Читать книгу "Завтрак для Маленького принца - Наталия Миронина"

Вечер закончился очень поздно – дамы разошлись вовсю. Танцевали друг с другом, пели, требовали, чтобы танцоры присоединились к ним за столом. Бразильский карнавал в самом его разгаре показался бы детским утренником. Мне хотелось уйти пораньше, но администратор, вкрадчиво улыбаясь, просил:

– Вы же знаете, танец «на закуску»! Они же будут требовать вас!

Мне пришлось остаться, хотя Егор ждал меня в соседнем кафе уже сорок минут.

– Слушай, ты в солярий ходишь или это так… совсем искусственный загар? – Друг насмешливо посмотрел на мое лицо, когда я наконец опустился на стул напротив него.

– В солярий. Три раза в неделю. Еще я делаю маникюр, педикюр и местами эпиляцию. Почти все как в балете, кроме загара. – Я постарался быть приветливым, но ехидство вместо хотя бы формального приветствия меня разозлило.

– А волосы? Они же были у тебя золотистые, а тут какой-то голубоватый оттенок.

– Это – освещение. Волосы какие были, такие и остались. – Я понимал, что друг меня старается «допечь». Как в старые добрые времена.

– Тебе везет, – неожиданно в интонации послышалась неприкрытая зависть, – у меня вся голова седая. Представляешь? Это в двадцать пять лет! Крашу. Принцы седыми и пегими не бывают.

– Ну и что? – Мне стало смешно оттого, что он так серьезен в своей жалобе. – Главное – ты танцуешь принцев.

Я покашлял, поскольку теперь в моем голосе прозвучала обида.

– Какого черта ушел из театра?! Зачем? – Егор сдвинул темные брови, которые, видимо, тоже подкрашивал. Надо сказать, возраст ему на пользу не пошел. Из некрасивого мальчика он превратился в некрасивого мужчину. Живость лица куда-то исчезла, вместо нее появились опустившиеся уголки губ и застывшие морщины на лбу.

– Ты не представляешь, как у нас все слюни пускали, когда появились хвалебные отзывы на твое выступление. – Он усмехнулся. – Все же думали, что ничего не выйдет. А у тебя здорово получилось. Оказалось, такой балет для тебя. И энергия откуда ни возьмись…

– Ты почем знаешь?

– Видел. Я был на одном из спектаклей.

– И не зашел ко мне.

– Нет. Злой был. Ты меня переиграл. Сильно. Даже не пойму, как у тебя это получилось.

Я не был удивлен. Это вполне в его духе – тайком что-то узнать. Но вот похвала… Ее редко когда можно было от него услышать.

– Так почему ушел?

Я промолчал. Как я мог объяснить ему, человеку сильному, «упертому», для которого всегда главным делом была профессия, что я ушел в момент слабости. В момент, когда все усилия, предпринимаемые мною, показались вдруг ничтожно глупыми и бессмысленными. Я всегда танцевал для себя, потому что любил эту профессию, потому что не представлял себе жизни без сцены. Но однажды вдруг важным и необходимым оказалось и другое – то, что происходило за стенами театра, – отношения с человеком, время, проведенное с ним, его жизнь, его мысли, его работа и увлечения. Счастье – настоящее, не придуманное и не кажущееся, счастье, возникшее из любви к чужой жизни, – охватило меня и дало силы. Я помню это чувство восторга, с которым я выходил на сцену. Нет, я не танцевал для НЕЕ, я по-прежнему танцевал для души, но веру в себя и силы давала именно она, ее любовь, ее отношение. Объяснить словами это невозможно. Это можно только чувствовать. Что я сейчас должен был ответить Егору? Что от меня ушла женщина и я поставил крест на своей карьере? Что у меня не хватило сил пережить этот разрыв. Что я, как был, так и остался Пломбиром, мягким, податливым, растекающимся?.. Он рассмеется. Ему только этого и надо, он приехал, чтобы убедиться в своей силе, в своем превосходстве надо мной. Так было всегда, во все периоды нашей дружбы. Он не выносил моих побед, какими бы они смешными и ничтожными ни были. Шла ли речь о школьных оценках, девушках или танцах.

– Я жду. Другой постановки. Такой же. То, что предлагали, мне не понравилось. Слабо.

– Ну и долго ждать будешь? О тебе забудут. И кому ты морочишь голову? – Он зло рассмеялся, и я узнал эти нотки злого и довольного превосходства.

– И потом, деньги. Я хотел заработать. Здесь отлично платят.

– За что? – Егор поднял пиво и посмотрел на меня поверх белой пены.

– За все. Представь себе – за все.

– И ты на это соглашаешься?

– На что?

– Тетки все больше старые… Утиль, понимаешь ли…

Я не помню, что такое произошло со мной. Что-то случилось внутри, где сердце и легкие. Только какой-то восторг разлился, затопил меня с ног до головы, и я с удовольствием выбил из рук Егора бокал. Заодно пальцами задел его лицо, ухо… Звон, окрик, чей-то громкий голос, люди, прибежавшие и орущие что-то, – стало необычайно весело.

– Слушайте, чего сбежались?! Вытирайте эту грязь и еще два пива. Приятель не рассчитал силы… Армрестлинг такое дело… – Егор, потирая щеку, уселся на свое место и обратился ко мне: – Слушай, надо пожрать что-то, а то ты меня на лопатки положишь. Давай картошки. Много. Жирной. Фри?

– Давай. – Странный восторг испарился вместе с силой, которую я вложил в удар. Егор, наверное, все-таки был и оставался моим другом.

– Кто она? – Картошку, которую нам подали очень быстро – не иначе в СВЧ разогрели, – Егор ел руками. Получалось у него это ловко и аккуратно. Так казахи едят плов, уминая рис в комочек кончиками пальцев.

– Татьяна. – У меня не было сил ни есть, ни пить.

– Какая?.. Не может быть! – Егор нечаянно угодил рукой в плошку с кетчупом. Впрочем, мне показалось, что изумление наигранное, что он все отлично знает. Но виду я не подал – разговор о нас был нужен мне, а не ему.

– Может. Очень даже может быть.

– Отец знает? – Почему-то друг сразу задал этот вопрос. И здесь он врал. Я это понял по его лицу и опять не подал вида, не уличил во лжи.

– Думаю, все знают. И мать. Мне казалось, и ты знаешь…

– Нет. – Егор покачал головой. – Я ничего не знал. Я приехал в Москву по своим делам. Был в театре у тебя. Там сказали… Нет, я, конечно, обратил внимание, что ничего не пишут о тебе.

– Можно подумать, что так часто писали!

– Ты не следил за собственной славой? – Егор рассмеялся. – Писали, дорогой Пломбир, еще как писали, особенно…

– Особенно до недавнего времени?

– Да, именно.

– Я хорошо тогда танцевал. С удовольствием.

– У тебя был кураж. Точно был…

– Она ушла. – Я перебил Егора. – Давай водки, что ли, выпьем. Не представляю, как можно обо всем этом говорить с кем-то на трезвую голову.

– Я – не «с кем-то». Я друг. – Егор махнул официанту.

– Даже с другом.

– Кстати, я всегда удивлялся, что ты с таким характером никогда не откровенничал. Не лез с расспросами и сам все больше помалкивал.