Читать книгу "Шассе-Круазе - Тамара Кандала"

– Твоя дочь пока что даже не знает о твоем существовании.

– Ты хочешь, чтобы она, только познакомившись с матерью, сразу ее и похоронила?

– Не волнуйся, я сотру ей память о тебе и о себе. Оставлю некие смутные ощущения. У вас они еще называются «déjà vue».

– Тебя прислали за мной?

– Не совсем. Мне почему-то в виде исключения был дарен выбор. Между тобой и ею. Но для этого мне нужно согласие одной из вас. Лора еще не готова умирать.

– А мне, значит, самое время?!

– Вот именно.

– А ты жестока.

– Нет, я нейтральна. Но по вашей же, человеческой, психологии будет справедливей, если это будешь ты.

– Ты уверена? На мне держится вся передовая наука. Я несу людям знание.

– Не обольщайся по этому поводу – ты здесь не одна такая и являешься только случайным ретранслятором вечных знаний, ушедших в «другие миры». А люди сами все узнают. Вовремя. С тобой или без тебя. Зато ты там познаешь то, чего никогда не познаешь здесь. Например, Знание в Чистом виде.

– Такое существует?

– Конечно. Вы, так называемые гении, пользуетесь здесь его крохами.

– А Антизнание? Это ведь только мое прозрение. Никто-никто до этого не додумался.

– Это только часть Знания. С противоположным знаком. А в нем имеется несметное количество знаков, о которых ты в принципе не можешь догадываться. Человечество само относится к таким знакам. «Человеческий знак», меняющий содержание того, к чему он применяется.

– Я это подозревала. Но не могла ни во что оформить.

– Все твои прозрения, – это крохи от крох.

– А там это станет мне доступно?

– Там ты сама станешь частью этого.

– И у меня, как я понимаю, нет времени на раздумья?

– Ты уже подумала. Ты уже знаешь.

– Хорошо. Я готова.

Глава 20

Беа. Агата. Лора. Невстреча

Это можно было назвать «оглушением чувств». Потрясение Лоры по масштабам сходно было с библейским. Оно таковым и было – первозданным. Как если бы все, что она прожила до этого, было только «предсуществующим».

Услышать Лоре ничего не пришлось, всю историю Глаз просто перевел в ее сознание. Сидя на плече у Лоры, Беа гладила ее своими крылышками по волосам, щекотала лапками-паутинками уголки ее опущенных губ и волнами посылала информацию в ее мозг. Агата сидела абсолютно неподвижно, внимательно вглядываясь в бегущие бризом отражения чувств на Лорином лице. А лицо это в течение странного рассказа то смертельно бледнело, то вспыхивало краской возбуждения.

Глаза их еще ни разу не встретились. Лора замотала головой, как заартачившаяся лошадка, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение. И тут же почувствовала, как из глубин ее существа поднимается протест. Сначала беспомощный, бессловесный. Застрявший комом в горле. А потом, наоборот, разрастающийся внутренним воплем. И только вид незнакомой женщины, сидящей с каменным лицом напротив, несколько минут назад объявленной ее «настоящей биологической матерью», заставлял Лору сдерживаться.

Вопль этот пронесся у Лоры в голове черной птицей. И тут она абсолютно четко осознала следующее – они с Беа поменялись местами, и теперь настала ее, Лоры, очередь поделиться неким важнейшим знанием, неведомым этому совершенному Глазу – ее странному, потустороннему близнецу.

Она сняла Глаз с плеча и подбросила в воздух, где он и завис.

– Ну и что мне теперь со всем этим делать? С сестрой-близнецом, явившейся непонятно откуда, утверждающей, что я ее когда-то убила. Со всеми подаренными мне галлюцинациями, неведомыми до сегодняшнего дня Практиками и Инициациями?! Со знанием о существовании Других Реальностей, якобы отменяющих ужас смерти?! – Голос ее слегка дрожал, сплетенные пальцы рук побелели.

Лицо женщины, сидящей напротив Лоры, дернулось, и на нем застыла гримаса то ли боли, то ли неуверенности.

– Но это самое главное знание в жизни, – прошелестела ей на ухо Беа.

– Ты так считаешь? Но ведь я этим «главным знанием» не могу ни с кем поделиться. Даже с любимыми. И даже если я, например, на это решусь, мне все равно никто не поверит. К тому же безоговорочно сочтут сумасшедшей. Даже Карл, который мне верит во всем. А у него в семье с сумасшедшими и так уже перебор.

– Этим знанием ты не можешь поделиться ни с кем, это правда. Но разве это не поменяет всю твою жизнь?! Ты одна на всей Земле будешь знать, что смерти не существует. Это уже своего рода бессмертие.

– И зачем мне одной такое знание? Может быть, ты, Беа, не в курсе наших земных дел, но мы здесь гораздо чаще боимся смерти и страданий близких, чем своих. Как же прикажешь этой «избранности» соответствовать?

Глаз заметался в пространстве, прочерчивая в воздухе резкие линии, оставляющие зеленоватые хвосты. Наконец он завис прямо на уровне Лориных глаз.

– Я не знаю, – впервые за все время растерянно сказала Беа. – Я думала сделать из тебя высшее существо, обладающее высшим знанием, счастливое и свободное.

– Зачем? Чтобы оставить меня жить здесь? В юдоли человеческого горя и печали? Богиней среди муравьев? Или, наоборот, забрать раньше времени туда? Разлучив с близкими и любимыми?

– Я хотела дать тебе возможность почувствовать себя частью Вселенной. Космоса. Почувствовать соизмеримость с судьбой Мира.

– Видимо, я к этому не готова, – грустно констатировала Лора. – Для меня намного важнее кажется моя жизнь здесь. Со всем ее несовершенством.

– Наверное, я не смогу тебя в этом понять. Ведь там ты будешь помнить обо всем, что есть здесь.

– Наверное, это не одно и то же, помнить и про-жи-вать. Вот передо мной сидит женщина, которая, по-твоему, приходится мне настоящей матерью. Биологической. К тому же она, согласно твоему определению, гений. То есть в какой-то степени высшее существо. И что?! Она счастлива? – Тут Лора впервые пристально посмотрела в глаза Агате, которая взгляд не отвела, но и ни одной ресницей не дрогнула. – По ее глазам этого не скажешь.

– По-своему, да, счастлива. Так как для нее главным является мысль, ведь возможности ее мозга гораздо больше среднечеловеческого.

– А чувства, похоже, для нее значения вовсе не имеют.

– Они ей не нужны. Чувства неуправляемы. А мыслями своими она управлять умеет в совершенстве. И это дает ей полнейшее удовлетворение.

– И чем она лучше робота с супермощной вычислительной машиной вместо головы?! У которого отсутствуют не только чувства, но и первичные инстинкты, материнский, например. В этом мире даже кошки заботятся о своих новорожденных котятах. Она же за тридцать лет ни разу о своих детях не вспомнила! И сейчас я должна принять ее как мать? Меня выходила, воспитала, любила, как умела, совершенно другая женщина – она и есть моя мать. И я никогда ее не променяю на этого бесчувственного монстра. И ты зря свела нас всех вместе. Если это было целью твоего визита сюда, на нашу несовершенную землю, то ты явилась напрасно.