Читать книгу "Две трети призрака - Эллен Макклой"

Лептон сидел, склонив голову набок и поигрывая кофейной ложечкой.

— Тони, придется все рассказать.

— Леппи прав, — поддержал его Гас. — Придется. Тогда, быть может, все останется между нами.

— Хорошо, — согласился Тони. — Но сначала я хочу, чтоб Бэзил понял: здесь нет никакого мошенничества. Премия получена людьми, которые действительно работали и писали книги. Псевдоним — это еще не мошенничество. Псевдонимом можно даже подписать договор, и юридически он будет неоспорим.

— Значит, как я и думал, вы все трое в этом участвовали.

— Мне придется начать с тысяча девятьсот пятьдесят первого года, — сказал Тони. — Сколько времени прошло! Мы все трое — старые друзья. Наши родители и все знакомые наших родителей работали на книжном рынке. Меня взяли редактором в маленькое издательство, над которым постоянно висела угроза краха. Тогда его хозяином был Дэн Саттон, старый олух и мечтатель. У Леппи дела шли еще хуже. Он пытался жить на гонорары, потому что все свои деньги потратил, стараясь создать что-нибудь стоящее, но у него ничего не вышло. Правда, критики хвалили его книгу — сборник критических статей, — и гонорар за шесть тысяч проданных экземпляров он получил, но это было все. Леппи сидел на мели и впал в депрессию. Гас только что демобилизовался, а у него уже были жена и двое маленьких детей. Он работал на радио и очень боялся, что не сможет приспособиться к телевидению. Тогда он организовал литературное агентство и разрывался между ним и радио в надежде, что агентство начнет приносить доход прежде, чем телевидение совсем вытеснит радио. В один прекрасный день мы случайно встретились в баре на Третьей авеню. Будущее не сулило нам ничего хорошего. Тогда-то Гас и сказал: «Все дело в том, что каждый из нас достаточно умен и знает все, что нужно, о создании и продаже книг, но использовать свои мозги с прибылью мы не умеем. Если бы мы могли объединиться…»

— Вот тогда и родился Амос Коттл, — продолжил Лептон рассказ Тони. — Идею мне подали наши имена, вы правы: Гас, Тони, Леппи — триумвират. Мы ведь и раньше пытались писать. Иногда какую-нибудь рукопись принимали, и мы жили надеждой. Однако мы часто получали отказы и прекрасно знали, что участь профессионального писателя самая горькая в мире.

В тот вечер я сказал: «В нашем деле чертовски важно количество продукции. Только так рано или поздно можно преодолеть сопротивление издательств. Многие писатели терпят неудачу, потому что не могут писать с такой скоростью, чтоб их имена не забывались. А если объединить все написанное нами и подписать одним именем? Мы могли бы поставлять продукции в три раза больше, чем любой писатель». Мы уже дошли тогда до точки и не мечтали об успехе, но неожиданно все получилось хорошо. Детали были так тщательно продуманы, как если бы мы занимались военной стратегией. При удаче Тони мог уговорить Дэна Саттона опубликовать первую книгу неизвестного писателя. Я к тому времени стал достаточно популярен как критик и мог обеспечить книге восторженную рецензию. Но нам нужно было замести следы на случай, если кто-нибудь заинтересуется писателем Коттлом, и Гас стал его агентом. Мы сочинили целую историю о том, как нашли Амоса и так далее — вдруг в будущем он добьется славы и какая-нибудь ученая крыса, вроде Хермион Фетерстоун, захочет на нем заработать…

— Итак, Гас должен был подбросить рукопись в кучу хлама, которую Мэг читала для агентства, и дать ей возможность открыть Коттла. Мы с самого начала решили не посвящать женщин в нашу тайну, потому что в противном случае она перестала бы быть тайной. Кроме того, Мэг была идеальной свидетельницей, если бы у кого-нибудь возникли сомнения. Все остальные рукописи, которые она читала в ту ночь, гроша ломаного не стоили, и наша не могла ей не понравиться. Все-таки мы трое что-то умели.

— Тони отдал рукопись девице, которая практиковалась у него, и только потом якобы взялся за нее сам. Это тоже было важно на случай, если бы кто-нибудь заинтересовался отношениями Тони и Амоса. А так — рукопись как рукопись из числа многих, постоянно поступающих в издательство.

Филиппа, не скрывая гнева, смотрела на Тони. В глазах Мэг были боль и упрек. Обе женщины думали о ежедневной четырехлетней лжи во имя сохранения мифа об Амосе Коттле.

— Прости. — Гас взял Мэг за руку. — Мы были тогда в ужасном положении. Надо же было что-то делать.

— Но ты мог рассказать, — ответила Мэг. — Ты должен был знать, что можешь положиться на меня. Как мне теперь доверять тебе? Столько лет лжи!

— Не лжи, а сказок, — вмешался Бэзил. — Сделайте скидку на литературный склад ума.

— Я всегда подозревал, — сказал Тони, злясь на Филиппу, — что ты восхищаешься человеком, которого принимаешь за Амоса Коттла. Ну, Фил? Ты всегда так старалась доказать мне, что тебе не нравятся ни он, ни его книги. Право, меня это забавляло. Я был уверен, что единственная причина этого обожания — якобы великий ум Амоса Коттла. А у бедняги была только половинка ума, да и то — была ли?

— Как же вы работали? — спросил Бэзил.

— Гас писал каждый год по роману, это был первоначальный вариант, который Тони потом обрабатывал, — объяснил Лептон. — Так мы смогли выпустить четыре книги за четыре года. Все же материал оставался еще довольно сырым, едва ли он представлял собой нечто большее, чем простенький сюжет с набросками неплохих эпизодов, поскольку воображения ни Гасу, ни Тони не занимать. Простите меня, но любой дурак может придумать сюжет. Даже сюжеты «Анны Карениной» и «Ярмарки тщеславия» ничего не стоят, если их пересказывать. Станет вещь литературой или нет, зависит от формы, и тут в дело вступал я. Тони наговаривал свою часть на магнитофон, когда оставался один в конторе. Гас тоже работал в конторе, но у него там была машинка. Я получал от них дешевые мелодрамы и переписывал их в модном современном стиле со всеми трюками, которые изучил, работая критиком. Так я делал литературу. Подобно Шекспиру, я брал выдуманные ими эпизоды. Помните, «Гамлет», куски из «Жизнеописаний» Плутарха, Холиншедские хроники. Я, как Шекспир, концентрировал свою внимание на форме.

— Какая скромность! — пробормотал Тони. — Я лично всегда считал наши опусы ужасными и не понимал, почему их покупают.

Леппи сделал вид, что ничего не слышал.

— А где вы нашли Коттла? — спросила Мэг.

— К этому я и веду, — ответил Леппи. — Как агент и издатель Коттла, Гас и Тони могли свободно встречаться и с ним, и друг с другом. Я же старался держаться от них подальше, хоть мы и старые товарищи. Если нужно было что-нибудь обсудить, мы встречались тайно, и я ни разу не видел Кьюэлла-Коттла до того вечера у Тони. Эффектно, не правда ли? Мы честно говорили, что Морис Лептон и Амос Коттл друг с другом незнакомы, и таким образом создавалась видимость объективности. Кьюэлл-Коттл обо всем знал. Ему все объяснили, и он был совершенно доволен. Это было больше того, на что он вообще мог рассчитывать. Человек без прошлого. В литературе и литературном бизнесе он ничего не смыслил, поэтому ему и в голову не приходило шантажировать Гаса или Тони.

— Интересно, что бы он получил? — вмешался Тони. — Знаменитый писатель Амос Коттл заявляет, что никогда не написал в жизни ни строчки и все его книги — плод труда его же агента, издателя и самого восторженного из критиков! Он выставил бы себя мошенником и навсегда лишил бы себя денег. Нет, он не стал бы блефовать… Только не Амос!