Читать книгу "Проклятье старой ведьмы - Михаил Бабкин"

Бонифаций хохотнул.

– Богатая у тебя фантазия! Вырастешь, книжки писать будешь. Про р-р-революции, – Хозяйственный слез с повозки, пошел впереди. – Нет, конечно. Если бы я не пришел к Штоту утром за нашими вещами, он должен был забаррикадироваться в библиотеке и пригрозить королю сжечь ее. Вместе с собой. – Боня повернулся к Тиму. – Это не я придумал. Это Штот сам решил. Конечно, Торсуну наплевать на какого-то там архивариуса. Но библиотека! Но книга Олафа! В любом случае шуму случилось бы много, и Торсун не посмел бы наказать нас тайно.

– Освободил бы, да? – ехидно спросил Тимыч. – Вот так взял бы и отпустил?

– Не думаю, – чуть погодя, ответил Боня. – Все равно наказал бы. Но официально. Под бой барабанов и развернутые знамена.

– За что?

– Придумал бы, за что. Предположим, за измену. – Хозяйственный остановил Люпу. Тим мигом залез на повозку и огляделся.

Столица осталась далеко позади. Деревья закрывали смрадную городскую свалку, над их верхушками виднелся краешек высотной библиотеки, ее крыша. Справа тихо плескала мелким волнами в глинистый бережок широкая река, слева густел лес. Тим поглядел сверху на Боню.

– Неужели Штот смог бы поджечь библиотеку? Ведь книги для него – это… это… – Тимыч не сразу смог придумать подходящее сравнение, – это как мама и папа для меня. Родные!

Хозяйственный подхватил Тимку на руки, легко опустил его на землю.

– Все может быть, – Боня похлопал Люпу по крупу, – к счастью, нам не пришлось проверить. Люпа, пошли-пошли. Отдохнем после.

Отряд постепенно углубился в лес. Шли ходко и долго, без привалов. Перекусили на скорую руку, что архивариус послал. А послал он много чего, но все или в копченом, или в консервированном виде. Хорошо, буханку свежего хлеба догадался вложить в мешок. И где только он его взял среди ночи? После, напившись из реки, двинулись дальше.

Вечером сделали привал. Боня надул Шута, Тим достал из сумки Нигу и драконий стаканчик. Хозяйственный быстро ввел в курс дела друзей, хотя Тимыч то и дело перебивал его, лез с ненужными подробностями.

Внимательно выслушав всю историю, Шут только и сказал:

– Я же предупреждал! Лучше бы ульи купили и на пасеке остались.

Нига зловеще пробормотала:

– Эта пакость ему зачтется. Я ее записала на своих полях кровавыми буквами! Олаф прочтет, не сомневайтесь.

– И накажет Торсуна. Посмертно, через тысячу лет. Когда сам освободится, – ввернул Шут.

Каник долго молчал, только тяжело дышал в стаканчик.

– Не знаю, как Олаф, – наконец молвил дракон, – но я сам займусь воспитанием короля. По-своему, по-драконьи. Позже. Если вы не сможете освободить Олафа или с вами что другое приключится по пути к захваченному замку на Сторожевой горе.

– В каком смысле «освободить Олафа»? – переспросил Тим. – Боня, мы разве идем освобождать волшебника? А чего же ты молчал?

Боня озадаченно поглядел на Тима. Такое предложение и для него явилось полной неожиданностью.

– Конечно! – зазвенел голосок Ниги. – Как же иначе! Только освобождать, и никаких хухров-мухров! Это наше единственное спасение и решение проблемы. Иначе рано или поздно нас кто-нибудь да съест, не Лурда, так Торсун.

– Я – за, – веско сказал Шут. – Как бы там ни случилось, но уходить на дно нельзя. Надолго мы от них не спрячемся. Найдут! Нига права.

– Вот те раз! – Хозяйственный ошарашено оглядел друзей. – Тим, а ты? Ты как считаешь?

– Война! – сказал Тимыч, как отрезал. – До победного конца. Ура.

– Ой! – Боня схватился за голову и побрел дальше по дороге, не оглядываясь. Плечи у него поникли.

– Пошли, что ли, – Тим взял Люпу под уздцы и легонько потянул за собой. Отряд продолжил свой поход.

– Смелое, смелое решение! – громко восхищалась Нига, уютно покоясь в руках Шута. – Что главное в войне? Неожиданность. Разве может колдунья предположить, что мы, не волшебники… я про себя не говорю, я пока на замке… смелые не волшебники решили задать этой гнусной старухе перцу! Эх, – расстроилась Нига, – если бы меня можно было открыть! По написанным заклинаниям ворожить может даже и ребенок – Тим-Тимыч, например… Олафу стоит только прикоснуться пальцем к застежке и разрешить мне открыться! И все! Я свободна! Увы, – голос Ниги потускнел, – для такого надо хоть какое, хоть самое завалящее, хоть самое махонькое, но зеркало. Никогда! Никогда и никто меня не откроет. Бедная я, нечитанная!!! – слезы росой выступили на ее обложке, шариками покатились по пыли.

Тим рванул застежку сумки, нащупал в ней мамино зеркальце и зажал его в пальцах.

– Нига, – Тимыч подошел к Шуту, – хочешь, покажу тебе, какая ты мокрая, несчастная?

– Сама знаю, что мокрая. И что несчастная, тоже знаю. Отстань, опечатка! Жук-книгоед! – Нига горестно завыла, почему-то то и дело сбиваясь на странный, ритмичный вой. Что-то в нем было маршевое. Военное.

– Ишь, как убивается, – прошептал Шут, укоризненно глядя на Тима, – не дразни ты ее лучше. Не надо.

Тим сунул зеркальце к обложке Ниги.

– Ох, действительно, какая я мокрая, – грустно сказала Нига. – Нет, так нельзя. Обложка отсыреет, покоробится… Зеркало! – восторженно зазвенела Нига. – Это же зеркало! Откуда оно у тебя? Впрочем, не важно, не отвечай. Мы спасены!

Бонифаций, краем уха подслушав громкий разговор, тут же примчался назад к повозке. Куда подевалось его уныние!

– Балбес я! – орал он, потрясая руками над головой, – недоумок! Как я смог забыть про зеркало-то! Это же совсем другое дело. У нас теперь есть тайное оружие. А мы расквасились, переживаем. Грустим, понимаешь!

– Зеркало зеркалом, – рассудительно произнес Шут, – но надо еще добраться до замка… Магия колдовского зеркала действовала не очень далеко. А уж после заклятия тем более… Может, это стеклышко надо будет вплотную к проклятому зеркалу прикладывать, чтобы Олаф в него смог палец просунуть.

– И приложим! – отважно заявил Боня, – подумаешь, тяжелая работа.

– Да, но сначала в этот замок надо попасть! – заметила Нига.

– Эт-точно, – расстроенно сказал Хозяйственный и невольно почесал в затылке.