Читать книгу "Man and Boy, или Мужчина и мальчик - Тони Парсонс"

— Она вернется, — пообещал я. — Твоя мама. Ты же знаешь, что она за тобой обязательно вернется. Правда?

Пэт кивнул.

— Когда закончит свою работу, — подтвердил он.

— А у нас с тобой все хорошо. Мы с тобой… мы же справляемся, разве нет?

Он уставился на меня, часто заморгал, чтобы прогнать усталость и стараясь понять, о чем это я.

Мы же справляемся без мамочки, разве нет? Теперь ты разрешаешь мне мыть тебе голову. Я готовлю тебе то, что ты любишь, сэндвичи с беконом и вообще. И в школе все нормально, правда? Тебе же нравится школа? У нас ведь все в порядке, да?

Мне было не по себе оттого, что я так давлю на него. Но мне было нужно, чтобы он сказал, что у нас все в порядке. Я хотел знать, что мы справляемся.

Он устало улыбнулся.

— Да, у нас все в порядке, папа, — тихо сказал он.

Я благодарно обнял его и поцеловал.

«Вот что хуже всего в разводе, — размышлял я, выключая свет. — Дети начинают скрывать то, что у них на сердце. Они учатся лавировать между двумя непересекающимися мирами. Они превращаются в маленьких дипломатов. Это самая большая трагедия. Развод превращает ребенка в этакого маленького Генри Киссинджера».

* * *

— Я родом из маленького городка под названием Килкарни, — начал Эймон Фиш, вынимая микрофон из стойки и мягко постукивая пальцем по прозрачному радиоустройству в левом ухе. — Тихого городка Килкарни, о девушках которого слагаются легенды.

Я следил за ним на мониторе, сидя в студии, в первом ряду. Перед небольшой группой зрителей мелькали спины пяти операторов. Нас окружали ярко горящие софиты и змеящиеся по полу кабели. Все пространство за камерами было битком набито людьми в черном — от дежурного по этажу до девушки с телесуфлером и буфетчицы. Режиссер снимал Эймона так, чтобы его речь стала похожа больше на выступление в разговорном жанре, чем на обычное вечернее ток-шоу. На всех каналах было слишком много таких ток-шоу. Главным нашим козырем и отличительной чертой должен был стать ведущий.

— Для тех из вас, кто никогда не был в этой прекрасной части нашей страны, я хочу сообщить, что Килкарни практически не коснулась современная цивилизация. Например, в Килкарни нет вибраторов. — Публика захихикала. — Это правда. Священники запретили их. Потому что килкарнийские девушки ломали себе зубы.

В публике раздался смех, но этот смех стал нервным, когда Эймон легко спустился с маленькой сцены и подошел к зрителям поближе.

— То есть я не говорю, что килкарнийские девушки глупы, — непринужденно продолжал он. — Но вы спросите: почему девушки из Килкарни всегда моют голову в кухонной раковине? Ну, им ведь хорошо известно, где следует ополаскивать репу. И огородную, и свою.

Смех стал громче. Никто из публики в студии — обычного сборища скучающих и любопытных, забежавших на пару часиков бесплатного веселья, — никогда раньше не видел этого Эймона Фиша. Но теперь они почувствовали, что он забавный, в общем, беззлобный парень.

На самом деле я все это придумываю, — сказал он, возвращаясь к сцене. — Это все чепуха. Удевушек из Килкарни лучшие экзаменационные, оценки в Западной Европе. У среднестатистической килкарнийской девушки больше пятерок, чем татуировок у среднестатистического англичанина. Неправда, что килкарнийская девушка похожа на комара тем, что для того, чтобы она перестала сосать, по ней нужно основательно хлопнуть. Неправда, что девушка из Килкарни похожа на бутылку: до горлышка еще какое-то содержание наблюдается, а выше уже ничего нет. Все это неправда.

Эймон вздохнул, пригладил густую копну черных волос и присел на край сцены.

— Правда в том, что даже в наш век политической корректности, когда все читают «Гардиан» и самозабвенно пережевывают и сосут мюсли, нам нужен объект для ненависти и насмешек. Раньше это были толстый ирландец и теща-пила. Теперь это блондинки. Девушки из Эссекса. Килкарнийские девушки.

Он потряс головой, словно пытался справиться с наваливающейся на него сонливостью.

— А ведь в глубине души все мы понимаем, что географическое местонахождение и цвет волос, черт побери, не имеют ни малейшего отношения к интеллекту и морали. Так почему же нам всегда нужна группа людей, над которой можно глумиться? Какую именно потребность наших нежных душ это удовлетворяет? Когда мы смеемся над блондинкой из Эссекса, что забавного мы в этом находим?

Это был только пилотный выпуск шоу, но я уже мог предсказать, что у Эймона все получится. Вынув застывший воск из ушей, он преодолел барьер страха и теперь учился быть самим собой перед пятью камерами. У Фиша все было в порядке. Сейчас меня больше беспокоила публика в студии.

Они все пришли сюда, чтобы им пощекотали пяточки, а вместо этого их вынуждали отстаивать свои предубеждения. Они чувствовали, что их надули. С шоу Эймона всегда будет такая проблема. И я решил, что надо помочь публике расслабиться.

На первой итоговой встрече после пилотного выпуска я предложил помощнику продюсера, чтобы в следующий раз он открыл несколько бутылок и банок с пивом и раздал публике перед началом съемки. Все посмотрели на меня так, как будто я гений.

Вот что мне нравится в телевидении. Ты советуешь открыть несколько банок светлого пива, а все относятся к тебе так, как будто ты только что расписал Сикстинскую Капеллу.

* * *

— Значит, эта работа лучше, чем прошлая, но платят тебе меньше, — подвел итог мой отец. — Как же это так?

— Я ведь работаю не всю неделю, — снова объяснил я.

Сначала мы все вчетвером гоняли мяч в их садике, но Пэт вскоре удалился в заросли со своим световым мечом и мечтами о победе над межгалактическим злом. Поэтому мы с родителями перекидывали пластиковый мячик друг другу, греясь в лучах уже осеннего солнца.

Холодало, но никому из нас не хотелось возвращаться в дом. Стоял конец сентября. Да и сам год тоже подходил к концу. Не много еще будет таких солнечных воскресных дней, как этот.

— Если ты им действительно нужен, они должны хорошенько тряхнуть кошельком, — заявил папа, великий международный бизнесмен, отдавая пас своей жене. — В телекомпаниях крутятся такие деньги!

— Только не в тех, где работает Гарри, — возразила мама, думая, что так поддержит меня, и прижала мячик подошвой домашнего тапочка.

— Я прихожу на пару рабочих встреч и нахожусь в студии, когда записывают шоу, — пояснил я. — Вот и все. Я не весь день на работе, да и не каждый день. Я не отдаю им всю свою жизнь. Я просто прихожу два раза в неделю и веду себя как большая шишка: командую всеми и поставляю гениальные идеи. А потом ухожу домой.

— Домой к Пэту, — уточнила мама, перекидывая мячик мне. — К твоему внуку.

— Я знаю, кто мой внук, — раздраженно ответил отец.

— Некоторые работают исполнительными продюсерами сразу нескольких шоу, — продолжал я. — А я буду заниматься только этим одним. Я все рассчитал. Дохода меньше, чем раньше, но нам этого хватит.