Читать книгу "Самые родные, самые близкие (сборник) - Мария Метлицкая"

Маша дернула плечом и вышла прочь – хамство! Какое хамство! Митя, ну как же? Куда ты меня отправил, господи? Просто машина времени в советское прошлое. Есть же прекрасные частные пансионаты, где все улыбаются и прислушиваются к твоим пожеланиям? Разозлилась на мужа, напрочь забыв, что добровольно согласилась сюда приехать, потому что хотелось подальше сбежать.

Она снова обиделась на всех – на врача, на тетку в бассейне. И, конечно, снова на Митю – вот он, виновник ее унижений.

Кстати, на телефоне было три вызова пропущенных от мужа. Она хмыкнула и бросила телефон на кровать – пусть поволнуется. Потом быстро оделась и пошла на улицу.

А как там было хорошо! Маша встала на пороге и задохнулась от восторга – высоченные темные ели были припорошены свежим снегом, который все шел и шел, был пушист и мягок и падал аккуратно, нежно, сказочно красиво. А какая стояла тишина! В голубоватое, в слабой дымке небо резко взлетели, словно взорвались, угольно-черные, с белой грудкой сороки, оставляя острым хвостом росчерк на голубом небосводе.

Гулко ухнул филин, и Маша вздрогнула от неожиданности, словно опомнилась. В лес вела узкая утоптанная тропка, и она смело пошла вперед. Идти было легко, снег был мягкий и еще неглубокий.

С верхушки ели спорхнула сорока, и на Машу посыпался пушистый и мягкий снег. Чуть запыхавшись, она остановилась и огляделась – здание санатория скрылось за поворотом, и ей стало немного страшно. Маша остановилась, чтобы развернуться, но увидела большой и пышный сугроб, подбежала к нему и упала. Упала навзничь, широко раскинув руки и ноги, как в мягкую старую и добрую перину у бабушки. Ах, как же сладко!

Она зажмурилась и задохнулась от восторга. Красота!

Вот только не уснуть бы тут, в этой неге. Она была счастлива. Странно, да? Вот так просто – нырнуть в сугроб и стать снова счастливой. Пусть на пять минут, пусть!

Счастье долгим не бывает, верно? Только бы не уснуть. А как хочется! Как хочется блаженно закрыть глаза и ждать, ждать. Чего, господи?

Маша испугалась собственных мыслей, резко поднялась и, отряхнув снег, быстрым шагом, почти бегом, направилась к зданию санатория. Начинало темнеть. Сердце отчаянно билось.

А в общем дни тащились так серо и однообразно, что, если бы не вылазки в лес, можно было совсем сойти с ума. Утром и днем процедуры – успокаивающие ванны, сауна, массаж и бассейн, соляная пещера и дыхательная гимнастика. Впрочем, на последнюю процедуру Маша сходила два раза – фигня!

Обед и сон – вот с этим все было отлично. Маша спала как сурок, а после сна торопилась в лес. В четыре наступали ранние зимние сумерки, но от белейшего снега на улице было вполне светло. Легкий морозец слегка румянил Машины бледные щеки и радовал. Она шла по тропинке и глубоко и громко дышала: вдох – выдох, вдох – выдох, чувствуя, что становится легче. Как будто с плеч, груди и спины кусками отваливались, спадали тяжелые куски штукатурки. Отступала ноющая боль в груди, расправлялись легкие, светлела голова. Устав, она присаживалась на лежащее дерево или плюхалась в мягкий сугроб. Обратно шла медленно, чувствуя, что силы быстро покидают ее. Она все еще очень быстро уставала, но и понимала, что сил прибавилось – разве еще месяц назад она могла бы пройти такое расстояние?

Зайдя в номер, Маша быстро скидывала с себя влажные брюки и куртку и тут же залезала под горячий душ, а после ложилась в кровать под одеяло и смотрела на часы – ждала ужина. «Проголодалась, – удивлялась она. – Как давно я не испытывала чувство голода».

С мамой и Митей разговаривала по вечерам коротко. Маме давала скупой отчет:

– Да, плавала. Да, на массаже была. Да, съела кашу и выпила сок. На обед суп. Какой? Да я не помню, господи! Разве это так важно? Кажется, грибной. Или рыбный.

Мама расстраивалась, подозревая дочь во вранье – наверняка суп не ела, иначе запомнила бы. Как может человек забыть то, что было пару часов назад?

А Маша и не думала врать – она и вправду съела суп. И вправду забыла какой. Так с ней бывало.

По вечерам, через день, в пансионате крутили кино – конечно, старые и добрые советские комедии. Маша смотрела их с удовольствием.

И вообще эта размеренная, монотонная и однообразная жизнь ее умиротворяла. Она чувствовала, что почти смирилась с дурацким расписанием, еще более дурацкими санаторными правилами и даже исполняла все если не с воодушевлением и восторгом, то точно без охов и вздохов.

Митя рвался к ней – правда, говорил об этом осторожно, деликатно, не навязываясь:

– Мань, как я соскучился.

Но она по-прежнему не приглашала его, отвечала сдержанно и немного рассеянно:

– Да-да! Я тоже, Митенька. Но пока подожди, а?

Митя соглашался. Здоровье и Машин душевный покой – это главное. Зато выговаривала мама:

– Твой эгоизм, Маша, мне известен как никому. Ладно я, меня ты видеть не хочешь, хотя мне это странно! – В голосе явно звучала обида. – Но Митя? Зачем ты отталкиваешь его? В чем он виноват? Митя – святой человек и замечательный муж. Не хотела тебе говорить. – Ирина Борисовна сделала паузу, потом решительно продолжила: – Ты не понимаешь, что играешь с огнем. Молодой, симпатичный и успешный мужчина и не очень здоровая, постоянно раздражительная и капризная жена. К тому же отвергающая его! Призадумайся, Маша, к чему все это может привести. И сделай выводы.

Маша ответила сухо и коротко:

– Если так, значит, так тому и быть. От судьбы не уйдешь. Значит, еще одно предательство. Ничего, я привыкла. Переживу как-нибудь. Знаешь, мне казалось, что брак – это и в горе, и в радости. А если нет…

Мама перебила ее:

– Да какое у тебя горе, господи?

В общем, повздорили, и Маша обиделась. Но понимала – мама права.

Как-то в бассейне женщина из отдыхающих поделилась с ней информацией – оказывается, в этом городке есть свой театр. Да-да, настоящий драматический театр! Кстати, довольно известный. И даже назвала фамилию известного московского актера, когда-то игравшего в этом театре.

Маша удивилась и вечером того же дня отправилась на разведку – в конце концов, надо проветриться – засиделась. Скоро совсем одичает в своем любимом лесу. Городок оказался довольно симпатичным – по крайней мере его центральная часть. Все как обычно: центральная площадь, двухэтажный, недавно отстроенный торговый центр, старый рынок и несколько кафешек по кругу. Маша побродила по торговому центру, зашла в кофейню и выпила чашку кофе со вкусной булочкой с изюмом – как из детства. А уж потом отправилась к зданию театра – идти всего ничего, минут десять. Дороги и тротуары были не чищены – народ пробирался по сугробам и колдобинам, матеря местную власть.

И вот здание театра – обычное, типовое. Сразу видно, что театр.

В кассе сидела пожилая женщина и с любопытством оглядывала залетевшую пташку. Перед ней стопкой лежали билеты. А вот желающих приобрести их не было.