Читать книгу "Новые герои. Массовые убийцы и самоубийцы - Франко Берарди"

Тем не менее идеи современной этики стремятся к тому, чтобы найти альтернативу и чистой силе, и теологии. Ее основы были заложены протестантской буржуазией, когда экономика заменила богословие как источник права. Частная собственность, равные права, оплата труда — все основные принципы буржуазной цивилизации — каким-то образом базировались на основе общего интереса: расширение сообщества, рост производства и увеличение потребления. Этические ценности и общий интерес территориальной общины были связаны между собой. Тяжелая работа заслуживает вознаграждения не только из-за предположительной стоимости совершенного, но также потому, что награждение за работу есть единственный способ воспитать чувство ответственности в обществе. Ответственность означает уважение к общему интересу.

Затем, когда финансовый капитализм детерриториализировал производство и рандомизировал источник власти, общие условия этического поведения исчезли. Флуктуации финансового рынка имеют мало общего с ответственным поведением заинтересованных сторон; напротив, финансовая прибыль больше зависит от нарушения общего интереса, как при недавнем американском кризисе субстандартных кредитов[99]и бесчисленных случаях финансовых банкротств вследствие банковских махинаций.

Современный прогресс, по существу, направлен на снижение зависимости жизни человека от непредсказуемости природы, а его социальные институты направлены на защиту граждан от капризов рынка. С конца XIX века установление гарантий для рабочих и всех граждан вообще было одним из главных интересов прогрессивных государств.

Всем известно, что природа не доброжелательна и что джунгли — не безопасное место, особенно для тех существ, которые по своей природе не агрессивны. Все знают, что жизнь беспощадна и что время отмечено энтропийным законом дисперсии, упадком, болезнью и смертью. Вот почему люди создали структуру, существующую под названием общества, вместе со всеми учреждениями, которые должны защищать нас от жестокости жизни. Вот почему люди разработали научные знания и технологии. Только тогда, когда люди могут ожидать достаточную степень защиты от страданий и насилия, они могут наслаждаться жизнью.

Но потом пришла Маргарет Тэтчер, которая заявила, что нет такого понятия, как общество, есть только индивидуумы, сражающиеся за свое выживание. Вдруг функционирование природы в описании Дарвина превратилось в политическую повестку дня. В мире, описанном Дарвином, сильные индивиды выживали, а слабые подавлялись. Это жестокий закон естественной эволюции. Это также то, от чего современный проект цивилизации пытался защитить людей.

Жестокость природы начала возвращаться в последние десятилетия XX века и, наконец, восторжествовала в начале XXI века. Природа, которая была освоена и покорена всепоглощающим промышленным ростом, теперь наносит человечеству ответный удар.

Неустойчивость стала признаком нового мира, вернувшегося в «джунгли».

В сфере труда неустойчивость есть отмена правил, регулирующих отношения между трудом и капиталом, в частности договорные гарантии непрерывности и регулярности работы. Прекаризация стала возможной благодаря распространению информационных технологий. Когда производство товаров оборачивается в информацию и сеть становится сферой рекомбинации производительных действий, которые происходят в отдаленных пространствах и моментах времени, потребность капиталиста купить всю работу человека отпадает — ему необходим только фрагмент времени. Работающий в сети компьютер непрерывно улавливает и рекомбинирует фрагменты инфовремени из океана социальной жизни и интеллекта. Таким образом, нестабильность вторгается в пространство социальной жизни и пронизывает ожидания и эмоции людей, чье время фрагментировано, фрактализовано, разбито на ячейки.

Это состояние, в котором мы живем в начале нового века.

Этическая основа современной социальной среды была построена на основе ответственности буржуазного класса и солидарности между работниками. Протестантская буржуазия была ответственна перед Богом и территориальной общиной, что позволило ей процветать. Работник был объединен со своими коллегами через осознание единства интересов.

Обе эти основы современной этики ныне разрушены. Капиталистический класс постбуржуазии не чувствует себя ответственным за общины и территории, потому что финансовый капитализм полностью детерриториализован и не имеет никакого интереса в благополучии какой-либо конкретной территории и ее населения. С другой стороны, постфордовской работник больше не разделяет те же интересы, что его коллеги, но, напротив, вынужден конкурировать каждый день с другими сотрудниками за работу и заработную плату в дерегулированной сфере предложений труда. В рамках этой новой нестабильной организации труда укрепление рабочей солидарности становится трудной задачей.

В течение последних трех десятилетий общественные движения пытались восстановить условия современной этики и вновь подтвердить ценности, которые были основой буржуазной цивилизации: демократия, труд и уважение к закону. Но — неудачно.

В то время как неолиберальная волна, воспользовавшись новым, основанным на технологическом прогрессе образом жизни, трансформировала культурные и политические ожидания, левые защищали этические нормы и политические учреждения прошлого. Выдавленные тем самым в фактически консервативную позицию, левые потеряли свои главные признаки и свою идентичность.

Теперь это, наконец, предельно ясно: сопротивление закончилось. Капиталистический абсолютизм не будет побежден, и демократия никогда не будет восстановлена. Эта игра окончена.

Какой же будет следующая игра?

Следующая игра

Я думаю, что следующая игра будет связана с нейропластичностью. Отображение активности мозга будет главной задачей науки в ближайшие десятилетия, в то время как создание искусственного разума будет основной задачей технологии. Новая альтернатива появится на этом уровне, между конечной автоматизацией коллективного разума и самоорганизацией искусственного интеллекта.

Когнитивные работники — особенно ученые, художники и инженеры — будут ведущими актерами в этой новой игре. Тем временем мы должны очертить линии новой этики для того, чтобы быть в состоянии сохранить свою человечность в ходе трансгуманистического перехода.

Это горизонт следующей альтернативы: или новая форма финального нейрототалитаризма, или новая форма трансгуманизма. Будет ли всеобщий интеллект покорен машинами, соединяя отдельные разумы, лишенные свободы и сингулярности? Или будет сознательная связь чувственных особенностей, которые смогут самостоятельно организоваться и найти пути совместного использования своих ресурсов и сотрудничества?

Будет ли всеобщий интеллект постоянно кодироваться Матрицей и превратится в сетевой рой или общий интеллект сможет повторно соединиться с социальным телом и создать условия для самостоятельности и независимости от Матрицы?