Читать книгу "Холодная рука в моей руке - Роберт Эйкман"

И теперь происходило нечто подобное. Мейбери отнюдь не был уверен, что человек, стоявший у его кровати, – Бэннард и не кто иной, как Бэннард. Одно из очевидных различий состояло в том, что бахрома волос, обрамлявшая лысину незнакомца, была совершенно седой, тогда как у Бэннарда она имела ярко-рыжий оттенок. Выражение лица этого человека, да и общее впечатление, которое он производил, тоже было иным; впрочем, Мейбери вполне мог ошибаться. Пижама, вне всякого сомнения, была та же самая, но это обстоятельство как раз не имело значения.

– Я просто хотел узнать, не согласитесь ли вы перемолвиться со мной словечком, – произнес Бэннард. Приходилось, по крайней мере пока, принимать как данность, что это именно Бэннард. – Мне казалось, вы не спите. Простите, если я вас разбудил.

– Ничего страшного, – пробормотал Мейбери.

– Я видел прекрасный сон, но, увы, он длился недолго, – сообщил Бэннард. – По ночам здесь чувствуешь себя ужасно одиноким.

Учитывая все обстоятельства, фраза звучала совершенно абсурдно, но она, несомненно, относилась у Бэннарда к числу излюбленных.

– Кто это здесь орал? – спросил Мейбери.

– Я ничего не слышал, – ответил Бэннард. – Думаю, в то время я спал. Но представляю, какое впечатление это произвело на вас. Мы здесь быстро привыкаем не замечать подобных вещей. Время от времени среди здешних постояльцев появляются лунатики.

– Я так полагаю, именно поэтому двери так трудно открыть?

– Нет-нет, – покачал головой Бэннард, но через секунду добавил: – Хотя отчасти вы правы. Но только отчасти. Думаю, да. Но никого здесь не запирают на ночь, не думайте. Просто со здешними дверями нужно уметь обращаться. – Он хихикнул. – А почему вы об этом спросили? Хотели выйти в коридор? Но для того чтобы попасть в туалет, туда выходить не нужно. Я же вам показывал, старина.

Итак, судя по всему, перед Мейбери действительно находился Бэннард, хотя, когда свет упал ему в глаз, Мейбери показалось, что они несколько изменили форму и даже оттенок.

– Похоже, я сам впал в подобие лунатизма, – осторожно заметил он.

– Напрасно вы всего боитесь, словно мальчишка, которого отдали в новую школу, – заявил Бэннард. – Вся здешняя жизнь основана на простейших естественных принципах: сытная еда в положенное время, длительный сон, возможность дать отдых утомленным мозгам. Еде придается особое значение. Вы будете удивлены, старина, когда явитесь на завтрак. Уверяю вас, такого разнообразия вы больше нигде не встретите.

– А как вы справляетесь с таким количеством пищи? – поинтересовался Мейбери. – Я не смог полностью съесть даже вчерашний ужин.

– Мы просто предоставляем природе делать свое дело. В этом весь секрет. Мы полностью доверяем естеству.

– Но поглощать еду в таких количествах – противоестественно, – возразил Мейбери.

– Это вам так кажется. Не сомневаюсь, старина, на самом деле вы истощены недоеданием.

Он захихикал – в точности так, как хихикал Бэннард; однако, по воспоминаниям Мейбери, Бэннард, хихикая, выглядел несколько иначе. Разница действительно существовала, в этом Мейбери почти не сомневался.

В комнате по-прежнему витал аромат дамских духов; но возможно, запах этот исходил от Бэннарда, стоявшего совсем близко к Мейбери. Мейбери было неловко, что он лежит, в то время как его собеседник продолжает стоять; но он был признателен Бэннарду за то, что тот не делает никаких попыток сесть на край его кровати.

– Не стану утверждать, что здесь человек полностью избавлен от страданий, – продолжал Бэннард. – Но разве где-нибудь в мире существует подобное место? По крайней мере, находиться здесь лучше, чем гнить где-нибудь в одиночестве или в обществе идиотки-сиделки. Мы все помогаем друг другу. Подумайте, старина, что́ мы с вами можем сделать друг для друга?

Он сделал шаг вперед и слегка нагнулся, глядя в лицо лежащему Мейбери. От его пижамы действительно разило духами.

Необходимо было избавиться от докучливого собеседника во что бы то ни стало, причем сделать это, не затевая ссору. Клиент, как известно, должен принять точку зрения представителя компании, сам того не сознавая.

– Я готов поговорить еще минут пять-десять, но не более того, – сказал Мейбери. – После я должен буду попросить у вас извинения и вновь попытаться уснуть. В свое оправдание могу сказать, что почти не спал прошлую ночь. Моя жена больна.

– Ваша жена? А она красива? – спросил Бэннард. – По-настоящему красива? Всё при ней?

Слова свои он сопроводил парой известного рода жестов, из тех, что не принято использовать в гостиных.

– Разумеется, моя жена красива, – отрезал Мейбери. – А почему вас это интересует?

– Она вас возбуждает? Заставляет терять контроль над собой?

– Естественно, – кивнул Мейбери и натужно улыбнулся, показывая тем самым, что только чувство юмора помогает ему смириться со столь бестактными вопросами.

Бэннард теперь не только уселся на кровать Мейбери, но и навалился своим тщедушным телом на его ноги; Мейбери безуспешно пытался отодвинуть их в сторону, но ноги были слишком плотно закутаны одеялом, на котором сидел Бэннард.

– Расскажите, как это у вас происходит, – попросил Бэннард. – Расскажите, каково это – быть женатым мужчиной! Женитьба изменила вашу жизнь? Заставила воспринимать все в ином свете?

– Не совсем. К тому же я женат уже много лет.

– Я понял. Сейчас у вас есть другая женщина.

– Вы ошибаетесь. У меня никого нет.

– Значит, пленительная мелодия любви до сих пор звучит в вашей душе?

– Если вы ставите вопрос именно так, да, я люблю свою жену. К тому же она больна. И у нас есть сын. С этим обстоятельством тоже нужно считаться.

– И сколько лет вашему сыну?

– Скоро исполнится семнадцать.

– Какого цвета у него глаза и волосы?

– Честно сказать, не помню. Самого обычного цвета. Он же не младенец.

– А руки? Они у него все еще мягкие?

– Не думаю.

– Вы же любите своего сына, правда?

– Разумеется, по-своему люблю.

– Будь у меня сын, я бы очень его любил. И жену любил бы тоже. – Мейбери показалось, что в голосе Бэннарда звучит искреннее чувство. Более того, он выглядел сейчас куда более печальным и старым, чем при первой встрече: в два раза печальнее, в два раза старше. Все это было нелепо, и Мейбери ощутил, как на него навалилась усталость; несмотря на то что в ногах у него примостился разительно изменившийся Бэннард, ему страшно хотелось спать.

– Простите, но мое время истекло, – произнес Мейбери. – Если вы не возражаете, я снова предамся сну.

Бэннард тут же вскочил, повернулся к Мейбери спиной и побрел к своей кровати; при этом он не произнес ни слова, что усиливало неловкость положения.