Читать книгу "Распутник и чопорная красавица - Маргарет Мур"

— Случалось, меня ранили и хуже.

— Возможно, но тогда меня не было рядом с вами, и я не несла за вас ответственность.

— Я не умираю, а вы не несете за меня никакой ответственности! — возразил он, поворошив кочергой поленья в камине. Огонь разгорелся еще ярче. — Если вам хочется поиграть в сестру милосердия, поищите себе другого пациента!

— Я не хочу играть в сестру милосердия, как вы это называете, но, поскольку я изображаю вашу жену, ответственность за ваше здоровье лежит на мне. Вы больше нигде не ранены?

— Нет! Черт побери, Эзме!..

— Ругательствами вы меня тоже не запугаете. Позвольте мне вас осмотреть! Я уверена, что найду на вашем теле и другие раны…

Куинн сел в кресло и поморщился.

— Наверное, есть несколько синяков, — ворчливо признался он.

Из разбитого носа вытекла струйка крови. Увидев кровь, Эзме снова испугалась, но не позволила себе показать свой страх.

— У вас идет кровь из носа. Запрокиньте голову! — приказала она, подбегая к умывальнику.

К счастью, он повиновался без возражений, и она начала вытирать кровь прохладной мягкой тряпкой.

— Очень больно?

— Нос у меня не сломан, — ответил Куинн. — Зато распух… Представляю, какой у меня вид!

— Надеюсь, ваши навыки кулачного боя не заставят никого усомниться в том, что вы — не ваш брат.

— Я действовал инстинктивно — как и вы, когда угрожали ему судебным иском…

С ним трудно было не согласиться.

— Я заговорила о ваших… навыках самообороны лишь потому, что нам нужно, если придется, придумать какое-то правдоподобное объяснение случившемуся.

— Можем сказать, что кулачная драка — мое хобби… Многие джентльмены занимаются боксом…

— Возможно, этого будет достаточно, — согласилась Эзме, нарочно бесстрастно, как адвокат, который допрашивает свидетеля. — Кстати, почему ваш брат уплыл на Ямайку?

— Он покинул Эдинбург уже после того, как семья отреклась от меня, поэтому всех подробностей его отъезда я не знаю. Но возможно, он уехал, чтобы замять какой-то скандал или даже намек на таковой. Я ведь говорил, скандалы он терпеть не может.

— Кровь остановилась, так что, если вы встанете, я помогу вам раздеться, — сказала Эзме, снова подходя к нему.

Куинн вскочил и попятился.

— Ваша помощь мне не требуется! Уходите к себе, Эзме, а меня оставьте в покое!

Его резкие, злые слова были, разумеется, обидны Эзме, но она не намерена была уходить. Вначале она удостоверится в том, что он вне опасности.

— Нет!

Куинн метнул на нее гневный и надменный взгляд:

— Эзме, прекратите со мной спорить! Ваше присутствие больше не требуется — ни в моей спальне, ни в Эдинбурге. Как только слуги упакуют ваши вещи и подадут карету, вы вернетесь в Лондон!

Глаза ее метали молнии, но при этом сердце сжималось от тревоги. Ей не хотелось уезжать, ведь они так ничего и не выяснили. Кроме того, рядом с Куинном она чувствовала себя в полной безопасности… Но главная причина ее нежелания возвращаться в Лондон не имела ничего общего ни с ее безопасностью, ни даже с поручением, данным им Джейми. Теперь в Лондоне ей будет одиноко и пусто — за исключением тех редких случаев, когда она будет видеться с Куинном. Видеться, но не касаться. Разговаривать, но не целоваться:

— Я никуда не уеду. Не уеду до тех пор, пока сама не удостоверюсь в том, что мы выяснили все, что только можно. Я приехала сюда, чтобы помочь брату, и помогу ему, чем более что мне ничто не угрожает. Вы не можете заставить меня уехать!

— Ничто не угрожает? А как же пожар и назойливые приставалы у леди Эльвиры? Нет, Эзме, здесь вы в опасности! Поэтому вы уедете, даже если мне придется связать вас, как мешок с шерстью, и лично забросить в карету!

— Вы не посмеете!

— Уверяю вас, посмею, и еще как!

Она видела, что он не шутит, поэтому поспешила придумать другой повод остаться. И такой повод нашелся — пусть и необычный, но вполне весомый.

— Мне кажется, что Катриона все еще любит Джейми. Если он, как вы считаете, тоже сохранил в сердце чувство к ней, я просто обязана их помирить! Небольшое происшествие на приеме, незначительный пожар — поистине пустяки по сравнению с будущим счастьем моего брата! Так что, повторяю, я не уеду из Эдинбурга. И из этой комнаты не выйду, пока не удостоверюсь в том, что с вами все в порядке.

Эзме глубоко вздохнула и, доказывая серьезность своих намерений, начала развязывать его окровавленный галстук, стараясь сдерживать дрожь.

— Я же сказал, мне не нужна ваша помощь, — сурово повторил Куинн.

— Я просто развязываю ваш галстук!

Он накрыл ее руку своей теплой, сильной рукой:

— Прекратите!

И на этот приказ она не обратила внимания. Если он в самом деле хочет, чтобы она прекратила, придется ему ее оттолкнуть.

Он не оттолкнул ее, а безвольно уронил руки вдоль тела. Может быть, он хочет проверить, насколько решительно она настроена? Или он рассчитывает на то, что ее остановит собственная девическая скромность? Ничего, скоро он поймет, как он заблуждается!

— Испорчен безвозвратно, — заметила Эзме, Швыряя галстук в умывальник. Плотно сжав губы, она начала расстегивать его окровавленную рубашку. — И рубашка тоже!

Он задышал чаще, грудь его поднималась и опускалась так же быстро, как и ее, но он по-прежнему не пытался ее остановить.

Расстегнув рубашку, Эзме осторожно спустила ее с его плеч, обнажив его мускулистый торс. Многочисленные шрамы служили доказательством того, что Куинн не вел изнеженную или легкую жизнь.

Вдруг он шагнул назад, как будто она его ударила.

— Эзме, ради всего святого, сжальтесь надо мной и уходите! — хрипло попросил он. Бросив на нее молящий взгляд, он опустился на колени. — Я распутник и глупец, человек, безрассудно отказавшийся от собственных привилегий! Я очень дурной человек, в чем вы убедитесь, если останетесь!

— Нет! — вскричала Эзме, ужаснувшись оттого, что он стоит перед ней на коленях. Она склонилась к нему и помогла ему подняться. — Вы хороший… добрый и великодушный, умный и смелый, и если в прошлом вы оступились, то давно уже искупили грехи молодости!

Качая головой, он попятился. Эзме поняла, что должна сказать правду — и скажет ее.

— Что бы вы ни совершили в прошлом, вы мне… небезразличны. Я восхищаюсь вами и уважаю вас.

Его взгляд как будто пронзил ее насквозь:

— Эзме, если бы я смел надеяться… не только на ваши восхищение и уважение! Я хочу от вас большего — вашей любви!

— Вы в самом деле?.. — прошептала она, боясь верить собственным ушам.