Читать книгу "Хроники разведки. Мир между двумя войнами. 1920-1941 годы - Александр Юльевич Бондаренко"

внешней разведки.

Генерал В. Г. Павлов вспоминал: «Весной 1939 года Берия собрал всех отозванных из-за кордона и уцелевших от репрессий сотрудников ИНО вместе с теми из молодых, кто ещё не имел должностей. Мне не довелось присутствовать на этом собрании, так как я уже получил должность заместителя начальника отделения. Был там один из моих друзей, Глеб Иванович Рогатнёв. Вот что он рассказал. Берия вызывал по списку и без каких-либо предварительных обсуждений с кандидатами определял место их будущей работы. Первым шёл наш сокурсник по ЦШ НКВД[28] П. М. Фитин. Ему повезло: Берия назначил его начальником ИНО вместо арестованного Пассова. Тут же Фитину были подобраны из слушателей школы возрастом постарше два заместителя — Дубовик и Лягин. Затем началось самое унизительное: опытных сотрудников, возглавлявших до недавнего времени резидентуры, распределяли в качестве стажёров или назначали на низшие оперативные должности под начало зелёной молодёжи, получившей начальственные посты...»

Как видим, мемуарист не совсем точен в изложении фактов: и должность, причём немалая — заместителя начальника отдела, тогда у Фитина уже была, и Пассову наследовал Деканозов, при том что до него месяц Судоплатов был «и. о.»... Есть в этом абзаце и ещё несколько ошибок. (В частности, В. А. Лягин был на год моложе П. М. Фитина. — А. Б.) Однако, по сути, здесь отражено главное: опытных сотрудников, ныне весьма широко известных — В. М. и Е. Ю. Зарубиных, П. М. Журавлёва, И. А. Ахмерова и многих (!) других, — поставили «под начало зелёной молодёжи».

Но тут всё же хочется сразу сказать: какое счастье, что выбор высшего руководства, то есть наркома внутренних дел Берии — явно же, что решал он, — остановился именно на Павле Фитине! Хотя, конечно, если бы Павел Михайлович несколько лет провёл на оперативной работе, съездил бы в одну-две командировки, — ему тогда вообще бы цены не было! А тут, проработал полгода — и руководи...

Нет сомнений в том, что Лаврентий Павлович, портреты которого у нас принято писать исключительно в кроваво-чёрных тонах, в своих поисках кандидата на должность начальника внешней разведки НКВД руководствовался отнюдь не собственными капризами и настроениями и тем более не каким-то злодейским умыслом, но исключительно интересами обеспечения безопасности Советского государства... В противном случае Фитин мог бы оказаться «калифом на час» и вскоре безвозвратно кануть в Лету, проследовав по скорбному пути своих предшественников Шпигельглаза, Пассова и ряда иных репрессированных товарищей.

Насколько известно, 10 мая Лаврентий Павлович писал товарищу Сталину (вполне вероятно, что после предварительного устного обсуждения с глазу на глаз):

«В связи с переводом на работу в НКИД и освобождением от работы в НКВД СССР тов. Деканозова В. Г., НКВД СССР просит утвердить начальником 5-го (Иностранного) отдела НКВД СССР тов. Фитина Павла Михайловича.

Тов. Фитин в настоящее время работает заместителем начальника этого отдела».

Товарищ Сталин, а вслед за ним и все остальные члены Политбюро ЦК ВКП(б) представленную кандидатуру утвердили без всяких возражений.

«Фитин»

В результате бурной деятельности Деканозова в Наркоминделе его центральный аппарат и кадры советских представительств за рубежом подверглись второму за последние годы жестокому разгрому.

После ухода Деканозова в НКИД Берия сделал, как показало время, безошибочный выбор, назначив на должность начальника разведки Павла Фитина.

Павлу Михайловичу было тогда всего тридцать два года (тридцать один год; тридцать два исполнится через полгода. — А. Б.). До направления по партийной разнарядке на учёбу в Центральную школу НКВД и курсы при Школе особого назначения он, инженер-агроном по гражданскому образованию, был заместителем главного редактора Сельскохозяйственного издательства. Талантливый, эрудированный человек, Фитин, возможно, оказался лучшим начальником внешней разведки после легендарного Артузова. Его заместителем стал тоже молодой, но уже признанный ас разведки Павел Судоплатов, обладавший опытом нелегальной работы за рубежом.

«Коротков»

Нельзя не сказать и про такую тонкость: как это всегда бывает, за время работы у опытных сотрудников возникли свои симпатии и антипатии, обусловленные в основном тем направлением, которым они занимались. Каждый солдат считает свой окоп самой главной позицией на поле боя, и он совершенно прав, потому как в результате держится за порученное ему место зубами. Вот и сотрудники разведки, досконально зная своего противника, понимая всю сложность работы с ним — ну и ещё многое иное — считали свои направления главными в деятельности разведки и потому нередко настаивали на том, чтобы основные усилия службы были сконцентрированы именно здесь. Таким образом, насколько нам известно, в Центре сформировались как минимум три «партии», каждая из которых считала своё направление приоритетным, утверждая, что именно с данного направления исходит главная угроза для СССР.

Не вдаваясь в подробности, уточним, что это были «поляки», то есть сотрудники, работавшие по польскому направлению; «немцы» — в основном сотрудники германского отделения, безусловно уверенные в неизбежности скорого нападения гитлеровской Германии на Советский Союз; третьей «партией» являлись те, кто изначально работал по белой и националистической эмиграции и считал, что главным врагом Страны Советов являются не конкретные государства, но такие организации, как РОВС, НТС, ОУН и прочее, как говорилось, «эмигрантское отребье». К сожалению, порой получалось так, что, высоко оценивая опасность своего направления, иные товарищи явно недооценивали другие направления и опасности.

Вот и пришлось руководству НКВД двигать на руководящие должности в разведке совершенно «неангажированную» молодёжь, не принадлежавшую ни к каким внутренним «лагерям» или «течениям» и не имевшую не только устоявшихся пристрастий, но и, как сказано в известном телесериале, «порочащих связей» — в лице беглых или объявленных «врагами народа» сотрудников. Последующие события со всей очевидностью доказали, что двигали-то эту молодежь с умом, выбирая из них действительно лучших, а не просто так, абы кого поставить на свободную «клетку».

«Виктор Лягин»

Новое руководство внешней разведки действительно предприняло энергичные меры по восстановлению загранаппаратов, деятельность которых была парализована в результате многочисленных чисток, и укреплению центрального аппарата разведки. За короткий предвоенный срок Фитину удалось не только залечить раны, нанесённые разведке репрессиями, но и значительно активизировать её деятельность, в первую очередь — за рубежом, сосредоточив внимание на подборе руководителей резидентур. В 1939—1940 годах за рубеж были направлены такие опытные разведчики, как Михаил Аллахвердов, Исхак Ахмеров, Василий и Елизавета Зарубины, Александр Коротков, Борис Рыбкин, Зоя Воскресенская-Рыбкина, Дмитрий Федичкин.

К середине 1940 года в центральном аппарате разведки в Москве работали уже 695 человек, а 242 разведчика были командированы за границу. Наиболее крупными из сорока укомплектованных резидентур были резидентуры в США, Финляндии, Германии.

«Павел Судоплатов»

В 1939 году в состав внешней разведки входило 17 отделений, из которых 14 были «географические»: 1-е отделение работало по Германии, Венгрии и Дании; 2-е отделение занималось нашим «исконным другом» Польшей; по одному отделению приходилось на такие государства, как Англия, Италия и Испания, в которой только что завершилась гражданская война; прибалтийские страны — Латвия, Эстония и Литва — относились к одному отделению, так же как ведению одного, десятого по номеру, отделения подлежали США, Канада, Южная Америка и Мексика. Но тут можно понять, что «всё прочее» было, так сказать, просто «пристёгнуто» к Штатам — серьёзных интересов в других странах этого региона Советский Союз тогда ещё не имел.

«Фитин»

<Как нам уже известно> в 1937 году Вальтер Кривицкий стал первым перебежчиком из высшего состава советской разведки. В 1939 году, находясь в Великобритании, он абсолютно добровольно выдал англичанам работающих там сотрудников НКВД, а также назвал несколько имен их ценнейших агентов. После того был арестован капитан Джон Кинг из дешифровальной службы. Приговоренный к десяти годам, Кинг был досрочно освобожден из тюрьмы по двум причинам: во-первых, за безупречное поведение; во-вторых, в связи с началом войны.

Но это было только начало. В показаниях Кривицкого фигурировал и некий талантливый молодой британский журналист, освещавший события