Читать книгу "Новые герои. Массовые убийцы и самоубийцы - Франко Берарди"

Основным полем раздора будет интеллектуальная деятельность. Органическое устройство, мозг, и познавательная программа умственной деятельности планируют стать важным перевалочным пунктом интеллектуальных исследований и политических конфликтов.

В апреле 2013 года президент Обама анонсировал научный проект картирования активности мозга как главную научно-исследовательскую инвестицию в США в течение следующего десятилетия.

В настоящее время ученые могут контролировать деятельность одного нейрона с помощью электродов. Функциональные магнитно-резонансные методы визуализации и подобные технологии позволяют им видеть весь мозг в действии. Но «середина» ускользает от любопытства исследователя: как работают нейроны вместе, будучи объединенными в «сеть»? Что происходит, когда схема мозга ломается?

После сканирования и картирования генома человека, грандиозного научного предприятия 1990-х годов, сканирование и картирование мозга может быть задумано в качестве точки входа в анализ смоделированной нейропластической адаптации (CDNpA). CDNpA будет полем конфликта, воображения и экспериментирования в ближайшие 20 лет.

Кто будет главным действующим лицом в этом процессе? Автономный интеллектуальный работник или Матрица финансового капитализма?

Альтернативы, которые могут быть предусмотрены для будущего, следующие: или подчинение разума правилам глобальной нейромашины в соответствии с конкурентным принципом капиталистической экономики, или развязывание автономной потенции общего интеллекта.

Процесс трансформации — переход из поля политических решений в концептуальную и практическую сферу нейропластичности.

Изменение человеческого мозга, которое происходит, может быть описано как спонтанные попытки справиться с окружающей хаотичной инфосферой и по-новому сформулировать отношение между инфосферой и мозгом. Социальный разум обязан справиться с травматическими явлениями. Нарушается не только психическое измерение бессознательного, но сама ткань нейронной системы подвергается травмам, перегрузкам, отключению. Адаптация мозга к новой окружающей среде включает в себя огромные страдания, насилие и безумие.

Играет ли сознание роль в этом процессе изменения? Воображение сознательно действует в нейропластическом процессе? Может сознательный организм сделать что-то, когда он находится в ситуации стресса?

Воображение — способность, которая позволяет выйти за пределы языка, умение перекомбинировать воображаемые фрагменты (а также концептуальные и лингвистические фрагменты), которые мы собираем из опыта прошлого. Воображение берет фрагменты со склада нашей памяти. Воображение перерисовывает границы и переделывает формы, и этот процесс перепроектирования позволяет нам увидеть новые горизонты и спроектировать мир, пока еще не существующий.

Так, в итоге, почему я пишу такую ужасную книгу? Я делаю это потому, что ищу этический метод выхода из современного варварства, и в то же время хочу найти способ интерпретации новых этических ценностей, которые принесло варварство.

Как мы сегодня можем оставаться людьми, как мы можем говорить о солидарности?

Темный «Дух времени»

В современном эстетическом производстве легко обнаружить признаки своего рода Темного «Духа времени». «Дух времени» — Zeitgeist — означает восприятие неизбежности.

Если мы посмотрим на произведения современного искусства, то повсюду найдем одинаковое понимание отсутствия выхода из сложившейся ситуации. Искусство — поэзия, литература, музыка, кино и общий эстетический семиозис нашего времени прослеживают наступление неизбежной тьмы: социальная деэволюция, физический распад и нейрототалитаризм.

Фильм «Голодные игры» Гэри Росса имел огромный кассовый успех, он, как и «Аватар», возглавлял топ североамериканских кассовых сборов четыре недели подряд. Миллионы молодых людей во всем мире видели этот фильм; миллионы читали книги, написанные Сьюзан Коллинз.

Я пошел в кино, чтобы посмотреть фильм, первую и вторую части. Затем я прочитал третью книгу серии — «Сойка-пересмешница».

Понравились ли мне «Голодные игры»? Ну, я не знаю. Конечно, это достаточно повлияло на меня. Мне, наверное, не стоит напоминать читателю сюжет, так как он широко известен. Скажу лишь несколько слов: новая цивилизация основана на массовом рабстве, военном диктате и привилегиях меньшинства людей, которые живут в столице. Каждый год военные выбирают двух молодых людей из каждого района страны, которые доставляются в столицу и вынуждены сражаться в широко освещаемых по телевидению «Голодных играх». Только одному из двадцати четырех позволено выжить — победителю.

Популярность фильма можно отнести к эффективности этой метафоры для мира, в котором мы будем обитать в обозримом будущем — том, в котором конкуренция, жестокость и одиночество — единственные правила существования.

Роман описывает борьбу за самосохранение, с чем люди будущего сталкиваются в своих общинах-дистриктах. Ежегодные игры — кульминация и всеобъемлющая метафора этой постцивилизационной страны.

Что же за сообщение хочет донести автор? Что за сообщение получает аудитория? Дональд Сазерленд, который играет роль президента ультратоталитарной системы, сказал в интервью, что фильм должен рассматриваться как описание современного социального неравенства. Но, на мой взгляд, фильм не имеет никаких политических намерений, и он не предлагает никакого морального подхода. Автор Сьюзан Коллинз и режиссер Гэри Росс знают, что их аудитория не дойдет до того, чтобы рассматривать фильм с социально ориентированной стороны. Классовая ненависть сейчас не проблема. Беспомощность является проблемой. Безнадежность является проблемой.

Я бродил в блогосфере, пишущей о «Голодных играх», говорил со студентами о фильме и сделал вывод, что фильм захватывает настроение большинства современного неустойчивого поколения, которое воспринимает реальность через цинизм, не видя никакой альтернативы мрачному будущему. Единственным воображаемым будущим является антиутопия — мир, в котором мы скоро будем жить. Единственный вывод из этого: попробовать стать победителем Голодных игр; быть готовым подчиниться.

«Прикосновение греха», фильм 2013 года режиссера Цзя Чжанкэ, можно рассматривать как ретроспективу нестабильной жизни китайского рабочего. Спродюсированный Такеши Китано, фильм состоит из четырех историй: четыре человека, живущие или в деревне, или в небольших городах, для которых последствия капиталистической модернизации Китая разрушили привычный образ жизни и будущее, при этом капиталистическое «сегодня» не в состоянии обеспечить процветание обыкновенных китайцев. Эти четыре человека были вырваны из традиционного, репрессивного коллективизма, чтобы быть брошенными в состоянии унижения, стресса, насилия и прежде всего одиночества. Для них связь с родной землей разрушена, связь с сообществом ограничена. Каждый ищет свой одинокий путь к работе, получению средств к существованию, только иногда встречая на пути других людей. Все это рисует картину жизни хрупкой, поспешной, искаженной.