежала к тем, кто пытается избежать ответственности.