Читать книгу "Туристы - Кристин Валла"

Она встала и протянула руку, чтобы попрощаться.

– Приятно было встретить тебя, – сказала она. – Столько лет не видались.

– И мне тоже, – ответил Баз. – Может быть, повидаемся как-нибудь еще на днях?

– Ну, я-то тебя наверняка увижу! – улыбнулась она.

Она удалилась, лавируя между столиками на тротуаре. Баз посидел еще немного. Он скрутил себе еще один косяк, стал смотреть на покачивающиеся баржи. В раскрытую дверь залетел порыв холодного ветра. Он сунул косяк в рот и торопливо закурил.

Юлианна остановилась в велоотеле «Ван Остаде» на улице дер Пийп к востоку от музейного квартала. В витрине, приветствуя посетителей, красовались гигантский кактус и водопроводная труба. У тротуара выстроились велосипеды. Юлианна спала на самом верху, выше деревьев и уличных фонарей, из окна перед ней открывался вид на мансардные крыши домов напротив. Лестница была длинная и крутая, словно покрытая ковровой дорожкой стремянка. Комната обставлена просто: ничего заманчивого, чтобы хотелось побыть там дольше необходимого. На стене перед кроватью висел на кронштейне телевизор. Его экран светился всю ночь напролет, словно топка, в которой горят ярким пламенем все ужасы и все тщеславие мира. Юлианна приучала себя спать одна в комнате. Вот уже почти год, как она начала приучаться.

Позавтракав утром внизу в столовой, она отпирала свой велосипед и уезжала. Она катила по мокрым от дождя булыжным мостовым, вдоль тихих каналов, где покачивались пришвартованные баржи, на которых, как в домах, жили люди. По вечерам она сидела с записной книжкой наготове посреди шумного многолюдья. Вокруг царило веселье, люди пили коньяк и глинтвейн и курили травку, прижимаясь под столом ногами друг к другу. Юлианна же сидела сама по себе, словно отделенная от остального мира затемненным стеклом. Она не страдала от одиночества – напротив, подобного рода отъединенность от других людей составляла неотъемлемую часть профессии гида. Смотреть на туристов ей было приятно – как-никак она ведь была здесь ради них. Она была их проводницей, их знаменосцем, она была здесь для того, чтобы вывести их на правильную дорогу, в обход всего посредственного. И вот она вечер за вечером в одиночестве сидела с бокалом пива, вкушая изысканные блюда, а стул напротив оставался свободным. Потом она укладывалась спать выше уличных фонарей и рассылала CMC-сообщения людям в других городах. Время от времени она ходила в кино.

У нее не было желания еще раз видеться с Базом. Такая встреча – это как прочистка засорившейся трубы: только тронь – и оттуда хлынет всякая дрянь. Хватит с нее всяких сложностей. Она и без того плохо спит по ночам. Ей хотелось как можно скорей оставить встречу с Базом позади, но он, конечно же, как назло, то и дело маячил перед глазами. То это было интервью на целую страницу в «Телеграфе». То плакат в витрине книжного магазина «Уотерстоун». То он мелькал в телевизоре. Однажды утром, проходя по улице Фердинанд-Больстрат, она увидела его лицо в дверях одной из галерей. Внутри виднелись шоколадные скульптуры. Это были изображения мужчин и женщин, сделанные из масла и какао, украшенные разноцветными сахарными шариками и сахарной пудрой. Они стояли на постаментах, кто с запрокинутой головой, кто отвернувшись в сторону. Юлианна приблизила лицо к стеклу и заслонилась от света ладонями. Мужчины были красивы и мускулисты. В женщинах же ей почудилось что-то странное. Не сразу она поняла, в чем дело. Оказалось, что они вообще не похожи на женщин. Скорее, они выглядели как мальчики. Женские фигуры без талии, без бедер, без груди. Оставались одни глаза.

Как-то вечером она шла по улице Ван-Остаден-страат, возвращаясь в гостиницу. Одной рукой она вела велосипед, в другой держала надкушенный перезрелый персик. Недавно прошел дождь, следующий еще только собирался, и в этот короткий промежуток капало только с деревьев. Под красным щитом стояла черная фигура. Это был Баз, он поджидал ее, засунув руки в карманы длинного черного пальто.

– Мне скучно, – сказал Баз.

Юлианна остановилась, глядя на него, и доела персик.

– Откуда ты узнал, где я живу? – спросила она.

– Позвонил твоему отцу. Хороший мужик. Мы с ним вволю поболтали.

– Не мог позвонить в справочное? У меня же есть мобильник.

– Хотел сделать тебе сюрприз, – сказал Баз, ощипывая колючки с придорожного куста можжевельника.

– У меня с собой бутылка вина, – сказала она. – Хочешь выпить?

Баз кивнул. Она заперла на замок свой велосипед и набрала код входной двери. В столовой, где подавали завтрак, царил полумрак, столы были уже накрыты к завтрашней утренней трапезе. Юлианна устроилась у стенки. Она зажгла свечу на столе и разлила вино в молочные стаканы, подумав мельком о фильме, который собиралась посмотреть по телевизору, прикинула, начался он уже или нет.

– А я-то думала, что таким людям, как ты, никогда не приходится скучать, – сказала она. – Вот я бы никогда не скучала, если бы у меня на все были деньги.

Баз закурил сигарету и придвинул поближе пепельницу.

– Все правильно, – согласился он. – С деньгами жить куда веселей.

Но на лице его веселья не наблюдалось. Вообще он был сегодня на редкость неразговорчив. Юлианна отхлебнула вина большим глотком, чтобы побыстрее допить свой бокал. Баз беспокойными пальцами отковыривал кусочки оплавленного стеарина.

– Я уже был принят в Лондонскую консерваторию, – вырвалось у него внезапно. – Мне дали стипендию.

– А ты вдруг взял и стал кондитером. Что же случилось?

Баз собрал в кучку стеариновые крошки. Пальцы его блестели от воска. Они слегка дрожали. Кончив одну сигарету, он прикурил от нее новую.

– Помнишь, как называла меня хозяйка пансионата в Севилье?

– Да, – улыбнулась Юлианна. – Бочонком.

Баз хохотнул коротким, равнодушным смешком.

– Понимаешь, я так любил пирожные! И давай уж скажем начистоту – я был очень упитанным. Да что там – толстым! Ты не подумай – в школе меня не дразнили, да и вообще никто меня не мучил и не доводил. У меня не было прозвищ, и никто не высказывался по поводу моей внешности. В сущности, на меня никто не обращал внимания, ни в том, ни в другом смысле.

– Я помню, ты говорил, что у тебя не много друзей.

– Пирожные! – сказал он. – Я дружил с пирожными.

Юлианна отставила свой бокал, немного придвинулась к Базу.

– Когда мне исполнилось восемнадцать, я поехал в Лондон, – сказал Баз. – Я весил сто тридцать килограммов. Я жил в двенадцатиметровой комнате. Я был девственником. В консерватории было полно способной молодежи. Я тоже был способный, но ничем особенно не выделялся. А потом я заболел. Подцепил какую-то заразу, и, можешь мне поверить, мне было так худо, как никогда в жизни. И тут случилось чудо. Как будто Бог услышал мои молитвы. Два месяца я безвылазно провалялся в постели в своей комнатенке на воде и овсянке. Кормил меня хозяин, у которого я снимал жилье, сухопарый мужик с татуировкой на обеих руках, который целыми днями с рассвета до заката напевал песни из репертуара Уитни Хьюстон. Прожив месяц на диете из овсянки и «The Greatest Love of All»,[21]я выздоровел. Мало того! Вдобавок я стал таким же сухопарым, как тот мужик, который меня кормил. Лишний вес испарился, пока я лежал в кровати. Я стал тонким.