Читать книгу "Чудо хождения по водам - Анатолий Курчаткин"

– Что? – приостанавливаясь, спросил В.

Ничего, нет, ровным счетом, все так же молча – птичьим движением – подергала головой барби-секретарша. Встрепанный ее взгляд раскосматился, казалось, еще больше.

А ничего, так нечего так на меня смотреть, отозвался про себя В., открывая дверь в кабинет директора по связям и ступая в него. Ступил – и в тот же миг ему стало ясно, что выражал собой взгляд барби-секретарши. По кабинету с так хорошо уже знакомой В. бесцеремонной хозяйскостью прохаживались те двое из трехбуквенной аббревиатуры, что заявлялись к нему домой среди ночи после разъезда гостей – пасмурно-суровый младенческолицый и сизощекий со сжимающимися в нитку губами и шильчато-колющими глазами. Истинный же хозяин кабинета в его глуби за своим столом производил впечатление чужеродной личности, неизвестно как и на каком основании попавшей сюда. Казалось, он здесь только из милости, такое читалось во всей его позе.

– А вот и ты! – воскликнул директор по связям (совсем не с той громогласностью, что можно было бы ожидать), руки его заходили над колесами двумя мощными шатунами, и коляска одолела расстояние до двери, пронесясь со скоростью гоночного болида. – Нормально там? – вопросил он, останавливаясь возле В. Но не стал дожидаться его ответа. – Прервись, прервись, ничего! Побудут там без тебя. Побеседуй вот тут. Вы, знаю, знакомы. – Снова взметнул руки подобно шатунам, вильнул, огибая В., и направил себя в дверной проем, предоставляя кабинет в полное пользование своих хозяйствующих гостей.

– Ай-я-я-я-ай! – только за директором по связям закрылась дверь, укоризненно закачал головой младенческолицый. Пасмурно-суровое его лицо выразило горчайшее и ужас до чего непритворное сожаление. – Как же так? Жена разыскивает, волнуется, убивается, с ума, можно сказать, сходит, а он от нее бегает! Разве так можно?

– Что вам до моей жены? – угрюмо проговорил В. Он, как остановился, войдя, так все и стоял на том же месте.

– Что нам до вашей жены? – младенческолицый хотел изумиться, но на ходу передумал и вылепил на лице мину глубочайшего огорчения. – Как же иначе? Мы… ответственны за нее. Как и за вас. За вас обоих. Что это вообще такое: вам угрожают, а вы – будто мы к вам и не приходили, не обращаетесь к нам. А мы вам для чего телефоны свои оставляли? Чтобы в трудный час, в трудную минуту… не она должна нам была звонить, а вы!

– Давайте рассказывайте, – подал издали голос сизощекий. Отодвинул от стола для совещаний стул, сел и указал на стул напротив себя: – Садитесь. Кто на вас наезжал? Что за люди? Что хотели?

А в самом деле, как странно, думалось В., пока шел до указанного места, почему ему не пришло в голову обратиться к ним? Даже не представил себе это как вариант!

– А жена вам разве не рассказала? – спросил он, опустившись на стул.

Младенческолицый между тем проследовал за ним и, с грохотом двинув весь ряд стульев, сел рядом.

– Жена рассказала, – отозвался он, как огрызнулся. – Но нам желательно услышать вас. Из первых, так сказать, уст. Прежде чем прийти к какому-то заключению.

– И прежде чем реально что-то предпринимать, – позволил себе снова подать голос сизощекий.

А что же, а что же, прозвучало в В., пусть они. При их-то возможностях.

– Сегодня у меня крайний срок, – сказал он. – Такое мне выставлено условие. Я должен найти по фотографии человека…

И снова, уже в который раз, стало оживать в его памяти двухдневной давности происшествие, и снова он сидел, наслаждаясь тесным объятием воды, в ванной, снова, обмотавшись полотенцем, шаркал к двери на требовательный звонок, снова демонстрировал своим незваным гостям, как он сейчас ступит в воду, – и она, вместо того чтобы принять в себя, оттолкнет ногу, словно прозрачный твердый кристалл. А и другое, о чем не стал рассказывать своим нежеланным знакомцам из трехбуквенной аббревиатуры, оживало, расцветало попутно в памяти яркими ядовитыми цветами: поход к гуру в его свежеотремонтированный особняк, поход в подвал к коллеге, где тот обретался в качестве уфолога…

– Вот, собственно, все, – завершил он свой корявый рассказ, тотчас принимаясь гасить в себе разбуженные воспоминания. Хотелось немедля загнать их так глубоко, чтобы от них остались торчать наружу одни макушки.

– И что это за человек, которого они просили вас найти? – с неожиданной живостью задал вопрос сизощекий.

– Понятия не имею, – ответил В.

– А где фотография? Фотографию дайте посмотреть! – с хищностью коршуна на зазевавшегося суслика, не давая опомниться, налетел на В. младенческолицый.

Не очень приятно было почувствовать себя этим сусликом. В. внутренне поежился.

– Нет фотографии. – Он зачем-то развел руками. Словно этим жестом можно было придать своим словам убедительности.

– Куда же она делась? – Сизощекий всем видом выказал В. свое неверие ни его жестам, ни тем паче словам.

Пришлось объясняться. Сизощекий смотрел на В., как если бы В. был нашкодившим учеником, приведенным на выволочку к директору школы, а он тем самым директором, видящим шкоду насквозь и прозревающим любую ложь, которой шкода еще лишь собирается разразиться.

– Но никуда же она не могла деться, – уронил сизощекий этим суровым прозорливым директором, когда нашкодивший ученик завершил свои объяснения. – Раз вы не видели ее после того, как держали в руках, значит, она где-то в квартире.

– Надо ехать ее искать! – тут как тут объявился со своим пониманием вещей младенческолицый.

– Надо ехать, – подтвердил сизощекий.

Странное дело, они проявляли больший интерес к фотографии, к тому, кто там изображен на ней, чем к той двоице, что заявлялась к нему.

Не хотелось, о, как не хотелось В., чтобы по его квартире шаталась эта парочка. Но вместе с тем – пусть порыщут. Может быть, у них собачий нюх, и обнаружат фотографию по запаху? Ко всему тому он все равно собирался сегодня заехать в квартиру, напихать в чемодан каких-то вещей, а при соглядатаях делать это или без них – все едино.

– Что ж, поехали, – согласился он. – Прямо сейчас?

– Не через век же, – осклабясь, выдал младенческолицый. Должно быть, ему помни€лось это родом шутки.

В приемной у края стола барби-секретарши покорным кроликом сидел директор по связям и с тихой кротостью пил капучино из высокой толстостенной фаянсовой чашки, всей грубостью своего облика откровенно контрастировавшей с аристократичностью тех чашек, в которых подавался ему кофе в кабинет. Да-да, конечно, о чем разговор, понимающе откликнулся директор по связям на объяснения В., что должен сейчас отъехать с представителями трехбуквенной аббревиатуры по делам.

Не без замирания сердца открывал В. квартиру. Вдруг эта двоица из аббревиатуры в сговоре с женой, специально вытащили его сюда, и ему сейчас предстоит встреча, но нет: квартира встретила тишиной. Да и сизощекий с младенческолицым повели себя так, что мысль о возможном сговоре с женой тотчас отпала: едва вошли, тут же брызнули в разные стороны, стремительно обежали квартиру – и в самом деле напомнив собак-ищеек – и сошлись уже в комнате, где сидели с В. при прошлом их посещении квартиры.