Читать книгу "Москитолэнд - Дэвид Арнольд"

Я поворачиваю голову, оставив тело без движения. Изучаю силуэт Бека здоровым глазом, и меня охватывает это бессмертное сочетание ликования, потоотделения и несварения.

«Влюблена, Мэри?»

– Итак, – шепчу я. – Третьекурсник. Значит, тебе… сколько? Двадцать? Двадцать один?

– Иисусе, Мим… вот так запросто?

Слишком нервная, слишком замерзшая, тысяча-всяких-слишком, чтобы улыбаться, я натягиваю одеяло до подбородка.

– Оно само. Как еще узнать…

Он приподнимается на локте и склоняется надо мной. Господи, люди ошибаются, называя глаза зеркалом души. Зеркала ничего не меняют вокруг, лишь отражают. А глаза Бека прямо сейчас меняют во мне все, взбалтывают и перемешивают каждую частичку Мим от макушки до кончиков пальцев.

– Разве это имеет значение? – спрашивает он.

«Он знает, что имеет».

– Не говори так. Знаешь же, что имеет.

Бек со вздохом снова опускается на спину, положив одну руку за голову, а вторую – на грудь.

– Знаешь, – повторяю я.

Его дыхание замедляется – вижу по руке на груди, что поднимается и опадает. И по теплому дыханию, что вырывается в ночной воздух. Я смотрю, как это дыхание обретает форму и складывается в одно короткое, прекрасное слово.

– Знаю, – говорит Бек.

29. Архитектурная апатия

– Пятьдесят два, пятьдесят четыре, пятьдесят шесть… пятьдесят восемь.

Бек сворачивает на подъездную дорожку дома «358» по Кливленд-авеню и глушит мотор. Солнце едва взошло, и утренний туман лишь добавляет странностей к последним сюрреалистичным событиям. Я тру затылок, напоминая себе никогда больше не спать в кузове пикапа.

Мы в Белвью, прямо за рекой Огайо. По пути через город мы миновали один светофор, одну автозаправку, одну закусочную «Сабвей» и самый захудалый центр, какой я когда-либо видела. Все витрины магазинов здесь либо заколочены, либо разбиты, и каждая следующая еще непригляднее и унылее предыдущей.

– Ну вот, – говорит Бек. – Думаю, я просто… ну вот, я просто… я пойду…

– Хочешь, чтобы мы пошли с тобой? – спрашиваю я.

Он улыбается, но впервые улыбка выглядит неестественной.

– Нет, спасибо. То есть точно нет. Оставайтесь в машине. Я просто позвоню в дверь, и будь что будет.

– Проще пареной репы, – говорю я.

Бек смотрит через лобовое стекло:

– Проще пареной репы.

– Надо есть репу? – Уолт вскидывает голову, вырываясь из мира кубика Рубика.

Как бы я ни любила мальчишку, клянусь, иногда я вообще забываю, что он рядом.

– Никакой репы, Уолт.

Бек смеется сильнее, чем того требует ситуация. Успокоившись, мы минутку сидим молча.

– Бек?

– Да?

– Если хочешь позвонить в дверь, для начала надо выйти из машины.

Вытирая пот со лба, он распахивает дверцу:

– Пожелай мне удачи.

– Удачи, – шепчу я.

– Удачи! – кричит Уолт.

В соответствии со своей теорией объездных путей после игры я решила, что просто обязана помочь Беку. Для него это так же важно, как шкатулка для Арлин или встреча с мамой для меня.

Кливленд-авеню – цель Бека, как обычный Кливленд – моя.

На крыльце он оглядывается в поисках кнопки звонка, находит, жмет и ждет. Дверь под номером «358» зажата между «356» и «360». Наверное, эти таунхаусы очень экономичны, но такой шаблонный дизайн просто сочится архитектурной апатией.

– Куда пошел Бек? – спрашивает Уолт.

– Проведать старого друга.

– Сильно старого?

– Нет, не в смысле… забудь. Это девушка, и ей, наверное, лет двадцать.

Я никогда не встречала Клэр, потому без понятия, чего ожидать. Как правило, едва услышав имя, я уже понимаю, с кем имею дело. Уолт, Бек, Карл, Арлин… хорошие люди. В отличие от Тая, Кэти, Уилсона. Но Клэр… с Клэр все сложно. Я наблюдаю, как первая в моей жизни Клэр открывает дверь, и уже могу сказать, что всем Клэр в мире это не сулит ничего приятного. Она встречает Бека хмурым взглядом, в котором мне видится что-то вроде «это не самый паршивый день и не самое мое хмурое лицо, но я хмурилась так долго, что теперь оно приросло ко мне навеки». Глаза у нее запавшие, темные, и я бы поспорила на все деньги в банке (по крайней мере, все оставшиеся), что Клэр заядлая курильщица.

Бек исчезает в таунхаусе.

Я должна что-то сделать. Что угодно.

– Уолт?

– Да? – Уолт не отрывается от кубика.

Щелк-щелк-щелк.

– Окажешь мне услугу?

– Да? – А головой качает – «нет».

– Мне нужно, чтобы ты посидел здесь, пока я проверяю шины.

– Шины?

– Да, мне послышался какой-то хлопок, когда мы ехали по шоссе. Нужно убедиться, что они все еще… наполнены воздухом и все такое. Так как, справишься? Останешься в машине?

Он запрокидывает голову и перемешивает цветные квадратики:

– Да.

– Отлично. Я быстро. Никуда не уходи.

Я выпрыгиваю из грузовика и обегаю дом с торца возле двери «350». Надеюсь, Уолт сейчас увлечен своим кубиком. Потому что если нет, то, увидев меня, он наверняка рванет следом. А если рванет, то у меня будет больше шансов сохранить секретность операции верхом на слонопотаме. К счастью, насколько здешние дома апатичные, настолько же они и маленькие. Уже через несколько секунд я на заднем дворе номера «358». Я рассчитывала на незапертую раздвижную дверь или, на худой конец, собиралась что-нибудь взломать, но удача, кажется, на моей стороне. Несмотря на прохладу, окно рядом с внешним блоком кондиционера открыто. Пробравшись сквозь заросли кустов, я сажусь под окном и слушаю. Голос Бека узнаю безошибочно.

– …не куплюсь. Ни за что.

– Зачем мне лгать о таком? – Голос хмурой Клэр звучит так же тоскливо, как она выглядит.

– Отличный вопрос, если учесть все дерьмо, через которое мы прошли.

– Бек, как я и сказала по телефону, мне жаль.

Щелчок зажигалки, а затем – дым. Вылетает из окна прямо над моей головой.

Так и знала, что она курит.

– Может, лимонада или еще чего?

– Что? Нет.

Ненадолго воцаряется тишина, и вот снова звучит надтреснутый голос Бека:

– Я действительно решил… не знаю. То есть я понимаю, прошло много времени, но подумал, что если приеду сюда… если ты просто меня увидишь… – Опять тишина. И шепот: – Ты правда меня не помнишь?