Читать книгу "Хищная книга - Мариус Брилл"

— Ну же, — сказала она и чуть не по слогам повторила: — Скажите мне, чем вы, по-вашему, сейчас занимаетесь?

Фердинанд сидел и думал. Что, возможно, было худшим выходом в данной ситуации, ведь чем дольше сидишь и думаешь над подобными вопросами, тем труднее дать ответ, который прозвучал бы непринужденно и искренне.

— Полагаю, — забубнил он, — вас не устроит ответ типа «сижу в ресторане, заказываю ужин, смотрю на красивую женщину».

Миранда отрицательно покачала головой, подтверждая, что такое игривое истолкование ее вопроса действительно ни к чему хорошему не приведет.

— Что означает, — продолжал Фердинанд, — что я слегка озадачен, не совсем понимая, о чем вы спрашиваете…

— Господи. Я же говорю не на каком-нибудь иностранном языке. Просто скажите мне, чем вы, по-вашему, сейчас занимаетесь. Когда сидите. Здесь. Со мной.

— А почему бы и нет?

— Почему бы и нет? — Голос Миранды зазвенел. — Почему бы и нет? Да потому, что вы натуральный жирный кот из Сити, а я продавщица. На вашей одежде этикетки «Армани в/у», а на моей — «Армия б/у». Вы покупаете акции и облигации, а я рекламирую впитывающие прокладки. Мы даже разговариваем по-разному: так, как вы, говорят только в университетах, а как я — только в универмагах.

Фердинанду этот момент показался удобным для демонстрации искренности, и он искусно перешел в совершенно другую тональность, как если бы действительно выглянул из-под своей личины, окончательно сбросил маски:

— Ладно, если уж вы хотите знать. Ладно. Согласны? Да, у меня все это есть. Да-да. Все что угодно. Деньги. Машины. Вина и, если пожелаю, женщины с этой их вечной песней женственности. И именно потому, что все это у меня есть, я сейчас сижу здесь с вами. Все это обман, видимость, пустота. Ничего осязаемого. Ничего правдивого. Ничего настоящего.

— А я настоящая? В этом дело?

— Настолько настоящая, что я в жизни не видел. Вы меня не боитесь, не боитесь иметь свое мнение. Вы мне возражаете. Вы платите той же монетой.

Миранде трудно было избавиться от ощущения, что она очугилась, словно в туго затянутом корсете, в каком-то романе девятнадцатого века, где героиня говорит, что видит все в розовом свете, а герой отвечает, что будущее для него затянуто голубою дымкой. Правда, подобные фразы в наши дни могут показаться несколько двусмысленными. Как изменился язык! Но почему в тот самый момент, когда все ее мечты, ее фантазии, ее сны становились реальностью, Миранда продолжала сравнивать свою жизнь с беспочвенной писательской выдумкой?

В том-то и дело. Этим-то она меня и очаровывала — видите ли, Миранда была порождением мира книг. Как и я. Они учили ее, наставляли, захватывали, пробуждали энтузиазм и утешали. Для нее печатное слово воплощало истину, и изложенные в книгах истины можно было считать не требующими доказательств. Миранда, как и многие, родившиеся на последнем издыхании двадцатого века, когда масс-медиа начали превосходить реальность, для которой должны были бы служить проводником, довольно смутно представляла себе разницу между вымыслом и явью. В книгах и газетах, в телевизоре и в кино жизнь казалась гораздо более многоцветной, гораздо более интересной и насыщенной. Как и многие из ее поколения, Миранда совершила переход от наивности к цинизму без каких бы то ни было душевных трат, неизбежных при получении реального жизненного опыта. Что для меня было просто прекрасно. Но в пресловутом «реальном мире», в котором она жила, у нее не было устойчивых ориентиров, надежных опорных точек, чтобы судить, что правдоподобно, а что нет. В ее распоряжении были только байки Мерсии и романы.

И вся эта вываленная Фердинандом чепуха о призрачных ценностях богатства в точности совпадала с тем, что и должен говорить романтический герой. Он всегда говорит что-нибудь в этом духе. В книгах. Богатство и роскошь ничего не значат для пресыщенного аристократа, вдруг осознавшего, насколько ложными были его стремления, ведь он не понимал, что истинное счастье — это простор, закат солнца, и с тобой твоя девушка для закатных упражнений. Или как-то так. У него было все, но теперь единственное, что может спасти его гибнущую душу, — это любовь добродетельной женщины. Такой, которая сможет вернуть его к простой и достойной жизни. Истинные ценности. Что значат деньги по сравнению с сокровищами настоящей любви? Что ж, эта линия всегда проводится в книгах. И разве они что-то искажают? Будь правильной, и все будет по правилам. Принц Шарман прискачет за тобой. Книги все это время говорили правду. Что бы там ни твердила Мерсия, это действительно так — можно читать книги и узнать из них правду о жизни. Но действительно ли все это так легко? Если продолжаешь верить и остаешься скромницей, действительно ли дождешься, что принц Шарман припадет к твоим коленям?

Да!!! Да! Да…

Но вместо мгновенного душевного подъема Миранда в эту минуту вдруг ощутила боль утраты. Это была минута траура по циничному миру Мерсии, к которому она и сама так часто подумывала приобщиться. Как будто феминистическую вселенную Мерсии теперь придется целиком перестраивать. А возможно ли что-то менять без боли? Миранда едва ли не со слезами на глазах ощутила, как преображается эта галактика ненависти. Любовь, в конечном счете, — это вам не «злой ведет слепого». Не жестокая шутка над не ожидающим подвоха человеком. Не издевка. Она бывает. В самом деле. Миранда горячо кивала Фердинанду, а перед ее глазами торжественно раскрывался дивный новый мир.

Затем, взглянув в эти его зеленые глаза, Миранда снова подумала: а вдруг он действительно зашел выпить кофе?

* * *

О, я могу это выдержать. Передать их разговоры дословно. То было их первое свидание, поэтому, наверное, здесь любая мелочь имеет значение. Правда, есть ли среди нас такие, кто и впрямь до мелочей помнит все, что было на первом свидании?

Вернее, кто хотел бы это помнить?

Продолжим. Без гула голосов, без вина, да, собственно, без еды любой ужин в ресторане был бы далеко не таким чарующим. То, что в свое время казалось ужасно остроумным, в трезвом свете дня, в черно-белой тональности моих страниц, скорее всего, предстанет довольно плоским и пошлым. Иногда лучше видеть прошлое сквозь ностальгическую дымку. Вряд ли Миранда оставалась на высоте самоконтроля, готова была дать себе отчет в реальности. Она видела только ответ на все свои вопросы и мечты — высокого, темноволосого, симпатичного незнакомца, с каждой минутой становящегося все более знакомым. Рыцаря в сверкающих латах, мужчину, которого она… словом, Мужчину. Вы понимаете. Принципиально правильного принца Шармана со всем его шармом.

На этот вечер она стала заложницей своих и чужих фантазий. Больше никаких сомнений — почему он, почему с ней, почему сейчас? Наконец-то появился мужчина всех ее помыслов и замыслов, и так и должно было случиться. Дело сделано.

* * *

Когда Мерсия вошла в «Бродягу буша», все мужские взгляды обратились на нее. Мужчины облизывали губы и щелкали языком, слюноотделение усилилось, многие негромко присвистнули или одобрительно помычали, а все обернувшиеся женщины решили: шлюха.