Читать книгу "Генерал Брусилов. Лучший полководец Первой Мировой войны - Валентин Рунов"

Второй причиной незавершенности наступления Юго-Западного фронта Брусилов считал недостаток авиации, которая не смогла отвоевать у противника господство в воздухе и, следовательно, вести эффективную разведку и корректировать огонь артиллерии.

В качестве третьей причины он рассматривает низкие боевые качества командного состава Гвардейской армии, переданной на усиление Юго-Западному фронту во время наступления. Он пишет: «Прибывший на подкрепление моего правого фланга гвардейский отряд, великолепный по составу офицеров и солдат, очень самолюбивых и обладавших высоким боевым духом, терпел значительный урон без пользы для дела потому, что их высшие начальники не соответствовали своему назначению. Находясь долго в резерве, они отстали от своих армейских товарищей в технике управления войсками при современной боевой обстановке, и позиционная война, которая за это время выработала очень много своеобразных сноровок, им была неизвестна…».

Император не очень высоко оценил заслуги А. А. Брусилова во время летнего наступления Юго-Западного фронта. Существует информация, что за успешное проведение этого наступления А. А. Брусилов большинством голосов Георгиевской думы при Ставке Верховного главнокомандующего был представлен к награждению орденом Святого Георгия 2-й степени. Однако император Николай II не утвердил этого представления. 20 июля 1916 года был издан указ о награждении его Георгиевским оружием с бриллиантами – шашкой с надписью «За поражение австро-венгерских армий на Волыни, в Буковине и Галиции 22–25 мая 1916 г.».

Сегодня, спустя много лет после описанных событий, мы имеем право говорить о том, что ни одной из поставленных в ходе кампании 1916 года целей, вопреки громким декларациям, наступление Юго-Западного фронта не достигло. Союзники, конечно, получили определенное облегчение, но и только. Под Верденом противник продолжал наступательные действия и перешел к обороне только в сентябре, после выступления Румынии на стороне Антанты. Италия от удара со стороны Австро-Венгрии спаслась своими силами, и массированного оттока с этих фронтов вражеских войск не произошло. Не были оттянуты дивизии врага и из полосы русского Западного фронта, которому поручался вначале главный удар кампании. Более того, брусиловское наступление поглотило и те силы, которые предназначались для масштабной операции в районе Барановичей.

Алексей Алексеевич писал: «Я русского солдата всегда любил и люблю, и эта любовь вынуждала меня кончать во что бы то ни стало начатое дело, чтобы кровь не была пролита даром… Я действовал по-своему, широким фронтом. Это моя метода, при которой наступление развивается от всего сердца, и никто не знает, где настоящее наступление и где демонстрация».

Но именно в этом наступлении «от всего сердца» был истреблен цвет русской армии – последний ее кадровый состав и лучшие части гвардии, преданные Родине, царю и присяге. На смену им пришли другие люди – великовозрастные резервисты и молодежь «без царя в голове». Запасный и ратник шли на войну не для того, чтобы умереть, а для того, чтобы вернуться домой, к своему разоренному войной хозяйству. Поэтому самоубийственное истребление армии во время затянувшегося наступления Юго-Западного фронта вызвало чувство бурного негодования не только в российском обществе, но и среди генералитета.

Схема 8. Наступление войск 8-й армии Юго-Западного фронта 22 мая – 2 июня 1916 г.

Так, председатель IV Государственной думы М. В. Родзянко заявил: «Русское высшее командование либо не имеет заранее подготовленных планов операций, либо если их имеет, то их не выполняет… Высшее командование не имеет единообразных методов обороны и нападения и не умеет подготовлять наступление… Высшее командование не считается с потерями живой силы и не проявляет достаточной заботливости о солдатах… Армия отчетливо сознает, что если эти причины не будут устранены, то победы мы, несмотря ни на какие жертвы, не добьемся».

Начальник штаба 8-й армии генерал-лейтенант П. С. Балуев писал: «Операция на Юго-Западном фронте велась при значительном превосходстве сил с нашей стороны, но тем не менее порыва едва хватило на учинение прорыва, дальше для использования не было уже ни сил, ни средств».

Командир 30-го армейского корпуса, затем командующий Добруджанской армией генерал от инфантерии A. M. Зайончковский отмечал: «Брусиловский прорыв действительно удался отлично, но когда мы вышли в поле, когда мы сбили с себя оковы неприятельских укрепленных полос, когда нам надо было маневрировать и мы встретились со злой волей противника в более разнообразных ее проявлениях, чем при прорыве, то стратегия отплатила за пренебрежение к ней и привела нас к ковельскому тупику… Традиционная судьба русского народа вытаскивать каштаны из огня для других не оставила его и в летнюю кампанию 1916 года. Она принесла больше пользы нашим союзникам, чем нам».

Командир 8-го Финляндского стрелкового полка полковник А. А. Свечин: «…Летняя операция 1916 г. является первым фактом, обусловившим разложение русской армии, проявившееся осенью и зимой этого года. Это разложение представляется крупным звеном цепи событий падения прежней государственности».

Начальник штаба 7-й армии генерал-лейтенант Н. Н. Головин: «Эти потери были тем более чувствительны, чем слабее было сознание в необходимости их для России… В народных массах доверие к правительству и вера в союзников были окончательно подорваны».

С точки зрения современного военного искусства наступление Юго-Западного фронта нужно оценивать с нескольких позиций.

Во-первых, нужно признать, оно стало крупнейшей успешной фронтовой наступательной операцией периода Первой мировой войны, несмотря на то что цели этой операции достигнуты не были. Но при этом нужно указать, что конкретных целей по глубине ни Ставкой, ни фронтом не ставилось. Из этого следует, что вся задача операции на ближайшую, последующую и конечную не делилась, а это значит, что рубежи ввода вторых эшелонов и способы действий на этих рубежах не назначались. Войска были направлены вперед и должны были действовать на свое собственное усмотрение. При этом нужно понимать, что в любой стратегической операции фронты и армии не могут рассматриваться как независимые организмы без координации их усилий по рубежам, времени и способам выполнения задач.

Во-вторых, выбор самостоятельно командующими армиями участков прорыва привел к тому, что в ряде случаев они оказались оторванными друг от друга. Поэтому даже относительно высокие плотности сил и средств, достигавшие от 3 до 5 тысяч штыков и 15–50 орудий на 1 км фронта, не всегда давали положительные результаты. Безусловно, эффект мог быть значительно выше, если бы наступление велось усилиями не одной, а двух армий при условии, что участки прорыва находились бы на их стыках.

В-третьих, при наличии больших масс конницы (в 8-й армии – 4-й и 5-й кавалерийские корпуса, в 9-й армии – 3-й конный корпус) они не использовались в качестве эшелона развития успеха, а спешившись, действовали как пехота. Кроме того, по воле Брусилова конница была загнана в болота. Поэтому она в данной операции не сыграла той роли, к которой постоянно готовилась в мирное время, – глубокими рейдами не изолировала район операции от постоянно прибывавших резервов противника. Это стало причиной и относительно невысоких темпов наступления соединений Юго-Западного фронта, в среднем от 1 до 6 км в сутки. При таких темпах противник получал возможность последовательно отводить свои войска на новые оборонительные рубежи, прорыв каждого из которых требовал больших жертв.