Читать книгу "Олений заповедник - Норман Мейлер"

Неужели он совсем недавно начал работать над сценарием? По своему душевному состоянию он походил на игрока, который ставит все, что имеет, на одну карту и так отчаянно хочет выиграть, что начинает верить, будто чем дольше ему не везет, тем больше наконец он выиграет. Однако сейчас, вспоминая об этой своей уверенности, Айтел подумал, что не так уж ему и везло. В конечном счете виноват был он сам, в конечном счете всегда бываешь виноват сам — во всяком случае, по нормам Айтела, но все равно дела могли бы сложиться немного лучше. Полтора месяца назад, накануне того дня, когда он готов был сесть за сценарий, внешний мир вовсе не обязательно должен был постучать в его дверь, к нему не обязательно должен был неожиданно кто-то прийти.

Однако внешний мир ворвался к нему. Ворвался в виде человека по имени Нелсон Невинс, который несколько лет работал у Айтела ассистентом, а теперь стал режиссером с именем. Айтел ни во что не ставил работу Невинса: это был недобросовестный трюкач, чья работа лишь претендовала называться искусством, — короче, страдала теми же недостатками, какие Айтел находил во многих своих работах. Наибольшее раздражение вызвало у него то, что Невинс пришел похвастаться.

Айтел и Илена потратили на него целый час. Невинс год провел в Европе, снял там картину — свою лучшую картину, заверил он Айтела.

— Теппис плакал, когда смотрел ее, — сказал Невинс. — Можешь такому поверить? Я глазам своим не верил.

— Я никогда не верил, если Теппис плакал на моих картинах, — растягивая слова, произнес Айтел, — и был прав. Теперь он называет мои картины развращающими.

— О, я знаю, — сказал Невинс. — Он всегда плачет. Но я-то имел в виду, что он по-настоящему плакал. Тут не обманешься. — Перед Айтелом сидел толстяк в сером фланелевом костюме и вязаном галстуке. От него пахло дорогой туалетной водой, и руки у него были ухоженные. — Надо было тебе побывать в Европе, Чарли. Какое место! Неделя перед коронацией была потрясающая.

— Ого, там была коронация? — спросила Илена.

Айтел готов был ее придушить.

— Ты знаешь, принцесса просто помешана на кинозвездах, — продолжал Невинс, и Айтелу ничего не оставалось, как слушать его. Невинс был тут, Невинс был там, он переспал со знаменитой итальянской актрисой.

— Ну и как она? — с улыбкой спросил Айтел.

— Без малейшей фальши. Красивая, умная, с огоньком. Одна из самых остроумных женщин, каких я знал. А в постели — Бог ты мой! — никакого притворства.

— По-моему, то, как мужчины говорят про женщин, просто ужасно, — вставила Илена, и Айтел еле удержался, чтобы не сказать: «Не считай, что ты обязана встревать в каждый разговор».

Минуты текли за минутами, а Невинс все продолжал говорить. Он прожил замечательные двенадцать месяцев. И признавался, что это был лучший период в его жизни. Он познакомился со столькими людьми, столько фантастического испытал: однажды вечером напился с высокородным стариком из палаты лордов, неделю провел с высокопоставленным американским государственным деятелем, который хотел услышать мнение Невинса по поводу того, как он произносит речи, — словом, это был год, полный развлечений.

— Надо тебе поехать в Европу, Чарли. Все происходит именно там.

— Да, — сказал Айтел.

— Я слышал, ты многого ждешь от этой своей картины.

— Малого, — сказал Айтел.

— Это будет потрясающий фильм, — решительно заявила Плена.

Невинс бросил на нее взгляд.

— О, я уверен, — сказал он.

Айтела задевало то, как Невинс относился к Илене. Он был вежлив и редко обращался к ней. Но все время, казалось, хотел сказать: «Зачем тебе, старина, брать на себя такие долгосрочные обязательства? В Европе столько потрясающих женщин».

Когда Невинс попрощался, Айтел пошел проводить его до машины.

— Кстати, — сказал Невинс, — не говори, что я тут был. Ну, ты понимаешь почему.

— Как долго ты намерен пробыть в городе?

— Всего пару дней. Это самое скверное. Ужасно занят. Догадываюсь, что ты тоже.

— Сценарий заставит меня работать.

— Это понятно. — Они обменялись рукопожатиями. — Ну, — сказал Невинс, — передай привет твоей хозяйке. Повтори, как ее зовут?

— Илена.

— Очень славная девочка. Позвони мне, и, может, мы найдем подходящее местечко, где пообедать.

— Или ты позвони мне.

— Конечно.

Невинс уехал, и Айтел с неохотой вернулся в дом. Он был встречен разъяренной Иленой.

— Хочешь ехать в Европу, вот и отправляйся сейчас же, — выкрикнула она. — Не думай, что я буду тебя удерживать.

— Как ты со мной разговариваешь! В данный момент мне даже паспорта не дадут.

— Ах вот в чем загвоздка. Если бы ты мог получить паспорт, тебя через пять минут здесь уже не было бы, и ты сказал бы мне на прощанье — поцелуй меня в зад.

— Илена, — ровным тоном произнес он, — пожалуйста, не кричи, как рыбная торговка.

— Я знала, что так будет, — сказала между всхлипами она. — Ты просто тянул время, ждал, когда будет спущен курок и произойдет взрыв.

Образность ее языка могла вызвать у него раздражение.

— Ладно, ну что ты расстроилась? — устало спросил он.

— Я ненавижу твоего приятеля.

— Он не стоит ненависти, — сказал Айтел.

— Только вот ты считаешь его лучше себя.

— Ну, не говори глупостей.

— Считаешь. В этом-то и весь ужас. Ты обозвал меня рыбной торговкой, потому что не можешь трахать принцессу, как он.

— Принцессу он не трахал. Это была всего лишь актриса.

— Тебе хотелось бы прямо сейчас быть в Европе. Хотелось бы избавиться от меня.

— Прекрати, Илена.

— Ты не бросаешь меня, потому что со мной чувствуешь свое превосходство. Это помогает тебе иметь о себе высокое мнение. Судя по тому, что другие думают о тебе.

— Я же люблю тебя, Илена, — сказал Айтел.

Она не поверила ему, и, успокаивая ее, говоря ей, что тысяча Нельсонов Невинсов не имеют для него такого значения, как причиненное ей огорчение, он ненавидел себя за то, что говорит неправду, ненавидел за то, что почувствовал укол ревности — назовем это скорее завистью, — поняв, что забыт, что люди, работавшие у него ассистентами, ездят на коронацию и спят с женщинами-знаменитостями, с какими он уже давно не общался. «Неужели я никогда не повзрослею?» — в отчаянии спрашивал он себя.

Так не повезло. Впервые за несколько недель он впал в глубокую депрессию и снова и снова повторял: «Надо же было Невинсу явиться именно сегодня! Как раз когда я готов был начать!» Весь вечер он изучал Илену — изучал критически, и она, почувствовав его внимание, смотрела на него и спрашивала: