Читать книгу "Проклятие дома Ланарков - Антон Кротков"

Дегриль был опытный следопыт и не сомневался, что даже в ночном лесу сумеет отыскать зверя по отпечаткам его лап. Но его верные соратники неожиданно спасовали.

— Нет, Даг, можешь идти один, а мы возвращаемся, — сказали они. — Ты уж извини нас, прежде мы никогда не отказывались следовать за тобой. Только теперь особый случай. Ночь и полная луна не лучшее время для твоей затеи. Можешь требовать чего угодно, но не настаивай, пожалуйста.

Дегриль только скрипнул зубами с досады. Он был в группе единственным, кого трудно было чем-то испугать. На фронте ему пришлось быть снайпером и ничего страшнее с ним уже не могло произойти. Были вещи, о которых ветерану хотелось бы забыть. Однажды он сутки провёл…в туше дохлой лошади, карауля ценный трофей. Разведке стало известно, что в передовых немецких окопах должен появиться очень высокий неприятельский чин и Дегриля послали подстрелить фрицевского генерала. Выбравшись ночью на нейтральную полосу, он, словно большой могильный червь, заполз в брюхо падшей кобылы. За несколько предшествующих дней вражеские наблюдатели успели привыкнуть к лошадиному трупу, так что это была идеальная позиция, хотя и не слишком комфортная.

С рассветом попировать дохлятиной как обычно слетелись падальщики, но до поры Дегриль просто не обращал внимания на их жадную крикливую возню. Пока вороньё находилось снаружи каркаса из рёбер с натянутой на них шкурой и остатками мяса, можно было не беспокоиться.

К полудню солнце стало припекать так сильно, что туша раздулась и находиться внутри стало почти невыносимо. Чтобы не задохнуться, приходилось периодически натягивать противогаз, но всё время сидеть в нём было нельзя, ибо наблюдать за вражеским передним краем через запотевающие окуляры прорезиненной маски было неудобно. Потом немцы что-то заметили… Чтобы сбить с толку вражеских наблюдателей и выиграть ещё драгоценные полчаса, пришлось позволить воронью клевать собственную спину…

Так что он прошёл через адское пламя и оно закалило его душу и тело. Ноющие от сырости раны и чрезмерный риск никогда не были ему помехой — он был настоящим мужчиной, не боящимся боли и даже самой смерти, в отличие от этих бюргеров для которых охота лишь развлечение.

— Хорошо, отложим! — процедил сквозь зубы Дегриль. — Но за это я получу главный приз. — Он улыбнулся мысли о том, как украсит стену своего дома шкурой огромного волка и положит в карман крупный денежный куш.

* * *

В традиционное время послеобеденного чаепития к хозяйке гостиницы заглянула гостья. Это была рослая девица с крупным телом, толстым лоснящимся лицом и большими красными руками. Девица была напрочь лишена обаяния и безвкусно одета, хотя и недёшево. Хозяйка гостиницы отрекомендовала американке свою гостью как Луизу.

Вэй тоже была приглашена на уютные посиделки. Хозяйка церемонно разливала чай по ярким чашкам, стол был красиво сервирован, ибо файф-о-клок целая церемония, в которой важна любая мелочь. Девица с удовольствием угощалась печеньем домашней выпечки, тёплыми тостами с джемом; при этом она часто смеялась по любому поводу и без оного, выставляя напоказ крупные некрасивые зубы, а смех её больше напоминал ржание. Вообще, в её крупной фигуре было много от сильной здоровой лошади. Вначале Вэй даже пожалела некрасивую молодку, подумав, что вряд ли среди местных мужчин найдутся охотники приударить за «кобылой». Но она ошиблась, среди здешних мужчин хватало поклонников рубенсовских форм «плюс сайз». Так что рослая толстуха отнюдь не была обделена вниманием кавалеров. Не стесняясь чужой ей женщины, Луиза открыто хвалилась, что пользуется большим успехом у парней и у зрелых, и регулярно принимает подарки от женатого мужчины.

Хозяйка гостиницы мягко попеняла молодой приятельнице, что у этого ходока на попечении большая семья, и к тому же у его жены артрит и диабет. На это Луиза пожала мясистыми дебелыми плечами и невозмутимо заявила:

— Из-за своих хворей, она не пускает мужа к себе в постель, а ему это нужно. Ведь Пит ещё не такой старый.

Демонстрируя пухлую руку с золотой браслеткой, Луиза рассуждала, что женатые и немолодые мужчины хоть и не такие живчики в постели, как парни её возраста, зато более щедрые: — А вообще я могу получить любого.

Похоже, ума за ней не водилось. Только самомнение и жир. И всё же Вэй с большим вниманием слушала, что она говорит. Ведь Луиза действительно состояла в близком знакомстве со многими здешними мужчинами, в том числе с местным полицейским. От констебля молодая любовница узнавала много таких подробностей его работы, о которых посторонним знать не следовало. Например, оказалось, что мёртвое тело старшей дочери сэра Уильяма первым нашёл вовсе не пастух, как было объявлено, а двадцатилетний сынок здешнего налогового чиновника.

Следом выяснилась ещё более поразительная деталь: под голову погибшей Анны был подложен красивый шёлковый шарф. Отпрыск налоговика вначале пытался присвоить ценный трофей. По закону, за такое мародёрство великовозрастному оболтусу грозило серьёзное наказание. Но его отец поспешил сдать находку в полицию. Видимо, папаша также отблагодарил констебля за снисхождение к сыну, потому что имя блатного воришки исчезло из протокола, а вместо него там появился пастух…

Но дальше ещё хлеще!

— Пит обещал подарить шарфик мне — похвасталась Луиза.

Что ж, местный констебль всё меньше казался Скарлетт классическим английским «бобби», то есть верным присяге, кристально честным и безупречным в делах службы. Скорее наоборот — он с удивительной лёгкостью подстраивал интересы службы под личные.

— Не мели чепуху, Луиза! — попыталась вразумить подружку хозяйка. — Твой констебль не имеет право делать такие подарки. Насколько я понимаю, это же вещественное доказательство.

Но Луиза упорно продолжала утверждать, что получит шарф в подарок, она даже пообещала в качестве доказательства своих слов скоро прийти в обнове.

* * *

Когда Луиза ушла, хозяйка гостиницы, словно в оправдание пояснила, что время от времени приглашает физически крепкую помощницу, чтобы та помогла ей по хозяйству. Это дешевле, чем держать на жалованье постоянную прислугу. Так делали бы многие, — ведь Луиза — физически крепкая и выносливая девушка, и на все руки мастерица, — если бы местные женщины не опасались впускать к себе в дом охочую до мужского внимания особу. Угадав вопрос, который вертится на языке постоялицы, хозяйка добавила, что лично она за своего мужа спокойна. Если даже Луиза попытается завести с ним шашни, что ж, она страдать по этому поводу не станет. Тут хозяйка хитро взглянула на Вэй:

— Кажется, Луиза положила глаз на вашего мужа. Хотя куда ей! Он ведь у вас такой джентльмен! — при этих словах пожилая леди кокетливо поправила причёску.

Вэй улыбнулась. В наружности Арчи многое находилось в разительном противоречии с его истинной сутью. Его элегантность, «светскость» могли внушить представление о нём как о человеке, выросшем в тепличных условиях, изнеженном и высокомерном. Но на самом деле он был работник редкого трудолюбия: литератор, журналист, блестящий публицист. Одним словом серьёзный и работяга.