Читать книгу "Алиби - Евгения Палетте"

Первым вошел Берндт. За ним – Томас, следом, поддерживаемый под руку Амели, Андрей. Оглушила суета, огромный, висящий в воздухе, абсолютно шарообразный звук поющих в унисон голосов. Розовые лица, выражающие свое, и вместе с тем – что-то общее, то есть не выражающие ничего, поскольку все были навеселе, не то, чтобы испугали, но как-то насторожили. А быстроногие молоденькие официантки, в белых передниках поверх белых же, с ажурным шитьем, блузок и длинных, в разноцветную полоску, юбках с удивительной проворностью бегали от стола к столу с тяжелыми подносами, разнося пиво.

Bei kronenwirt da ist heut Jubel und Tanz

hei di dei di do

Четыре дубовых стола, сдвинутые попарно и поставленные двумя рядами по пятьдесятшестьдесят человек за каждым, были в замечательном порядке, если иметь степень веселья, которое набирало силу. На тарелках лежали толстые, с жирком, сосиски с капустой. Рядом – пепельница, на углу стола – чистая вода в графине. Но все так незаметно и своевременно менялось, а если нужно, и убиралось совсем, что трудно было сказать, была ли вообще та или иная пепельница когда-нибудь полной. Молодой человек в зеленых штанах и в зеленой, как у Берндта, шляпе с пером, подошел и поздоровался с обоими братьями. Через минуту он уже сидел за столом, напротив Берндта, и, согласно кивая, выражал по тому или иному поводу свою с ним солидарность. Веселье набирало силу.

– Правильно, надо дать этим румынам, – услышал Андрей голос сидящего напротив него самого человека, рядом со шляпой с пером.

Это был мужчина средних лет, с приятным, полным, лицом, в расстегнутой до пупа зеленой бархатной рубахе, надетой на голое тело. И эта рубаха, надетая на голое тело, придавала ему сходство с Фальстафом, о чем Андрей подумал сразу. В незастегнутый просвет, от пупа до подбородка, были видны редкие волоски на широкой груди. А сам человек, похожий на зеленый арбуз, выражал непобедимое благодушие.

– Правильно, – сказал мужчина опять, и Андрей увидел теперь, что у него есть еще и ямочка на подбородке, которая замечательно дополняла этот притягательный образ. – И отнять у них Бухарест, – некоторое время, помолчав, продолжал Арбуз. – Там, говорят, бабы хорошие. На француженок похожие. Зада совсем нет. Одни ноги и еще кое-что. Сам знаешь, – икнул он.

Потом, сдув с кружки пену и уставившись на собеседника, который сидел рядом с Андреем, на противоположной от Арбуза стороне стола, произнес —

Я что-нибудь не так сказал? При этом он обвел сопредельное пространство мутным взглядом и сказал – Учти!

– И когда это ты узнал? – с подозрением спросил его другой, сидящий рядом с Андреем, которого Андрей еще не видел, поскольку разглядывать сидящего рядом ему казалось неудобным.

– Да сосед приехал домой по ранению. Рассказывал, – отвечал Арбуз.

– А-а, а я думал, ты – сам. – Я ему верю.

– Так я думаю, они Бухарест-то, пожалуй, не отдадут, – с хорошо скрытой насмешкой сказал тот, кто сидел рядом с Андреем.

– Отдадут, если русские не помогут, – отвечал тот, кто был похож на зеленый арбуз. – А русские уже выдыхаются, – заключил он.

И Андрей предположил, что Арбуз читал ту же статью в газете, которую ему часа два назад давал Берндт. Интересно, почему он не на фронте, просто так подумал Андрей.

– Откуда знаешь? – спросил Арбуза тот, кто сидел рядом с Андреем.

– Что русские выдыхаются? Да все газеты пишут, какую ни возьми, – опять сказал Арбуз, сдув в очередной раз с кружки пену, выпив залпом пиво и предоставив последней струйке возможность пробежать мимо рта и устремиться дальше, куда ей самой хочется.

Благодаря каким-то ассоциативным процессам в мозгу, Андрею вдруг послышался запах мочи. И уже совсем отметя эту мысль, он вдруг увидел под столом небольшую лужицу. В ней, словно севшая на мель баржа, благополучно лежала, видимо, уже давно упавшая сигарета. Табак расползся во все стороны и, распространяясь все дальше и дальше, напоминал теперь диковинного кольчатого червя. С отвращением Андрей отвел глаза, запретив себе думать о сигарете. В этот момент в очередной раз принесли пиво, и молодая крупная блондинка подала всем по кружке.

Сначала кружку взял Томас, который, как и Берндт, чувствовал себя здесь завсегдатаем, и отпускал шуточки всем и каждому, кто был непротив. Потом это был Берндт. Потом кружку взяла Амели. Потом – Андрей, уже заметивший, что Берндт все время переглядывается с какой-то сидящей напротив него фрау. И эта фрау не переставала ему улыбаться.

Теперь опять зазвучала песня, которую они уже слышали, когда сюда вошли. И Берндт, повинуясь коллективному чувству, взял Андрея под локоть, а Андрей – того, кто был с ним рядом, а тот – дальше. И все они, раскачиваясь то вправо, то влево, раскрасневшиеся от пивного счастья, с большим воодушевлением и азартом выводили:

hei di del ha ha ha hahei di del ha ha ha ha

Пропустив несколько глотков, Андрей кружку отставил. Закружилась голова. Нет, прогулка – это прекрасно. Но пиво – пока слишком, подумал он и решил заняться тем, что осмотреть зал во всех подробностях.

– Невкусно? – спросил Берндт Андрея, видя, что тот отставил кружку. – Тогда не пей. Андрей в ответ неопределенно улыбнулся и посмотрел на другой стол, напротив. Там ничего интересного не было. Те же мужчины и женщины. И все счастливы.

hei di del ha ha ha ha.

Отвлекшись от веселых, поющих людей, Андрей посмотрел на часы.

Прогулка длилась уже четыре часа, отметил он, потом посмотрел на человека в коротких штанишках и в шляпе с пером, сидевшего напротив. Теперь он нашел его даже симпатичней зеленого Арбуза. В следующую минуту Андрей повернул голову правее, и в полуоткрытой двери подсобного помещения увидел Чистилина. Он и сам не знал, как, в какую минуту он понял это. То ли это было просто воспоминание, в котором была дорога между болотом и озером, где остался Чистилин. То ли это было вдруг пришедшее озарение, когда живо и ясно предстает то, что утрачено, когда видишь, чувствуешь не только знакомую мочку уха, слышишь не только дыхание, но, кажется, и то, что предстоит услышать в следующую минуту. Андрей закрыл глаза. Через минуту снова посмотрел на дверь, ведущую в боковую комнату, где только что стоял Чистилин. Чистилина не было. Оттуда, из вдруг открывшейся двери, вышла молоденькая девушка в яркой, полосатой юбке и белой, с прошивом, блузке, и направилась в противоположную сторону, к другому концу столов Проводив девушку взглядом, Андрей теперь не поворачивался в сторону двери. Но память и сознание сохранило то, что он видел минуту или две назад – высокий, худой человек, с полотенцем на шее, ниспадающим на белую форменную куртку. А прямой, длинный нос, который зрительно всегда делал его еще худее, чем он был на самом деле, никаких сомнений не оставлял. Это был он, его фронтовой товарищ, которого он, тяжело раненный, потерял на дороге между болотом и озером.

– Вы знакомы? – тихо спросил Берндт, от которого не ускользнуло, что Чистилин выходил в зал, и Андрей его видел.