Читать книгу "Как стать миллиардером - Марина Серова"

– Вот, – сказал наконец дежурный, протягивая мне мелко вибрирующую бумажку.

– Благодарю за службу, – улыбнулась я и вышла, не дожидаясь ответа.

На территории части я ориентировалась достаточно уверенно, поэтому направилась прямиком в штаб, но Голованов встретил меня на полпути.

– Охотникова, чтоб я сдох, ты просто не представляешь, как я рад тебя видеть! – воскликнул он. – Иди сюда, дай я тебя обниму!

Последовала длинная серия объятий, хлопков по спине и поцелуев в обе щеки, градом посыпались вопросы про жизнь, про здоровье, про новости. Мы очень долго не могли остановиться, в конце концов, не виделись действительно целую вечность, а я была рада встрече ничуть не меньше полковника.

– Ну хватит, садись в машину, – сказал Голованов, когда эмоции немного поутихли. – Нашел я тебе борт. Правда, идет он не на Москву, а на Тулу, но оттуда как-нибудь доберешься. Там рядом, доплюнуть можно, говорят, меньше трех часов на автобусе.

– Тебе когда-нибудь говорили, что ты просто ангел? – спросила я, забираясь на заднее сиденье командирского «уазика».

– На аэродром, – коротко приказал Голованов шоферу и снова повернулся ко мне: – Ага, говорили, и не раз. Служба у меня небесная, чем же я не ангел? Но есть нюанс.

– Какой еще нюанс? – насторожилась я.

– Ма-а-аленький такой нюансик, – протянул Голованов. – Как говорят в Одессе, это я здесь, в Тарасове, большой хохем, а там, в Туле, еле-еле поц. Короче, с тамошним начальством договориться никак не получится, а значит, до конечной точки ребята тебя довезти не смогут. Ты с парашютом давно прыгала?

– Вов, ты в своем уме? – спросила я, недоверчиво уставившись на полковника.

Герой Российской Федерации, летчик от бога, прекрасный командир, отец солдатам и полковник в свои тридцать пять лет, Голованов в свободное от службы время жить не мог без мелких пакостей и дурацких розыгрышей, благодаря которым подчиненные называли его, правда, исключительно шепотом и за глаза, не иначе как Вовочкой. Ему ничего не стоило подсунуть соседу по гостиничному номеру в постель пластмассового паука, приклеить ботинки гостя к полу своей прихожей или, скажем, заставить старую подругу сигануть с парашютом тогда, когда она меньше всего этого ожидает.

Прослужив всю жизнь в различных горячих точках, Голованов был ранен всего лишь один раз и именно благодаря своей любви ко всякого рода глупостям. Дело было в Дагестане. Двое военнослужащих, бортстрелок и авиатехник, самовольно оставили часть и посреди ночи отправились в ближайший аул в надежде на спиртное и прочие солдатские радости. Вооруженные самовольщики – это уже само по себе ЧП, к тому же в окрестностях совсем недавно была замечена крупная банда чеченских боевиков, и дело могло закончиться куда более плачевно как для самих самовольщиков, так и для их командира, которым являлся не кто иной, как Вовочка Голованов. Но все обошлось более-менее благополучно. Отправившийся на их поиски Голованов заметил нарушителей уже возвращавшимися в часть. Но вместо того чтобы попросту подойти к проштрафившимся подчиненным и по-отечески намылить им холку, Голованов спрятался в кустах на обочине. Настроение у самовольщиков было прекрасное: прогулка удалась, домашнее вино оказалось вкусным и в меру хмельным, звезды заговорщицки подмигивали им с небес, и вообще жизнь была легка и прекрасна. Когда ничего не подозревающие и весело хохочущие над собственными шутками «дезертиры» приблизились, Вовочка выскочил перед ними из кустов как чертик из коробки и во всю мощь своих, тогда еще капитанских, легких гаркнул: «Бу!» Авиатехник шутки не оценил: позже три пули от «Стечкина» извлекли из Вовочкиного бронежилета, четвертую – из самого Вовочки. Слава богу, у бортстрелка то ли нервы оказались покрепче, то ли реакция не так хороша, то ли чувство юмора получше, чем у товарища. А ведь в отличие от авиатехника, отправившегося в самоволку с пистолетом, бортстрелок прихватил с собой «калашников», против которого бронежилет был бы бессилен. Так или иначе, все обошлось: дело спустили на тормозах, самовольщики отделались выговором и легким испугом, а Вовочка – отпуском по ранению.

– Есть альтернативный вариант, – ухмыльнулся Голованов, ничуть не обидевшись на мой вопрос. – Ребята могут пройти над Окой метрах этак в десяти, десантируешься в воду. Но вот отклоняться от маршрута ради тебя никто не будет, сажать машину – тем более, уж извини.

– Нет уж, спасибо, в Оку мне нельзя, я купальник надеть забыла, – процедила я сквозь зубы. – Давай свой парашют.

– Вах! – поразился Голованов. – А как ты догадалась, что он именно мой? Жалую, так сказать, с царского плеча. Только ты уж будь другом, постарайся не потерять его где-нибудь, верни в целости и сохранности. Ты вообще надолго в Москву?

– Ненадолго, максимум до послезавтра, – машинально ответила я, представляя, как тащу на плечах тяжеленный парашют – сперва в Москву, а потом обратно в Тарасов. Может, стоило все-таки согласиться на десантирование в воду? Нет, столь оригинальный способ знакомства с Окой привлекал меня еще меньше, чем прогулка с парашютом через полстраны.

– Давай к «девятке», – сказал Голованов шоферу, ткнув пальцем в одиноко торчащий посреди аэродрома «Ми-24» с желтой цифрой «9» во весь борт. – Значит, так и запишем, – сказал он, снова повернувшись ко мне. – Жду тебя послезавтра с парашютом и спасибами.

– Можешь не сомневаться, будут тебе и парашют, и килограмм спасибов, – мрачно пообещала я, внимательно глядя ему в глаза.

Конечно же, он не врал, боевой вертолет – это не такси, которое может остановиться там, где вы пожелаете, и другого способа доставить меня поближе к Москве, кроме прыжка с парашютом, просто не было. Но сложившаяся ситуация откровенно забавляла полковника. Ну, Вовочка, я тебе это еще припомню!

Вертолет был уже полностью готов к вылету и ждал только свою незапланированную пассажирку. Обещанный парашют «с царского плеча» мирно лежал на теплом бетоне, всем своим видом выражая покорность судьбе. Мимо него прохаживался взад и вперед скучающего вида пилот с капитанскими погонами, изредка останавливаясь, чтобы легонько пнуть ногой мягкий бок свертка. Вид всей этой троицы – пилота, парашюта и боевой машины – вызвал во мне такую бурю воспоминаний, что к горлу подкатил тугой комок.

«Уазик» остановился. Летчик повернулся к вертолету и дал знак сидящему в кабине второму пилоту. Послышался нарастающий рев двигателя, тяжелый винт дернулся и начал вращаться, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Я вылезла из машины, молча подошла к парашюту и принялась напяливать тяжелый ранец, глядя, как Голованов о чем-то разговаривает с пилотом. Слов я не слышала, но нетрудно догадаться, что разговор шел о моей персоне и был не из приятных. В конце концов капитан сдался, уступив старшему по званию и должности, махнул рукой и полез в кабину.

– Ну что, готова? – прокричал полковник, подходя ко мне и заботливо проверяя парашют.

– Готова! – крикнула в ответ я. – Слушай, Вов, у меня там у КПП машина осталась. Будь другом, отгони ее ко мне. Вот, возьми ключи. Адрес помнишь?