Читать книгу "Дыра. Путь на ту сторону - Николай Грошев"

— Сём, ты чаго?

— Да я это, ружьё какое, а? Зомбей им, да и по ногам-то целиться не нужно, так стреляй и всё.

Ага, это он кстати точно подметил. С такой-то силищей! Хм, а ведь так и любой мужик справится в Новом-то. Это сейчас лучшее нас ток Арсеньтий Пафнутьев стреляет, с шестой чучхонской войны он так стреляет, снайпером там служивым был — бабы говорят, а ежели вот всем такие ружья дать? Так и нас тогда не надо, на сенокос тогда нас всех. А неохота отчего-то. Не, так-то работящие мы все, да где ж там на сенокосе-то приключеньев до крови молодой, да кипучей, скати? Нету их там, картошка да пшено там есь, а приключениев нету. Эхехей…, не отдам ружьё! Никому не отдам, вот даже если кто стребовает — не отдам! Даж старейшине, даж набольшему, даж батьке!.. Правда с батькой-то оно не получится, отдам-не отдам, как гаркнет, да шлангом дасть по хребтине там всё отдашь шо есть…

Эх, оболтусы, я вот из-за них-то с поручением-то и не справлюси. Скок уже идём по энтому лесу? Да уж почитай день весь и идём. Вон, сонце как высоко…, или это оно чтот пониже стало, чего это с ним, а? Нук, Петька вон аж до пятого класу в школу сельску ходил, должон знать.

— Петька, сонце чего там, вниз вроде спало, аль так оно и было и поверху идёт?

— Сонце-то, а я почём знаю? — Вверх смотрит, щурится. Чаго щурится? Тут вон листья везде, не видно небу почти. Щурится он, прохфессор поселковый. И чего учился всё равно ж не умней меня. Правильно я всё-таки тогда батьке сказал: «Как хош батя, хоть шлангой потчуй, хоть есть не давай, а в школу больше не пойду и всё тут!». И не пошёл. Чаго я там забыл? Три класа — оно мне вот по самую макушку, а то и поболее.

— С зениту оно падаеть. На зорьку вечерню поспешает. — То Сёмка говорит. Правильно он говорит. Прав я, ниже оно стало, падает значит. А зомбей не видно. Да шож такое-то! В энтот лес мужики не ходили, тут зомбя где-то быть должны. Може прячутся где?

— Сёма, ты говорят, по лесу сему бегамши в прошлом годе?

— Угу, — головой кивает, правду значит говорят бабы-то. Сёмка до лесу этого ходил и в пурге потерялси. И не мужики нашли его, а сам он пришёл обратно по утру, а мужики его уже на опушке подобрали. — Тама заимка старая. Я до неё пришёл, ночевал там, от бурану запрятался.

— Нечаянно нашол-то?

— Ну так-то почти и нечаянно. — По дереву он кулачищем своим как хватил-то! Ух, силён Сёмка, ажно ветка поломалася, что на самом верху растёт. — Лесник видно там жил. По лесу на деревах метки есь. Я до бурану ещё заприметил. Антяресно стало, смотреть ходил, так в буран-то и попал. А куда ж по бурану, да до Нового-то? Далёко оно, да хладно кругом. Снегу много, околемши так и помрёшь, вот я на заимке той и схоронился…, вон, смори, на коре вон.

Ух, и правда, ножом видно, да давненько ужо, зарубку кто-то сделамши. Хитрая какая зарубка-то.

— Так тож стрелка путевая! — Петька изумляется значит. Так и я вот тоже изумляюсь, чего уж там. Знатный был лесник, хорошая зарубка. Ежели сам такие ставить не умеешь, да лесу не знаешь нипочём не догадаешьси, что стрелка путь сказывает. Ну, направление значит. Это нам туды…, или туды? Етит их зарубки энти…, а не, туды нам, правильно всё, туды. К сосновке той, с шишками. А потом-то куды? А, вон ещё зарубку видать. Ага, ну так оно и не сложно. Дойдём до заимки, значит.

— А зачем Виталь?

— Ну как зачем Петь? Зомбей нету? Нету. Мужики всех видати побили, а нам зомбя во как нужон! — По горлу ладонью веду, ну, значит, что сильно нам надо. Так они и сами понимают. Не принесём чего сказано, отберут ведь ружья-то. А жалко ведь и сену косить, спина отвалится, да мозоли злючие появются, вот. — На заимку зомбя какой блудящий може забрёл. А нету там, мож след где заприметим. По следу и дойдём до изверга энтого.

— Уф, умный ты Виталь. Правда, Петь? Умный он.

— Угу. — Головой сурьёзно так кивает — вот оно как! Конечно ж я умный! Петька вон сколько годов по школам своим ходил? А я вот сразу батьке сказал — не пойду и всё тут! И всё равно куды ему до интеллекту моёго. А я ж не спроста школу-то, того, бросил. Оно так-то хорошо всё, но вот говорить там иначе заставлять начали. Я так-то сразу понял — не всё там чисто. Не по православному всё. И землю у них не бог оказывается, у нехристей поганых, создал, а какой-то другой, вроде как тож бог, только с именем, Большой, значит-ся, Взрыв. Я ж тогда сразу смекнул — не правы они, ох не правы. Но так-то я б и смирилси, но чего ж они к речи-то моей цеплятьси стали? Все так у нас говоряти. Они б деда Телеграфа послушали — вот говорил так говорил! Ничё не понятно, чего он там говорил. Мы, пока не помер он, всей деревней бывало послушать ходили. А потом ещё неделю у нас и бабы и мужики спорили о том, чего Телеграф говорил. Чего уж там говорить-то, бабка его, Тракторина Ивановна, так и та порой понять не могла чаго дед её говорит-то. Во как. А они меня учити вздумали! Ишь, нехристи проклятые. Пусть они с фузикой своёй свиньев по выпасу праильно провести смогут, разов так пять, посморю я тогда на них, умных значит, с фузикой их. Ишь, тоже мне. А корову, да шоб бык её того, коровят малых ей сделал, да шоб корову-то при том не покалечил, смогёт их фузика или мутиматика пояснить, да так шоб вот хотя б Петька понял? Не смогёт, а потому не смогёт, что бесовщина то, не православное всё и человеку хорошему оно не надо. Потому как человеку хорошему, знать надобно как свиньев пасти, да как за коровятами, сиречь телятами, ухаживати праильно. А то помрёть с голоду-то человек-то и всё, никакие химии не помогут.

Хорошо идём. Зелёнка та гадюча, тут уже с земли не плюётси, тут хорошо ходити можно, под ноги не смотрети. Да и леса тут красивые. Людей-то нету, вот они и красивые. Вот почти как у нас, за деревнею было, тож тихо, хорошо. А воздух какой! Чё уж там — ляпота! Ток вот птицев тут нету. Те с клыками, шо на ворон похожи, то не птицы, то извращенье какое-то. Вот у нас птицев было в тайге много. Всякие. Но есть и плюс, комаров и мошкарков тут тож нету. Я-то вот так мыслю, на пернатых тут мор какой-то злющий нашёл, да и попередохли они все. Комары вот, мошкары, они ж тож с крылами, тож значит пернатые. Вот тож и попередохли. Но это оно даже хорошо. Так бывает идёшь у нас, по тайге-то, как вот мошкар какой пожирнее в глаз попадёти и всё — пухнет глаз и к вечеру уж на пол морды глаз тот. Не хорошо оно, плохо оно, когда глаз считай один, вместо морды. Не красиво то как-то и чешетси. А с другой-то стороны, вот так посмотреть-то, оно ж природа вроде тоже. Ну, мошкары да комарьё то злобое. А без природы жить нельзя. Гниёти люд без неё. Вот, в город у нас Васько Павлов уехал дело было, на заработки значит. В деревне у нас нормальный был мужик и говорил как все и фуфайку носил и навоз по осени кидати ходил со всеми вместе, а вот в городе, от природы отдалилси значит и что? В гости приехал как-то — нос воротит, фуфайки пахнуть ему. Ну, пахнуть, ну а чего им не пахнуть, если в поту они да навозе? Плохо разве ж пахнуть? Вот когда человечьим навозом пахнуть, это да, это непраильно. А с коровок-то, оно и хорошо что пахнет — с природой ты значит, в мире значит. А от Васьки-то какой ток гадостью не пахло. Да шо там! Воняло с него так, шо ни одна помойна яма так вонять не будет — со стыду по краям вся пообвалится. Мы-то всё терпели, молчали, да его слушали, да вот не стерпели. Вот и высказали шо воняет он, вонями нехорошими, какими-то иродскими. А он вишь обиделси, Шонолём говорит, то пахнеть, а Шоноль, это значит духи такие, ну, шоб лучше пахнуть. Так мы, то не знали, а как узнали замолчали — цувилизация всё ж таки. Ну, хоть и пытались, а кто ж смогёт к такой гадости мерзотной привыкнуть-то? Не смогли значит. Детишки вот Нерушкинские, дверю ему навозом с туалету своёго, взяли да и намазали. А он-то там и не живёт уж давно, в гости приехал. Ох как дядька Роман-то орал, да по утру по деревне бегал — ох, вспоминать страшно. Думали, он вилами счас когонить точно того, да насмерть. Всей деревней сенокос пропустили, от дядьки Роману пряталиси. Напужал он всю деревню, а Васько, ирод, всех нас людьми темнющими пообозвал, в машину свою басурманскую сел да и уехал. Да и пёс ним — Нерушкинские-то сорванцы, не ток ж дверю помазали, шустрые они, багажник тож весь поперемазали…