Читать книгу "Туристы - Кристин Валла"

Баз вновь наполнил свой бокал. Он непрерывно курил, нервно зажигая сигарету за сигаретой дрожащими руками. Юлианна слушала, не смея пошелохнуться. На ее глазах Баз крушил собственный миф, возвращая себя в детство. Это было странное, болезненное зрелище.

– Все переменилось, – продолжал он. – Другие студенты стали относиться ко мне иначе. Ребята хлопали по плечу, девушки проводили пальчиком по затылку и поздравляли с удачной переменой. Кое-кто показывал, что не прочь заняться со мной сексом. В то же время что-то произошло с моим голосом, после болезни он так и не восстановился. Вместе с лишним весом пропал и голос. Профессора уговаривали меня немного поправиться, они говорили, что я стал слишком уж худощав. Эта фраза засела у меня в голове. «Слишком худощав. Слишком худощав», – для меня это звучало как похвала. Это было успехом. И я решил, что никогда в жизни не съем больше ни одного пирожного.

– Но ты же их сам печешь, – сказала Юлианна – Причем в телевизоре.

– Правильно, – сказал Баз. – Пеку. Но не ем. Бросив консерваторию, я вернулся домой и жил на одних супчиках и анаше. Я столько думал о том, чего мне нельзя есть, что для других мыслей почти не оставалось места. Я начал читать кулинарные книги. Смотрел кулинарные программы по телевизору. Начал сочинять разные кушанья и угощать ими родителей и соседей. Сам же ограничивал себя супчиком из сельдерея, и так продолжалось, пока я однажды не посмотрел программу, посвященную кухне для гурманов. Еды хоть завались, но нет времени, чтобы есть. Для меня это было как зов свыше. – Баз затушил окурок в пепельнице. – В девяностом году я поехал в Амстердам. Единственное место, где можно было спокойно курить дурь. А где ты была в это время, Юлианна? Что ты тогда делала?

– Жила в Осло, – сказала она. – После того как вернулась из Парижа.

Опустив глаза, она собирала на скатерти крупинки соли. Ей не хотелось больше ничего говорить. Но Баз и не спрашивал. Бутылка опустела. Стрелки часов на стене показывали десять минут третьего. Они улыбнулись друг другу, взяли пиджаки и вышли на улицу. Шел дождь. Они спрятались под каким-то красным балконом. Баз закурил косяк.

– Так эта штука и правда помогает? – спросила Юлианна.

– Да, – сказал Баз. – От грусти. От страха. От одиночества. От всего такого прочего.

Он стряхнул пепел на плитки тротуара. Его смыло водой.

– Иногда погрустить не мешает, – сказала она.

– Только не мне, – сказал он. – Я же богатый и выступаю по телевизору. Мне нельзя быть грустным. От грусти надо лечиться. Таблетками и терапией. Иногда помогает хорошая затяжка.

Он помолчал, пережидая, когда проедет случайный велосипедист. Тучи нависли над крышами, будто сделанная из папье-маше упаковка, в которую уложили весь город.

– Мне надо возвращаться в гостиницу, – сказала Юлианна. Улыбнувшись, она нащупала кнопки у двери и набрала код. Дверь приотворилась.

– Кстати, я видела твои шоколадные скульптуры, – сказала она. – Здорово сделаны.

– Спасибо! – сказал Баз. – Открытие выставки через два дня. Может, придешь?

– Может быть.

Баз прикоснулся холодной ладонью к ее щеке. Это был неловкий жест, а улыбка, которой он его сопроводил, – словно бы извиняющейся.

– Спокойной ночи, Юлианна, – только и сказал он.

Она быстро пожала его руку и ответила:

– Спокойной ночи, Гаррет.

Стоя босыми ногами на ковре в накинутом на плечи халате, Баз смотрел в окно на двор «Гранд-отеля Амстердам». Там внизу было сухо. Баз чувствовал себя хорошо отдохнувшим. Он давно не спал так хорошо и крепко, как в эту ночь. Он спал так глубоко, что даже видел сны, настоящие сны при закрытых глазах, а не фантастические картины, возникавшие в мысленных монологах, как обычно. Но сейчас он ощущал беспокойство. Очень уж он вчера дал волю языку и, разболтавшись, открыл свои уязвимые места, отбросив защитную броню. В первую минуту он испытал огромное облегчение, затем оно сменилось тревогой. Теперь эта Юлианна все про него знает. Нет, не все! Одно, самое главное, то, что он таскал с собой в чемоданчике с кодовым замком, все-таки осталось при нем. До этого она не добралась. Возможно, он и без того уже сказал слишком много и бесповоротно оттолкнул ее от себя. А вдруг она теперь не придет? Вдруг она, проснувшись, подумала про него: «Ну и барахло!», несмотря на все его благополучие? В этом нет ничего невозможного. Такое с ним уже бывало. Баз начал делать зарядку. Он уже не улыбался, напротив, на лице у него проступало беспокойство. Расплатой за испытанное облегчение было неприятное чувство, привкус стыда.

Она ждала у стойки портье, одетая в светлое вельветовое пальто. Черные распущенные волосы свободно падали на спину. На шее был повязан желтый шарфик. Она улыбнулась, увидя выходящего из лифта База. Он с облегчением вздохнул. Они вышли из отеля и направились по Аудезейдс-Форбургвал в сторону Девяти улиц. По обе стороны канала тянулись непрерывные ряды домов. Базу вспомнилось, как они по сентябрьской жаре гуляли вдоль Гвадалквивира в Севилье, когда им было пятнадцать. Юлианна показывала ему достопримечательности и обо всем рассказывала. Теперь она больше ничего не показывала и не объясняла увиденное. Должно быть, приберегает объяснения для книг, подумал он. Наверное, все это она уже видела раньше.

Юлианна купила короткую дубленку в «Леди Лей» на улице Хартенстраат. Баз купил четыре халата, все из натурального шелка и с роскошными воротниками.

– Шикарная шмотка – халат, – завел разговор Баз, когда они присели за столик в кафе «Гудиз», чтобы подкрепиться. – Как было бы здорово, если бы можно было ходить в халате целый день. Вообрази только: все гуляют по улице в ярких халатах. Как тебе такая картина?

Юлианна не ответила, она была занята изучением меню. Все бутерброды назывались в честь каких-нибудь знаменитых парочек.

– Я беру «Кена и Барби», – сказала Юлианна.

– А я «Эла и Пегги»,[22]– решил Баз.

Официантка записала заказ, не глядя в блокнот. Она все время ела глазами База и удалилась со смущенной улыбкой.

– Надо было мне купить платье, – вздохнула Юлианна. – Завтра мне нечего будет надеть на открытие выставки.

– Господи, о чем речь! – сказал Баз. – Давай я тебя выручу.

Бутерброды принесли в круглых пластиковых мисочках. Баз принялся ножом соскребать майонез. Пробегая взглядом по именам в ресторанном меню, он думал о своем, и постепенно в голове у него зародилась новая мысль. Сначала он подумал о завтрашнем открытии выставки. О знаменитых парах. Об опасности, грозящей от бутерброда, которую он сейчас стремился нейтрализовать. И вдруг он поднял глаза и посмотрел на Юлианну.

– Хочешь жить у меня? – спросил он.

– Что? – растерялась от неожиданности Юлианна, как раз подносившая к губам салфетку, чтобы отереть рот.