Читать книгу "Лабиринт Ариадны - Ашира Хаан"

люк самолета, поднимаю голову — и яркий солнечный луч бьет мне в лицо, раскраивая кожу светом, словно лезвием. На мгновение слепну, из глаз катятся слезы, а ставшие непослушными пальцы безуспешно пытаются удержать гладкий корпус телефона.

Он падает из рук, и экран бьется с мелодичным звоном расколотого небесного свода.

Глава сорок третья. Ариадна не дышит

Половину крошечной комнатушки занимали кровать и хлипкий письменный стол с плетеным стулом, скрипевшим от любого косого взгляда на него. Вторую половину — картонные коробки, громоздящиеся до низкого потолка. Посередине проходила тропинка к душу и туалету.

Окон не было.

Поначалу я даже не обратила на это внимание, только удивилась, что «студия почти в центре» стоит так дешево. Потом оказалось, что студией называется комната в коммунальной квартире, в которой только и плюсов что отдельный санузел. Зато чистая — даже матрас на кровати не может похвастаться подозрительными пятнами.

В сущности, мне еще очень повезло — снять что-то приличное за несколько часов и без договора в моей картине мира было совершенно невозможно. Отсутствие окон — небольшая плата за подобное чудо.

К тому же, зачем мне окна? Мне надо работать. Надо писать заявку на конкурс дополнений, срочно мобилизуя всю свою хваленую креативность.

В «Стоун Меркури» я никогда не играла — и зря.

Это сильно мешало. Вообще, многое я делала и не делала за последние месяцы зря.

Например, зря не погуглила, что это за прекрасный бог, с которым я проснулась в свое последнее утро в Корее. Если бы не так шустро сбежала из его постели, может, мы бы обменялись визитками, и у меня был бы блат на конкурсе и все сейчас было бы иначе.

Но что теперь жалеть… Буду смотреть ролики и читать обзоры. В конце концов, не так уж сильно отличаются все эти фэнтези-ММОРПГ друг от друга.

Куда интереснее вопрос, какие идеи я еще не отдала Нику и его проекту и теперь могла бы описать в своей заявке.

В первую очередь — Лабиринт!

Он выкинул эту фишку, сказал, что ему не подходит такая сложная и унылая концепция.

Значит, на нем и построю свою историю.

Там будут битвы, из которых нельзя убегать. Если погибнуть в бою, то возродишься прямо там же, на месте, с усиливающими баффами и сможешь победить. А если сбежишь — попадешь прямиком в смертельную ловушку, в которой потеряешь все, что у тебя есть.

Там будут чудовища, на которых ты нападешь первым, повинуясь магии подземелий. Монстры будут рвать тебя на части, быстро и безжалостно. Пока ты не перестанешь их атаковать. И только когда ты отступишь, отказываясь вести этот неправедный бой, узнаешь, что монстры не так и ужасны, что они — лишь жертвы той жестокой магии, которая принудила тебя напасть.

Там будут квесты и загадки, правильный ответ на которые — не отвечать вовсе. Не выполнять глупые задания. Просто вернись и получи награду за то, что не пошел бездумно рвать цветы, убивать мелких зверюшек и собирать камни. А если пойдешь — попадешь в бесконечно закольцованную цепочку бессмысленных заданий, за которые не дают ни денег, ни опыта, лишь обещают вознаградить потом, после выполнения следующего квеста. И следующего. И следующего.

Я решила вложить в свою заявку все, что считалось странным, некоммерческим, слишком сложным в разработке, слишком дорогим, непонятным для игроков. Все, что всегда отвергали работодатели. И Ник тоже.

На эти идеи никто, кроме меня, прав не имел. Потому что они были не нужны. А мне до сих пор нравились. Раз уж все, что у меня осталось — ненужное, несвоевременное, чужое, сложное, пошлю на конкурс его.

Что останется от Ариадны, если убрать из нее то, что нравилось Нику? Руслану? Марку Евгеньевичу? Всем, кто меня знал?

Вот это.

Наверное, победители по жизни, отсылают свои заявки на подобные конкурсы с совсем другим настроем. С уверенностью в победе, с желанием пор-р-р-рвать их всех! И Вселенная прогибается под их настрой, выталкивая на вершину Олимпа, а потом смотрит с гордостью на сияющие кубки в их руках.

Я же совершенно не верю в себя — кому нужны объедки идей, от которых все отказались? Но ничего другого у меня все равно нет, поэтому играю с теми картами, что пришли.

Я в последний раз посмотрела на письмо с прикрепленным к нему документом, над которым работала всю ночь и нажала кнопку Send.

И ничего не почувствовала, кроме ужасной усталости и желания спать.

Еще бы! На часах было почти утро. Там, наверное, снаружи уже рассвет. Но у меня нет окон, чтобы увидеть встающее над миром солнце, окрашивающее небо в розовый и желтый.

Захлопнув ноутбук, я отодвинула его на край кровати и завернулась в одеяло. Ничего больше не остается, только ждать. А за это время можно выспаться.

В полной темноте казалось, что времени больше нет. Здесь вечно будет темно и тихо — почти. Тишину нарушало лишь негромкое шелестение вентиляции, а темноту — красный огонек на зарядке ноутбука.

Я лежала в постели и смотрела в потолок. С тем же успехом я могла смотреть в стену или накрыться одеялом с головой. Все равно вокруг было одинаково темно. Вентиляция работала исправно, и воздуха должно было быть достаточно, но невозможность открыть окно и вдохнуть холодный ветер утра, начинала беспокоить меня все сильнее.

Словно кислород в этой маленькой закрытой комнате кончался с каждым моим вдохом.

Это иллюзия.

Нервы.

Тревожность.

Просто был тяжелый день.

Но…

Я резко села и щелкнула выключателем.

Нет. Здесь я жить не смогу.

До конца договора аренды моей квартиры еще четыре месяца, и по закону я никак не могу выселить жильцов раньше.

Четыре месяца жить в этой тюремной камере без окон, ждать ответа на заявку — и никогда его не дождаться?

Я сойду с ума и меня упекут в дурку.

Зато там есть окна.

Вскочив с кровати, я распахнула дверь в коридор. Сразу с противным жужжанием вспыхнули реагирующие на движение полукруглые лампы на потолке. Здесь окон тоже не оказалось, но как будто было легче дышать.

Не жить же с открытой дверью?

А куда деваться?

Коробки… коробки пока можно оставить тут. Или найти какой-нибудь склад.

А самой куда?

Попроситься к маме?

Я потерла ладонями зудящие от недосыпа глаза.

Ладно, в конце концов, все родители говорят своим детям, что двери их дома всегда открыты, если что-нибудь случится. И хотя мои родители, отдав