Читать книгу "Нежные щечки - Нацуо Кирино"

— А другие?

— Есть один бывший полицейский. Ему уже под семьдесят. По ночам кричит во сне. Однопалатники жалуются. Спросила, что ему снится. Говорит, что видит во сне, как убивает человека. Странно все это.

— Расскажи еще о ком-нибудь.

— Трагических историй не перечесть, — будто опомнившись, вдруг запнулась Кумико. — Может, поговорим о чем-нибудь приятном?

— Мне плевать. Давай об этом поговорим.

— Почему тебе так хочется это слушать?

— Потому что ты знаешь о том аде, который мне пока неизвестен.

— Аде? Я бы не стала это так называть. Это естественное состояние.

— Ну так и расскажи мне об этом «естественном состоянии».

— Подожди. — Ответ Кумико прозвучал двусмысленно. Она уставилась в телевизор. — Я помню этот случай, — неожиданно произнесла Кумико, ткнув пальцем в экран.

Уцуми раздраженно подумал, что жена решила сменить тему, и бросил взгляд на экран. Шла инсценировка истории об исчезновении девочки из дачного поселка в Идзумикё. И правда, что-то такое было. В голове Уцуми закрутились шестеренки памяти: он вспомнил подробности дела, когда четыре года назад, летом, на территории, подведомственной соседнему с ними полицейскому управлению Энивы, исчезла девочка и происшествие так и осталось нераскрытым. Девочка, приехавшая из Токио, пропала бесследно. Исчезла на горной дороге, в том месте, где дорога обрывалась, но никто не заметил ни незнакомого автомобиля, ни подозрительной личности. Прочесали гору — безрезультатно. Одно время была версия, что отец девочки — преступник. Одним словом, странный это был случай. В то время Уцуми работал следователем в управлении Томакомаи. Его тут же отправили на помощь малочисленному составу управления Энивы. Так что Уцуми видел и место преступления, и всех действующих лиц. Были моменты, когда ему хотелось сказать, что надо бы поступить по-другому, но так как не он отвечал за расследование, то не было смысла тратить лишние умственные и физические силы на это дело.

— Жалко ужасно родителей. — Кумико, положив палочки на стол, уставилась на семейную пару в телевизоре, понуро сидящую на диване.

Уцуми тоже бросил короткий взгляд на экран. Отец — мужчина с изможденным лицом — сидел, уставившись в пол, мать — женщина моложе сорока — тяжело вздыхала. Уцуми рассеянно смотрел на ее поникшие плечи. Отца он помнил, а с матерью ему встречаться не приходилось.

Как раз в этот момент в студии раздался телефонный звонок. Послышался взволнованный голос ведущего, снявшего трубку. Звонил человек, будто бы видевший девочку, похожую на пропавшую без вести. Кумико аж вскрикнула от удивления.

— Интересно, это правда? Нехорошо так говорить, но ведь девочка-то наверняка мертва. Так ведь?

Уцуми поставил чашку с кашей на стол.

— Скорее всего.

— И все же это хоть какая-то надежда.

«Я смотрела телевизор, и как увидела маму в студии, так сразу подумала, что она похожа на ту девочку».

В паузе между словами жены он расслышал голос звонившей и невольно бросил взгляд на экран. Крупным планом показывали лицо матери. Лицо, на секунду озаренное надеждой. Но тон ему задавало выражение одиночества — неприкрытого и большого, как самая большая пещера, которую ничем невозможно заполнить. Уцуми подумал, что уже где-то видел такое выражение лица. И этим лицом было лицо, которое он видел сегодня утром в зеркале, — его собственное. Женщина, которая не смогла смириться с реальностью — реальностью потери ребенка. Несчастье этой женщины задело какие-то струны в глубине его души.

— Я займусь поиском этого ребенка.

Услышав бормотание Уцуми, Кумико подняла на него взгляд и посмотрела на мужа так, будто видела его впервые.

2

Впервые за долгое время Уцуми видел сон. Во сне он докладывал начальнику отдела и коллегам, что вернулся на работу. Коллеги смотрели на него с удивлением, хлопали по плечу, дружно подбадривали. Он, широко улыбаясь, благодарил в ответ. При этом лицо у него не было изможденным, с ввалившимися щеками, и был он совсем не худым, с выпирающими отовсюду костями, а выглядел абсолютно здоровым, таким, каким был до болезни. Сидя за своим рабочим столом, он заметил, что нет его чайной чашки. «А, ну да. Я же выбросил ее, когда уволился с работы», — подумал он и проснулся. Радость, которую он испытал во сне, не имела ничего общего ни с его возвращением на работу, ни с неожиданной теплотой, с которой встретили его коллеги. Он радовался тому, что выздоровел, что к нему вернулось его тело, которое он уже и не надеялся увидеть таким, каким оно было раньше. Сны, в которых он видел себя сраженным смертельным недугом, были мучительны, и Уцуми был рад, что, несмотря на принятое снотворное, смог увидеть этот сон.

Как и в предыдущее утро, погода была по-летнему хорошей, ясной. А вот чувствовал он себя неважно. С самого пробуждения в животе ощущалась легкая боль, тело было вялым. Стоило ему подумать, что надо чем-то заняться, как его размякшее за ночь вещество сразу же начинало строить планы на будущее, но его тело, о котором он так заботился, тут же, словно только и ожидая подходящего момента, предавало его. Будто догадываясь о предстоящем бессилии, раковые клетки радовались и буйно веселились. Это копошение, несомненно, свидетельствовало о том, что водные потоки внутри Уцуми пробили бетон набережной и нашли новые пути. Пока образовалась лишь маленькая трещинка, но Уцуми не сомневался, что в конечном итоге струйка воды превратится в бурный поток. Горько усмехаясь и держась за живот, Уцуми стал медленно подниматься с кровати.

Умывшись и поставив греться кашу на завтрак, Уцуми смочил горло тепловатым спортивным напитком. Набрал номер токийской телекомпании. После нескольких перебрасываний с одного человека на другого его наконец соединили с продюсером программы, женщиной по имени Хосака — обладательницей высокого, благозвучного, как бывает у телеведущих, голоса.

— Меня зовут Уцуми. Я из Саппоро. Я вчера смотрел вашу программу, и в связи с происшествием в Идзумикё…

— У вас есть какая-то информация? — не дав ему закончить, воодушевилась Хосака.

— Нет, я по другому поводу. Я бывший полицейский, недавно уволился. Просто заинтересовался этим случаем и хотел бы заняться его расследованием.

— Не очень понимаю, о чем вы…

— У меня личный интерес. То есть я хочу сказать, что когда все это случилось, я как раз работал в Томакомаи, в соседнем с Энивой районе, и мне этот случай запомнился.

— Можно поинтересоваться, с какой целью вы собираетесь этим заниматься? — насторожилась Хосака.

— Мне бы хотелось быть полезным семье Мориваки, — ответил он, а сам задумался: что же в самом деле руководит им? Честно говоря, это было его минутной прихотью, любопытством.

— И этим вы собираетесь заниматься по доброй воле? Так? То есть без вознаграждения? — будто пытаясь еще раз убедиться в истинных намерениях Уцуми, женщина говорила короткими, рублеными фразами.