Читать книгу "Долг - Гера Фотич"

— …А ещё к ней ходит какой-то карлик, — продолжала щебетать Марина, — такой гнусный, скрюченный, но совсем не старый. Просто вечно лохматый и недовольный. Нос крючком. Он даже моложе этой кобры. С золотой фиксой на зубе справа. Нет, вроде слева!

Тут Игорь её прервал:

— Вот мой телефон и моего начальника. Как только этот с фиксой появится, сразу звони. Ясно?

— Конечно ясно! — с гордостью произнесла Марина, заглядывая в переданную ей записку.

Игорь быстро направился в сторону метро.

— Подождите, подождите! Игорь… — она снова заглянула в написанное, идя следом, и продолжила, — отчества нет!

— Просто Игорь! — уже заворачивая за угол, крикнул он, слыша в ответ:

— А звание?

Игорь ждал дома скандала. Но придя поздно домой, увидел, что Юля спит. На вешалке висел её светлый плащ. Но чёрного платка нигде не было. Он немного успокоился. Подумав, что может он всё же ошибся. С кем не бывает! Покушав, он лёг в постель и прижался к родному, желанному телу. Будить её не стал, выключил ночник и, закрыв глаза, провалился в сон.

Но сон был недолгим. Почувствовав рядом с собой движение, проснулся. Но не двигался, чуть приоткрыв глаза. Юля села на кровати. Бойдов подумал, что она хочет пойти попить или в туалет. Но она продолжала сидеть. Тут же в голове всплыл вчерашний разговор с Белозерцевой и незнакомая девушка в чёрном платке. В темноте Бойдов решил, что с Юлей начинается истерика. Он включил ночник. Хотел её обнять и попытаться объяснить произошедшее. Но остановился, увидев как она, молча, сидит в своей полупрозрачной рубашке, слегка покачиваясь вперёд — назад. Глаза её были закрыты. Губы беззвучно шевелились, словно что-то нашёптывая. Иногда они капризно искривлялись, по-детски плаксиво, и тогда сквозь них прорывался слабый звук похожий на стон. Она медленно плавно приподнимала перед собой правую руку с расслабленной кистью, словно в прощальном жесте, а потом опускала её. Как раз в тот момент, когда рука опускалась, Юля казалась более расслабленной и стон прекращался. Но стоило начать руке подниматься, на лице появлялась гримаса страха и постанывания начинали переходить во всхлипывания. В очередной раз с вытянутой вперёд правой рукой, она медленно встала и с закрытыми глазами, словно плывя, босяком пошла в прихожую. При этом, из под прикрытых век, показались слёзы. Она слегка наклонилась назад, словно сопротивляясь чему-то невидимому, тянущему её вперёд. Села в кресло и опять расслабилась. Рука опустилась. Можно было подумать, что на этом всё закончится. Игорь потихоньку встал с постели и направился к ней. Юля, не просыпаясь, вздрогнула, и движение началось снова. Она наклонилась к шкафу и взяла свои сапоги. Стала их одевать на голые ноги. Бойдов стоял рядом и ждал, что вот она, наконец, перестанет его разыгрывать, улыбнётся, поднимет голову, и они вместе рассмеются обнявшись. Пойдут спать. Потом признается, что решила его напугать, изобразив сценку, описанную в каком-нибудь бульварном романчике.

Но ничего не изменилось. Юля продолжала одевать сапоги. И даже попыталась справиться с молнией. На одном сапоге она застегнулась её до самого верха. Другая — застряла на середине. Дёрнув её пару раз, Юля оставила как есть. Игорю было уже не до смеха. Он знал, что такое лунатизм, но сталкивался с ним впервые. Решил посмотреть насколько далеко может зайти ситуация. Перестав бороться с молнией, Юля встала, и всё так же плаксиво кривя губы и что-то шепча, стала открывать замки на двери. Ни о какой верхней одежде речи не стояло. Запоры поддались, и она открыла дверь на площадку. Ночная прохлада сквозь прозрачную ночнушку ударила ей в грудь, задержав только на мгновенье. Она шагнула за порог.

Дальше Игорь экспериментировать не стал. Он осторожно взял Юлю за руку и повернул к себе. Она поддалась. Всхлипывания прекратились. Казалось, что она почувствовала тепло идущее к ней через ладонь и крепко сжала её. Игорь завёл Юлю обратно в квартиру и уложил в постель, сняв сапоги. Она совершенно спокойно подчинилась, как если бы он точно так же вывел её на улицу и стал водить по пустынным кварталам. Свернувшись калачиком, она прижалась к Игорю и мирно засопела. Бойдов долго не мог уснуть, но потом решил, что это у Юлечки от перевозбуждения и её дурацких романов. Обняв её покрепче и прижав к себе, провалился в сон.

Глава 42. Подстава

Утром о ночном происшествии он ничего не сказал. Зато при встрече с её мамой, ненароком завёл разговор о лунатизме. Свалив всё на своего потерпевшего. Спросил, не сталкивалась ли она с этим раньше и как помочь человеку. Алевтина Никаноровна задумалась. Предложила Игорю посоветовать тому человеку сходить в церковь и поговорить с настоятелем. Из чего Игорь сделал вывод, что такого состояния у Юли раньше не наблюдалось.

Приступы лунатизма стали повторяться у Юли практически каждую ночь. Игорь не знал, что делать. Он думал. Старался не оставлять её на ночь. Раньше возвращался.

Дни становились теплее, и ближайшие выходные Бойдов решил посвятить Юле.

Днём они пошли в парк. Версаче с громким лаем вырвался на свободу. Казалось, что он сам удивлялся своим способностям создавать шум. Ему не нужна была ни публика, ни поглядывающие на него дворняги, ни разбегающиеся во все стороны коты. Лай казался непрерывным, только делящимся закрывающейся пастью на отрывки различной продолжительности. Можно было подумать, что он напевает какой-нибудь современный ремикс. От частого вскидывания головы, уши практически не опускались вниз. Как крылья колебались в горизонтальном положении, словно изо всех сил пытались поднять в воздух собачью голову и всё остальное, что к ней крепилось.

Игоря это выводило из себя. Дома, от пса какого-либо звука, кроме чавканья во время поглощения пищи, добиться было невозможно. Даже на звонки незнакомых в дверь, он только выбегал в прихожую, и, приняв охотничью стойку, ждал. Когда кто-нибудь входил, облизывал его с ног до головы. А потом с чувством выполненного долга забирался на диван, заглянуть хозяину в глаза, молча требуя похвалы. Версаче был очень мнительным и видимо не верил в человеческую справедливость. Как только Юля начинала повышать голос недовольная тем, что Игорь опять поставил тапки не туда, или положил свою футболку на её полку, пёс забивался в угол и дрожал там в ознобе, пока ситуация не улаживалась. Можно было подумать, что это именно он игнорирует указания хозяйки и наводит в квартире бардак. Если бы пёс мог, то, наверно, сам убрал тапки Игоря или переложил футболку. Но разве в таком большом доме можно уследить за всем. И ему оставалось только переживать, что мать-природа не соизволила наделить его человеческой речью.

Из-за этой мнительности Юля считала его очень преданным и верным. Игорь с ней не соглашался.

— Если пёс верный и преданный, — рассуждал он вслух, — то с хозяйкой ему не должно быть страшно. Если напуганный пёс пытается смыться, а не прижаться к тебе — значит, он тебе не доверяет! О какой верности может идти речь?

Так прогуливаясь и споря, они дошли к недавно установленной детской площадке с каруселями и качелями. Народу было много. Дети весело щебетали, стоя в очереди на бесплатные развлечения. Игорь с Юлей остановились не доходя до площадки дабы не напугать малышей тявканьем. Но Версаче уже истратил свой запал и с любопытством смотрел на, осёдланных детьми, кружащихся деревянных коней и подскакивающих вверх лягушек. Рядом с площадкой стоял книжный киоск и Бойдов пошёл купить газету. Желающих просвещаться не было, и он протянул продавцу мелочь.