Читать книгу "Город смерти - Виктор Глумов"

— Где был? — ноздри у Леона раздувались.

То ли последствия спора, то ли адреналин.

— На разведке.

Налетел порыв холодного ветра, растрепал шевелюру Сандры, залепил волосами ее лицо.

— В общем, так. Как бы это… Ну, в общем, мы здесь не одни. Тут мой двойник. Не из вашего мира. Пойдем знакомиться, что ли.

Сандра охнула и зажала рот ладонью.

От сизой полосы леса неслась туча. Край ее, выгнутый «линзой», клубился белой пеной, ветвистые молнии рассекали чернильную муть. Безостановочно, все ближе, рокотал гром. Ветер трепал деревья, кусты, отрывал листья, пригибал траву. Вадима охватил инстинктивный ужас: налетит, унесет, пронзит копьем молнии…

— Пошли! — заорал Леон.

Не сводя глаз с неба, они побежали вперед, к повороту, за которым скрылась «палатка» Синтезатора.

* * *

— Чай, кофе? Алкоголь?

На губах Синтезатора замерла змея улыбки. Леон смотрел на него прямо, Сандра испуганно переводила взгляд с Вадима на двойника, Ходок рыскал по жилому отсеку, качая головой, в общем, вел себя как настоящий абориген.

— Кофе, — быстро ответил Вадим.

— Мне тоже, — попросила Сандра.

Леон промолчал. Ходок, похоже, не услышал. Синтезатор в кухонном углу загремел посудой.

Вадим отодвинул стул, усадил Сандру за стол и сел сам, Леон остался стоять, настороженный, как дикий зверь, встретивший охотника. По комнате поплыл запах кофе. Хозяин молча поставил перед гостями две кружки, громадные пол-литровые кружки, а не чашечки для эспрессо. Вадим чуть не прослезился. Господи, спасибо! Черный, без молока, без сахара! Спасибо тебе!

Сандра обхватила свою кружку ладонями, подняла к лицу и принюхивалась. Вадим руку был готов отдать на отсечение: не понравится ей. Привычка нужна. Вадим прикрыл глаза и сделал первый глоток, самый маленький. Горячий кофе обжег губы и язык, наполнил рот сытной горечью. Палатка стала уютной, надвигающаяся буря обернулась приятным летним дождем. Еще бы булочку с корицей. Сдобный завиток, теплый, только из печи. Или круассан, но тоже — свежий, мягкий, воздушный. Сидеть в кафе, где-нибудь на Арбате, за столиком у окна, наблюдать, как бегут по темнеющей улице люди, прикрывая головы сумками, портфелями, зонтами… Ливень моет мостовую, продавцы суетятся, накрывают лотки хлопающим целлофаном. А в кафе — негромкая музыка, пахнет выпечкой, манят подсвеченные торты и пирожные на витрине. Потом выйти, вдохнуть запах московского лета: пыли, мокрого асфальта, тополя. Одежда еще долго будет хранить легкий аромат кофе и выпечки.

— Вкусно, — удивленно сказала Сандра, — очень вкусно, спасибо!

Вадим открыл глаза. Размечтался, называется. Вкусил прошлой жизни.

— Да? — удивился Синтезатор. — Конфету хочешь? Это такие сладкие штучки…

Сандра закивала молча. Кружу она не отпустила. Щеки ее раскраснелись, глаза заблестели.

— Ну что, — Синтезатор выставил на стол миску с шоколадом, к которой тут же устремился Ходок, — рассказывай, братишка, как ты дошел до жизни такой.

— Не знаю, — кофе утратил аромат, — я ехал с работы на мотоцикле, потом вдруг оказался… здесь. В другой Москве.

— И все? Ощущения при переходе были какие-то?

— Туман был… Я даже не сразу понял, что в другой реальности. И не я один, тут ребята из моего мира, дезертиры, тоже «провалились». Одного убили почти сразу. Другого… — Он посмотрел на невозмутимого Леона и решительно закончил: — Другого убили не сразу, а после допроса.

— А из Москвы-то тебя чего понесло? Да еще в такой компании?

— За нами охотятся лунари… Я так понимаю — высшая каста.

— Интересно… А почему они охотятся?

— Наверное, я им нужен.

Синтезатор цапнул конфету и отправил в рот. Сандра выпала из реальности: она пила кофе и с фанатичным видом поглощала шоколад.

— А ты? Ты откуда провалился? — спросил и понял, что глупость сморозил. Не мог Синтезатор «провалиться» с палаткой, запасом еды…

— Если плясать от твоего мира — из будущего. Только не провалился, а сознательно ушел. Сам посуди, братишка. Наш мир — мир победивших бюрократов. Скука смертная. Население — сытые свиньи, мыслят строем, серят строем, оппозиция лет двести назад загнулась. Освоение космоса, потребительские идеалы… А меня тошнит от этих идеалов.

Леон пришел в движение, сел на диван, ногу на ногу закинул.

— Вот здесь — жизнь! Тебе повезло, что ты провалился, хотя, думаю, наши двойники из других миров тоже в этой реальности. Не встречал?

— Местного встречал. Мой ровесник. Проститут.

— Кто?

— Проститутка гомосексуальная. Я в себе таких склонностей никогда не замечал…

— Конечно, не замечал! — рассмеялся Синтезатор. — Если бы ты хоть чуть-чуть был знаком с теорией развития личности, ты бы знал, что генетика — это ерунда, основы, человек формируется так же, как обучается нейронная сеть. Например, наша с тобой особенность — приспособляемость. Ты же не свихнулся, не сдох в канаве, вот, нашел себе покровителей. А местный дубль — у него была другая жизнь, но он тоже приспособился.

— Откуда ты знаешь? Про дубли, про реальности? Как ты сюда вообще попал?

Синтезатор согнал улыбку-змею.

— Ты не поймешь. У вас уровень развития не тот. И не знал я про дубля… догадывался.

— А ты объяснишь, — подал голос Леон, — не надо нас считать тупыми, пришелец. Это — наш мир, мы — его хозяева. И мне не нравится, что сюда приперлась куча непонятных двойников.

— Ого! — Синтезатор посмотрел на Леона так, будто увидел в первый раз. — Ты — хозяин, значит? Грязный, радиоактивный, больной? Загнанный чуть ли не на границу обитаемой зоны?

— А ты поживи здесь, чистоплюй. Тоже будешь вшивым и радиоактивным, и обратно в твой уютненький мирок тебя никто не пустит!

В голосе Синтезатора была ненависть, самая настоящая, не сочетавшаяся с насмешливым тоном. А Леон оставался внешне спокойным. Ходок и Сандра, по-прежнему увлеченные едой, на спор внимания не обратили. Вадим понимал, что надо бы вмешаться, но чью сторону принять? Если он и дальше пойдет с Леоном, останется зависимым — на сторону местных. Если Синтезатор вдруг сможет чем-то помочь… И все же есть в словах Синтезатора что-то неправильное, в самом его отношении. И он не сказал, зачем явился сюда.

— А мне туда не надо, — снова улыбка-змея, — мне незачем возвращаться. Вот ты — куда ты идешь? Что ты ищешь? Ты ведь хочешь в вероятность Вадима, да? Баш на баш: ты помог ему выжить здесь, братишка поможет тебе там? Посмотри в глаза реальности: там ты кончишь свои дни в психбольнице. Ну, упрямство храбрых — сродни психозу, как говорил древний поэт. Вперед.

— И все-таки, — встрял Вадим, — как ты сюда попал?