Читать книгу "Адмиралы Бутаковы - флотская слава России - Владимир Врубель"

Вот только маленький отрывок из того же приказа № 59: «Считаю нужным при этом объяснить взгляд мой на предмет, издавна получивший в наших водах особенную важность: это вицмундир и визитный рапорт. Мне кажется, что дельным людям нет никакого дела, в каком именно из узаконенных костюмов находится лицо, имеющее надобность переговорить с начальником о деле… Относительно почестей при часто случающихся проездах моих мимо лодок считаю нужным присовокупить, что я далёк от мысли, чтобы беспрерывные вызовы команды во фронт возвышали моё достоинство, тем более что вызовы эти не могут не быть обременительными для нижних чинов. Не по этому я буду судить об исправности военного судна что мне за дело, что люди бойко кричат: Вашество! — тогда как мачты или гафеля смотрят в разнотычку, паруса плохо закреплены, постановка тента небрежная, за бортом висят концы, флаг или вымпел запутан, шлюпки дурно управляются или неопрятны, бельё развешено кое-как, буксиры подаются медленно и т.п.!»

Следует заметить, что не всё в его приказах было бесспорно, иногда Григория Ивановича, как говорится, «заносило». Это можно объяснить стремительностью его карьеры, что иногда приводит таких начальников к завышенной самооценке. В состав эскадры Бутакова входили 40 канонерских лодок. Часть из них на зиму ставилась на прикол в Петербурге, а часть в Гельсингфорсе. Привести в порядок суда после зимовки — задача непростая. Деревянные корпуса лодок текли, как решето, выявлялось и множество других неисправностей. Дельных механиков, машинистов и кочегаров можно было пересчитать по пальцам. Несовершенные машины, изготовленные на отечественных заводах с множеством дефектов, и неумелый обслуживающий персонал составляли такое устрашающее сочетание, что руки опускались.

Но и это ещё не всё. Угля на эскадру отпускали крайне мало, а машины пожирали его огромное количество. Чтобы собрать свою мелкую армаду в Гельсингфорсе, не истратив за переход весь уголь, Бутаков договаривался о выделении парохода, который тащил их с Большого Кронштадтского рейда, как Гулливер лилипутский флот. А на рейде собирались по две лодки: одна буксировала другую, так меньше расходовали угля. Вся эта гроза европейских морских держав собиралась в Гельсингфорсе только в начале июля. Можно лишь восхищаться энтузиазмом Григория Ивановича, который горел желанием создать боеспособное соединение из таких судов и команд. Когда эскадра наконец-то собралась на рейде Гельсингфорса, Бутаков издал приказ: «Нам нужно научиться для будущей (вероятно, железной) шхерной флотилии быть не стадом, наскоро собранным, а стройно, силою, толково, а потому легко, передвигающейся с места на место на основании современной науки и внушающей к себе уважение порядком и быстротой своих действий. Насколько мы продвинемся в настоящую кампанию в этих древней и современной науках, настолько мы приблизимся к славным для флага нашего в этих водах временам Петра…»

Из командировки Бутаков привёз труды зарубежных авторов по управлению паровыми судами. Творчески их переработав, он добавил собственные мысли и сдал в печать под названием «Несколько отрывков из опыта начальных оснований пароходной тактики». К началу плавания его труд, опубликованный в количестве 100 экземпляров, получили все командиры канонерских лодок. В результате двух месяцев постоянных тренировок командиры лодок научились держать их в строю, а также совершать довольно сложные совместные маневры. Результаты приобретённого опыта Бутаков обобщил в «Обзоре плавания и действий практической эскадры винтовых лодок Балтийского флота в кампании 1861 года». Обзор опубликовали с сокращениями в июльском номере «Морского Сборника» за 1862 год. Сокращения были вызваны не только возможностями журнала по объёму, но редакция удалила и некоторые завиральные идеи Бутакова вроде создания флота из 150 канонерских лодок. В целом можно сказать, что за короткое время летнего плавания Григорий Иванович добился успехов в боевой подготовке своих судов, жаль только, что навыки эти утрачивались за долгую северную зиму. Но что-то всё равно оставалось.

Нужно заметить, что великий князь Константин довольно скептически отнёсся к идеям Бутакова, но и не препятствовал. В своём дневнике генерал-адмирал записал: «5 мая 1861… После завтрака, покуда мы курили, Бутаков рассказывал нам по чертежам свою новую теорию винтовых эволюции. Есть тут и верные мысли и взгляды, но применения их, по-моему, сложны и не практичны». Радостное событие произошло и в семье — Амалия Арсеньевна родила сына Бутаков был счастлив — наконец-то появился продолжатель знаменитого рода моряков, друзья и родственники говорили, что родился ещё один адмирал. О рождении сына Григорий Иванович немедленно оповестил высочайшее семейство, и сделал это не зря: его жене из императорской главной квартиры в Гатчине прислали бриллиантовую брошь с изумрудом Будущее младенца всем казалось ясным и светлым. Но кто из нас знает своё будущее? Александр Григорьевич Бутаков и в самом деле стал адмиралом Мечта отца осуществилась. Но какая гадалка могла предположить, что он будет убит пьяными матросами в Кронштадте во время Февральской революции. По неподтверждённым данным, матросами была убита и его мать, Амалия Арсеньевна, которой тогда исполнилось восемьдесят два года. Судьба другого сына, тоже дослужившегося до звания контр-адмирала, мне неизвестна.

Самым важным событием в 1861 году было освобождение крестьян от крепостной зависимости. 19 февраля Александр II подписал манифест «О всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей» и 17 законодательных актов, составлявших «Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости». Его брат Константин был самым горячим сторонником освобождения крестьян. Чтобы провести в жизнь эту важнейшую реформу в русском обществе, на места были направлены многие морские офицеры. Свой комитет по приведению в действие царского манифеста учредил и Константин, назначив председателем комитета Бутакова. Он считал Григория Ивановича высокообразованным и мыслящим человеком и был убеждён, что тот с энтузиазмом станет работать в комитете. Великий князь не ожидал, что позиция Бутакова в крестьянском вопросе расходится с его собственной. Об этом генерал-адмиралу сообщил встревоженный Александр Васильевич Головнин. Он привёл высказывание Бутакова на заседании комитета: «Крестьянское дело теперь только немного поправляется, и вся задача состоит в том, чтоб крестьяне не узнали своих прав и не смели думать о них». Поразительно, что братья Алексей, Иван и Владимир, в отличие от Григория, придерживались довольно демократических взглядов, читали «Колокол», обсуждали публиковавшиеся в нём статьи. А если внимательно прочитать письма Григория, то в его письмах «крамольных» высказываний не найти. Головнина так возмутила позиция в комитете Григория Бутакова, что он посоветовал великому князю либо отправить Григория Ивановича агентом в Англию вместо Путятина, либо убрать его вообще с флота членом Госсовета, что равнялось почётной отставке. А ведь он когда-то к нему относился очень дружески и способствовал продвижению по службе. Разошлись друзья по идейным соображениям. Впоследствии великий князь воспользовался и тем, и другим советом

На Балтике к тому времени собралось много известных черноморцев, и, как ни странно, отношения между ними не всегда были самыми тёплыми. Из всех учеников знаменитых черноморских адмиралов только капитан 1-го ранга Степан Степанович Лесовский и адмирал Фёдор Михайлович Новосильский умудрялись сохранять со всеми прекрасные отношения. Лесовский всё ещё ходил в холостяках и охотно предоставлял свою кронштадтскую квартиру друзьям. Вот одно из его писем Бутакову: «Любезный Григорий Иванович! Я вчера был у Новосильских, и они поручили мне просить Вас и жену Вашу к ним в субботу на вечер (dancing). Передавая Вам это приглашение, напомню Вам, что квартира моя к Вашим услугам, равно, как и я сам. Мой почтительнейший поклон Амалии Арсеньевне и за тем весь Ваш, Лесовский».