Читать книгу "Пятое время года - Н. К. Джемисин"

Но мальчик улыбается, в его манерах нет ничего угрожающего, когда он подходит к ее одинокому столу и спрашивает:

– Можно сесть?

Она пожимает плечами. Она не хочет соседа, но ее охватывает любопытство. Он ставит свой поднос и садится.

– Я Аркит[2].

– Это не твое имя, – отвечает она, и его улыбка немного тускнеет.

– Это имя дали мне родители, – говорит он уже серьезнее, – и я буду его носить, пока никто не найдет способа отнять его у меня. А этого не будет никогда, поскольку это настоящее имя. Но, если тебе угодно, официально меня зовут Матчиш.

Разновидность аквамарина высшего качества, используемая почти исключительно в искусстве. Имя ему подходит – он симпатичный парнишка, невзирая на явное арктическое или антарктическое происхождение (ему все равно, но экваториалам не все равно), что делает его острогранно-опасно красивым, какими всегда бывают взрослые парни. И потому она решает называть его Матчиш.

– Чего ты хочешь?

– О, ты действительно работаешь над собственной популярностью.

Матчиш начинает есть, облокотившись на стол. (Но прежде он проверяет, нет ли поблизости инструкторов, которые могли бы упрекнуть его за такие манеры.)

– Ты ведь знаешь, как такое делается, верно? Симпатичный популярный парень вдруг проявляет интерес к провинциальной серой мышке. Все за это ее ненавидят, но она начинает становиться уверенной в себе. Затем парень предает ее и сожалеет об этом. Это ужасно, но потом она «находит себя», понимает, что он ей не нужен и, может, еще что-то в этом роде. – Он неопределенно шевелит пальцами в воздухе. – И в конце концов она превращается в самую красивую девушку на свете, потому что нравится себе. Но это не сработает, если ты не будешь краснеть, заикаться и делать вид, что я тебе не нравлюсь.

Она совершенно сбита с толку этой мешаниной слов. Это так ее раздражает, что она говорит:

– Но ты действительно мне не нравишься.

– О! – Он изображает, будто ранен в самое сердце. Вопреки всему, Дамайю его выходка заставляет немного расслабиться. В ответ он ухмыляется. – А, уже лучше. Ты что, книжек не читаешь? Или в той дыре, откуда ты родом, лористов нет?

Она не читает книг, поскольку еще не так хорошо умеет читать. Ее родители научили тому, чего достаточно, чтобы прожить, а инструкторы назначили ей дополнительное еженедельное чтение, чтобы улучшить ее умения в этом направлении. Но она не готова в этом признаться.

– Конечно, у нас есть лористы. Они обучают нас Преданию камня и рассказывают, как подготовиться…

– Бр-р. У вас настоящие лористы. – Мальчик трясет головой. – Там, где я вырос, их никто не слушал, кроме ясельных учителей и самых занудных геоместов. Больше всего все любили лористов-популяризаторов – ну, тех, кто выступает в амфитеатрах и барах. Их истории ничему не учат. Они просто забавные.

Дамайя никогда о таких не слышала, но, возможно, это экваториалы, которые никогда не добирались до Северного Срединья.

– Но лористы рассказывают о Предании камня. В этом их смысл. Если они такого не делают, то, может, следует называть их… ну… как-то иначе?

– Возможно. – Он протягивает руку и пытается стянуть кусок сыра с ее тарелки, а она так возбуждена этим разговором о популяризаторах, что даже не протестует. – Настоящие лористы жаловались на них юменесским Лидерам, но это все, что я знаю. Меня привезли сюда два года назад, и больше я ничего о них не слышал. – Он вздыхает. – Надеюсь, что популяризаторы не исчезнут. Мне они нравились, хотя их истории немного туповаты и предсказуемы. Конечно, их истории предназначены для яслей, а не для таких мест. – Уголки его губ изгибаются вниз, когда он оглядывается в некотором неодобрении.

Дамайя прекрасно понимает, о чем он, но хочет, чтобы он это сказал.

– Таких мест?

Он искоса смотрит на нее. Сверкает улыбкой, которая, наверное, очаровала больше людей, чем встревожила.

– О, ты сама понимаешь. Прекрасных, чудесных, совершенных мест, полных любви и света.

Дамайя смеется, затем останавливает себя. Она не уверена, почему сделала так.

– Ага. – Он с удовольствием заканчивает есть. – Я тоже не сразу начал смеяться после того, как попал сюда.

После этих слов он чуть-чуть начинает нравиться ей.

Ему ничего не нужно, через некоторое время понимает она. Он разговаривает ни о чем и ест ее еду, что нормально, поскольку она почти закончила есть. Вроде он не против, чтобы она называла его Матчиш. Она все так же не доверяет ему, но похоже, что ему просто не с кем поговорить. Это она понимает.

Наконец он встает и благодарит ее.

– Спасибо за эту искрометную беседу, – говорит он, хотя она была практически его монологом, и направляется к своим друзьям. Она выбрасывает его из головы, и день продолжается.

Только вот на другой день что-то меняется.

Сначала кто-то в душе сильно толкает ее, и она роняет полотенце. Когда она оборачивается, никто из девочек и мальчиков, моющихся в той же душевой, не смотрит на нее и не извиняется. Она списывает это на случайность.

Однако когда она выходит из душевой, оказывается, что кто-то украл ее обувь. Она приготовила ботинки вместе с одеждой, которую сложила на постели, прежде чем пойти в душ, чтобы ускорить процесс одевания. Она делает так каждое утро. Но теперь ботинок нет.

Она тщательно ищет их, везде, где могла бы их забыть, хотя она просто знает, что не забывала их. А когда она обводит взглядом остальных галек и те старательно на нее не смотрят, когда инструкторы объявляют поверку и ей ничего не остается, как вытянуться в своей безупречной униформе, но босой, тогда она понимает, что происходит.

Она проваливает поверку, и ее наказывают отдраиваением стоп пемзой, отчего ее ноги весь день саднят в новых ботинках, которые ей выдают.

Это лишь начало.

Тем вечером после ужина кто-то подливает что-то в ее сок. Галек, которые не умеют вести себя за столом, наказывают кухонными работами, что означает, что все они имеют доступ ко всей еде. Она об этом забывает и не думает о странном вкусе сока, пока у нее не расплывается взгляд и не начинает болеть голова. Но и тогда она не понимает, что происходит, она спотыкается и шатается по дороге в спальную. Один из инструкторов оттаскивает ее в сторону, ругает ее за недостаток координации и принюхивается к ее дыханию.

– И сколько же ты выпила? – спрашивает он.

Дамайя сдвигает брови, сначала не понимая, поскольку она выпила всего лишь положенный стакан сока. То, что она не сразу понимает, является результатом того, что она пила – кто-то подлил спирт в ее стакан.

Орогены не должны пить. Никогда. Способность двигать горы плюс опьянение равны катастрофе. Инструктора, остановившего ее, зовут Галенит, это один из молодых четырехколечников, который проводит послеобеденные тренировки по орогении. В тигле он безжалостен, но почему-то сейчас он ее жалеет. Он уводит ее с построения и ведет к себе, что, по счастью, близко. Там он укладывает Дамайю на диван и приказывает ей спать.